Самое страшное испытание для матери и отца, подумал Санк-Марс, – это смерть ребенка.
– Госпожа Артинян, – начал детектив, – я уверен, что ваш сын был добрым и справедливым человеком. Я уверен, что он хотел помочь другу, попавшему в беду. Я уверен в том, что для своих друзей он погиб как герой.
Рыдания госпожи Артинян стихли. Все собравшиеся в комнате внимательно вслушивались в слова полицейского.
Артинян-старший, сидевший в кресле, чуть подался вперед.
– Господин…
– Санк-Марс.
– Господин Санк-Марс, другие полицейские, которые с нами много раз говорили, все время спрашивали, был ли наш мальчик наркоманом, имел ли он дело с преступниками, сидел ли он в тюрьме или в колонии. Мой сын – хороший мальчик! Студент университета! Он ходит в МакГилл! Он не употребляет наркотики. Я им об этом говорю. Они смотрят на меня, как будто я плохой отец, который не знает, что делает его сын. Они думают, он не знает. Акоп приходит к нам на обед каждое воскресенье. Он счастлив. Он говорит о работе, об учебе, о жизни, о друзьях. Я встречаю его друзей. Это не такой мальчик, который рыщет повсюду в поисках наркотиков.
– Господин Артинян, вы правы, и я хотел бы перед вами извиниться от имени всего полицейского управления за такую манеру расследования. Работа полицейских – задавать вопросы. Мы должны задавать такие вопросы, но сегодня я пришел сюда сказать, что в этом деле в них нет никакой нужды. Ваш сын был хорошим мальчиком. Он старался помогать другим, но, когда он это делал, что-то пошло наперекосяк. Мы постараемся выяснить, что это было. Мы постараемся выяснить, кем были его друзья, – закончил Санк-Марс, обращаясь к родителям паренька.
Собравшиеся стали называть имена, перечислять возможности. Они говорили о соседских ребятах, попадавших в неприятные переделки, и Мэтерз с сознанием долга записывал имена всех, кого они называли. Старший детектив все время держал в поле зрения Василия – мальчика, который открыл им дверь. Он улыбнулся ему, как бы подталкивая на откровенность:
– Ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы нам помочь? Может быть, брат тебе говорил что-нибудь, что может оказаться для нас важным?
Мальчик отрицательно покачал головой. Он сидел на подлокотнике кресла отца и пристально смотрел на полицейского.
Хотя никаких конкретных вопросов задано не было, господин Артинян подбадривал собравшихся, побуждал родственников высказывать предположения. До этого расследование убийства его сына носило совсем иной характер – скорее обвинительный, чем помогающий выявить истину, не столько сострадательный, сколько враждебный. А теперь вдруг оказалось, что соображения по этому поводу были у всех, и Санк-Марс прислушивался к каждому.
Детектив Мэтерз чувствовал, что всем этим людям надо было выговориться, высказать собственные догадки и мнения об ужасной кончине их дорогого Акопа. В большинстве своем их предположения были совершенно беспочвенными, но он, следуя примеру Санк-Марса, проявлял к каждому из них неподдельный интерес, к каждой реплике относился с уважением.
Василий Артинян своих соображений не высказывал. Внимательно следивший за ним, Санк-Марс видел, что он постоянно кивает головой, но в выражении его лица угадывалась непонятная агрессия. Старший детектив воспринял это как намек на то, что им пора уходить.
– Вы очень нам помогли. Я обещал вам, что в этот печальный день не буду проводить расследование. Но позже у меня еще будет возможность поговорить с вами. Спасибо за гостеприимство, господин и госпожа Артинян. Еще раз примите мои искренние соболезнования.
Василий Артинян принес ему куртку, и Санк-Марс снова обратил внимание на странное поведение мальчика. Он жестом попросил его отца подойти, чтобы сказать ему что-то без свидетелей.
– Господин Артинян, я хотел бы, с вашего разрешения, пару минут поговорить с Василием наедине. Для него это большая утрата. Он, должно быть, очень обеспокоен, я хочу его поддержать, поговорить с ним как мужчина с мужчиной.
– Вы очень добры, сэр. Конечно, конечно. – Каменщик отошел от полицейского и махнул сыну рукой, чтобы тот подошел. – Василий, Василий, иди сюда.
Он провел мальчика и гостя по коридору в спальню и пригласил их войти.
– Мне очень жаль, Василий, что с твоим братом случилась такая беда. Тебе, наверное, теперь очень тяжело, – начал Санк-Марс.
Мальчик молчал, пристально глядя на стража порядка.
– Я так понимаю, у тебя сейчас рождественские каникулы?
– Да.
– Тебе нравится твоя школа?
– Там все в порядке.
– Василий, что тебе известно? Ты знаешь что-то, о чем хотел бы мне рассказать?
– Вы думаете, что все в моей семье дураки, – сказал мальчик, в его голосе слышалась явная неприязнь.
Санк-Марс не ожидал таких нападок.
– Я вовсе так не думаю. У тебя замечательная семья, это всем ясно. Почему ты мне это сказал?
– Вы сюда пришли и сказали, что хотите выразить нам свое уважение. А на самом деле вы это сделали только для того, чтобы развязать нам языки.
Детектив сделал извиняющийся жест рукой, который мог означать, что он просит у мальчика прощения.
– Иногда случается так, что полицейский, который во мне сидит, все пересиливает, хоть я и хочу быть как все другие.
– Веселого Рождества, М5, – вдруг выпалил пацан.
– Что, прости?
– Моя мама не говорит по-французски, а папа говорит с ошибками.
– Но ты-то французский знаешь хорошо.
– Я хожу в школу. М5. Пятое марта. Санк-Марс – это вы. Мой брат… Мы с ним однажды гуляли… Он журнал один увидел, «Алло, полиция!». Взял его, показал мне и сказал: «Видишь этого человека? У него хорошая репутация. Но я – один из тех, кто ему ее создает».
– Этим человеком на картинке был я, Василий?
– Да, вы, Санк-Марс. Мой брат умер, а вы к нам пришли, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Черт меня побери!
– Я хочу выяснить, кто его убил, Василий, так же, как хочешь этого ты.
– Поспорить могу, вы свою шкуру хотите спасти!
– Чтобы все было по справедливости – вот ради чего работал твой брат. Ради справедливости. Василий, ты можешь нам помочь? На кого он работал? Кем были его друзья?
– Он работал на вас, – резко ответил мальчик. – Вот все, что он сказал. Еще он сказал, что больше говорить мне ничего не может. Его работа была опасной, а вы на ней себе репутацию зарабатывали, когда ловили преступников. Это все, что я знаю.
– Это все?
– Все, что я должен знать. Вам бы лучше сюда не возвращаться. Если вы к нам еще раз придете, я скажу отцу то, что сказал вам. Мало вам не покажется. Он вам шею свернет. Сегодня я его расстраивать не буду. Мама моя… – голос паренька сорвался. – Вам здесь лучше больше не появляться, – снова предостерег его Василий.
В прихожей Санк-Марс пожал руку господину Артиняну, мозолистую, сильную руку каменщика, и склонился, чтобы дать ему себя обнять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– Госпожа Артинян, – начал детектив, – я уверен, что ваш сын был добрым и справедливым человеком. Я уверен, что он хотел помочь другу, попавшему в беду. Я уверен в том, что для своих друзей он погиб как герой.
Рыдания госпожи Артинян стихли. Все собравшиеся в комнате внимательно вслушивались в слова полицейского.
Артинян-старший, сидевший в кресле, чуть подался вперед.
– Господин…
– Санк-Марс.
– Господин Санк-Марс, другие полицейские, которые с нами много раз говорили, все время спрашивали, был ли наш мальчик наркоманом, имел ли он дело с преступниками, сидел ли он в тюрьме или в колонии. Мой сын – хороший мальчик! Студент университета! Он ходит в МакГилл! Он не употребляет наркотики. Я им об этом говорю. Они смотрят на меня, как будто я плохой отец, который не знает, что делает его сын. Они думают, он не знает. Акоп приходит к нам на обед каждое воскресенье. Он счастлив. Он говорит о работе, об учебе, о жизни, о друзьях. Я встречаю его друзей. Это не такой мальчик, который рыщет повсюду в поисках наркотиков.
– Господин Артинян, вы правы, и я хотел бы перед вами извиниться от имени всего полицейского управления за такую манеру расследования. Работа полицейских – задавать вопросы. Мы должны задавать такие вопросы, но сегодня я пришел сюда сказать, что в этом деле в них нет никакой нужды. Ваш сын был хорошим мальчиком. Он старался помогать другим, но, когда он это делал, что-то пошло наперекосяк. Мы постараемся выяснить, что это было. Мы постараемся выяснить, кем были его друзья, – закончил Санк-Марс, обращаясь к родителям паренька.
Собравшиеся стали называть имена, перечислять возможности. Они говорили о соседских ребятах, попадавших в неприятные переделки, и Мэтерз с сознанием долга записывал имена всех, кого они называли. Старший детектив все время держал в поле зрения Василия – мальчика, который открыл им дверь. Он улыбнулся ему, как бы подталкивая на откровенность:
– Ты знаешь кого-нибудь, кто мог бы нам помочь? Может быть, брат тебе говорил что-нибудь, что может оказаться для нас важным?
Мальчик отрицательно покачал головой. Он сидел на подлокотнике кресла отца и пристально смотрел на полицейского.
Хотя никаких конкретных вопросов задано не было, господин Артинян подбадривал собравшихся, побуждал родственников высказывать предположения. До этого расследование убийства его сына носило совсем иной характер – скорее обвинительный, чем помогающий выявить истину, не столько сострадательный, сколько враждебный. А теперь вдруг оказалось, что соображения по этому поводу были у всех, и Санк-Марс прислушивался к каждому.
Детектив Мэтерз чувствовал, что всем этим людям надо было выговориться, высказать собственные догадки и мнения об ужасной кончине их дорогого Акопа. В большинстве своем их предположения были совершенно беспочвенными, но он, следуя примеру Санк-Марса, проявлял к каждому из них неподдельный интерес, к каждой реплике относился с уважением.
Василий Артинян своих соображений не высказывал. Внимательно следивший за ним, Санк-Марс видел, что он постоянно кивает головой, но в выражении его лица угадывалась непонятная агрессия. Старший детектив воспринял это как намек на то, что им пора уходить.
– Вы очень нам помогли. Я обещал вам, что в этот печальный день не буду проводить расследование. Но позже у меня еще будет возможность поговорить с вами. Спасибо за гостеприимство, господин и госпожа Артинян. Еще раз примите мои искренние соболезнования.
Василий Артинян принес ему куртку, и Санк-Марс снова обратил внимание на странное поведение мальчика. Он жестом попросил его отца подойти, чтобы сказать ему что-то без свидетелей.
– Господин Артинян, я хотел бы, с вашего разрешения, пару минут поговорить с Василием наедине. Для него это большая утрата. Он, должно быть, очень обеспокоен, я хочу его поддержать, поговорить с ним как мужчина с мужчиной.
– Вы очень добры, сэр. Конечно, конечно. – Каменщик отошел от полицейского и махнул сыну рукой, чтобы тот подошел. – Василий, Василий, иди сюда.
Он провел мальчика и гостя по коридору в спальню и пригласил их войти.
– Мне очень жаль, Василий, что с твоим братом случилась такая беда. Тебе, наверное, теперь очень тяжело, – начал Санк-Марс.
Мальчик молчал, пристально глядя на стража порядка.
– Я так понимаю, у тебя сейчас рождественские каникулы?
– Да.
– Тебе нравится твоя школа?
– Там все в порядке.
– Василий, что тебе известно? Ты знаешь что-то, о чем хотел бы мне рассказать?
– Вы думаете, что все в моей семье дураки, – сказал мальчик, в его голосе слышалась явная неприязнь.
Санк-Марс не ожидал таких нападок.
– Я вовсе так не думаю. У тебя замечательная семья, это всем ясно. Почему ты мне это сказал?
– Вы сюда пришли и сказали, что хотите выразить нам свое уважение. А на самом деле вы это сделали только для того, чтобы развязать нам языки.
Детектив сделал извиняющийся жест рукой, который мог означать, что он просит у мальчика прощения.
– Иногда случается так, что полицейский, который во мне сидит, все пересиливает, хоть я и хочу быть как все другие.
– Веселого Рождества, М5, – вдруг выпалил пацан.
– Что, прости?
– Моя мама не говорит по-французски, а папа говорит с ошибками.
– Но ты-то французский знаешь хорошо.
– Я хожу в школу. М5. Пятое марта. Санк-Марс – это вы. Мой брат… Мы с ним однажды гуляли… Он журнал один увидел, «Алло, полиция!». Взял его, показал мне и сказал: «Видишь этого человека? У него хорошая репутация. Но я – один из тех, кто ему ее создает».
– Этим человеком на картинке был я, Василий?
– Да, вы, Санк-Марс. Мой брат умер, а вы к нам пришли, чтобы засвидетельствовать свое почтение. Черт меня побери!
– Я хочу выяснить, кто его убил, Василий, так же, как хочешь этого ты.
– Поспорить могу, вы свою шкуру хотите спасти!
– Чтобы все было по справедливости – вот ради чего работал твой брат. Ради справедливости. Василий, ты можешь нам помочь? На кого он работал? Кем были его друзья?
– Он работал на вас, – резко ответил мальчик. – Вот все, что он сказал. Еще он сказал, что больше говорить мне ничего не может. Его работа была опасной, а вы на ней себе репутацию зарабатывали, когда ловили преступников. Это все, что я знаю.
– Это все?
– Все, что я должен знать. Вам бы лучше сюда не возвращаться. Если вы к нам еще раз придете, я скажу отцу то, что сказал вам. Мало вам не покажется. Он вам шею свернет. Сегодня я его расстраивать не буду. Мама моя… – голос паренька сорвался. – Вам здесь лучше больше не появляться, – снова предостерег его Василий.
В прихожей Санк-Марс пожал руку господину Артиняну, мозолистую, сильную руку каменщика, и склонился, чтобы дать ему себя обнять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146