Несколько парней заходили в гараж «Сампсон», когда я за ними следил. Они заходили, а я включал запись. Иногда я слушал просто от нечего делать. Включал и ждал, что из этого выйдет. Чаще всего ничего не происходило. Я же не круглые сутки этот гараж прослушивал.
– Так что же там было?
– Ну, Эмиль, было там, конечно, и кое-что по теме. Я тебе переписал стоящий кусочек.
Как будто поддразнивая Санк-Марса, Лапьер медленно запустил руку во внутренний нагрудный карман и не торопясь вынул оттуда кассету с записью.
– Да, ты тот еще тип…
– У тебя, Эмиль, осталось не много друзей. Если бы я знал о твоих планах, может быть, я мог бы тебе полностью доверять. А пока оригиналы останутся у меня.
Санк-Марс продолжал настаивать на своем. Он ткнул в собеседника пальцем.
– Приведи мне хоть одну убедительную причину. Хотя бы одну! Пока что ты убеждаешь меня только в том, что тебя правильно отстранили от работы.
Лапьер передвинул кассету поближе к Санк-Марсу и собрался встать из-за стола.
– Может быть, Эмиль, ты найдешь здесь какую-нибудь мелочь, которую сможешь мне потом инкриминировать, кто знает? Мне кажется, ты перестал понимать, как работают настоящие полицейские. Ты уже забыл, как это бывает. Ты так долго витаешь в облаках, что боишься испачкать колени. А я уже так долго ползаю на коленях, что разучился ходить. У меня они коростой покрылись. Мои колени доказывают, что я полицейский. И кроме того – ха! – кто теперь вообще кому доверяет?
– Что ты мне дал?
– Эту запись я сделал за пару дней до Рождества. У меня тогда еще температуры не было. Я сидел дома и решил включить прослушку. Большинство жучков молчали, но по одному я засек какой-то разговор. Нажал на запись и пошел в постель. Мне было не по себе, Эмиль, это грипп уже начинался, но тогда я об этом еще не знал. Так, слегка мутило. Через несколько дней я выяснил, что мой убитый работал в гараже «Сампсон». Тогда я подумал, а не там ли шел разговор, который я записал?
Санк-Марс в неподдельном изумлении схватился за голову, он сам не мог понять – от радости или от гнева.
– И ты до сих пор никому об этом не говорил?
– Это моя золотая жила, Эмиль. У тебя есть своя, а это – моя. Слушай, я собираюсь оспорить отстранение меня от обязанностей, хочу вернуться на службу. Я внимательно прослушал эту запись. Если у меня появится что-то еще – хоть и это дорогого стоит, – может быть, мы сможем с тобой договориться.
– Это, Андре, сокрытие доказательств, – предупредил его Санк-Марс.
– Ты не так меня понял, Эмиль. Дело в том, что это вообще не доказательство.
– Ладно, Андре, завязывай, чего сейчас торговаться?
– Ты так считаешь? – Он встал, застегнул куртку и поправил шарф. – Я хочу вернуться к работе, помоги мне в этом. Я сдам тебе Каплонского. На допросе я на него не жал, потому что он – мелкая сошка. Из записи ты это поймешь. С Каплонским я обошелся мягко, потому что у меня была такая стратегия. Он единственный, кто может нас вывести на их главаря. Прослушай пленку. Я сдам тебе Каплонского за преступный сговор и соучастие. Тебе это пригодится. Все, о чем я тебя прошу, – не перекрывай мне кислород. Помоги мне вернуться, тогда, может быть, я дам тебе прослушать весь разговор.
– Значит, там есть что-то еще?
– Спокойной ночи, Эмиль. Желаю тебе благополучно добраться до дома. Когда-нибудь ты должен будешь мне рассказать, зачем забрался в такую глухомань. Я даже удивлен, что ты теперь в город приезжаешь, там у вас все, должно быть, чистым белым снегом занесено.
Санк-Марс продолжал сидеть, глядя на уходящего Лапьера. В руке у него была кассета, и он знал, что к ней было продолжение – встреча оказалась весьма содержательной. Ему придется еще немного подождать, чтобы прослушать запись, но дело выглядело так, что Лапьер сдал ему Каплонского. Может быть, он уже пронюхал о той маленькой загадке, которую он задал Кап донскому сегодня утром. В любом случае, оставалось только гадать, что вызвало такое изменение в отношении к нему со стороны Лапьера. Кроме того, выводы, к которым он пришел во время встречи, приводили его в отчаяние. Надо будет все тщательно проверить.
Пришло время возвращаться домой, а по дороге – прослушать запись. Санк-Марс был в нерешительности. Дар Лапьера мог бы очень помочь в раскрытии этого дела, хотя он чувствовал, что с одинаковой долей вероятности запись могла оказаться ловушкой. В отношении Андре Лапьера у него имелись серьезные сомнения, и если он окажется прав, его коллега увяз в дерьме по самые уши. Но за одну вещь он был ему искренне благодарен. Ему так хотелось побыстрее прослушать пленку, что он решил пожертвовать огромным куском торта, так его и не попробовав. Надо не забыть потом отблагодарить Лапьера и за это, и за его подарок.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ПЯТНИЦА, 14 ЯНВАРЯ
Санк-Марс разбудил напарника после полуночи. Он позвонил ему и сказал, что скоро к нему приедет. Проехав полпути по дороге к дому и прослушав пленку в первый раз, он поставил на приборную доску у ветрового стекла проблесковый маячок, развернулся на опасном перекрестке, притопил педаль газа и поехал обратно в город к Мэтерзу.
Мужчины сидели перед магнитофоном в гостиной, рядом на столике стоял чай с булочками. Обстановка комнаты состояла из новых вещей, купленных на распродажах, и старой мебели, доставшейся от родителей или приобретенной на толкучке. В качестве книжных полок Мэтерз использовал кирпичи и доски, но его стереосистема была первоклассной. Телевизор стоял на каком-то ящике, но модель была не из дешевых. Санк-Марс подозревал, что диван и стулья составляли вклад Донны Мэтерз в семейную обстановку – супруги, видимо, как-то решили шикануть.
– Что это вы сегодня заработались до ночи? – спросил Мэтерз.
– Позвонил Лапьер и попросил о встрече.
Дома у Билла Санк-Марс немного расслабился и успокоился. В домашней обстановке, в джинсах, его напарник выглядел непривычно, не так, как на работе. Сначала Санк-Марс хотел устроиться в кресле, но потом решил, что удобнее будет сесть прямо на полу рядом с хозяином.
Мэтерз вставил кассету в магнитофон.
Учитывая плохое качество записи, голоса были слышны достаточно хорошо и на удивление четко. Полицейские сразу узнали хрипловатый баритон Каплонского. Второй голос был им незнаком, он явно принадлежал иностранцу – акцент был заметен во многих, хотя и не во всех словах говорившего. Сначала Санк-Марсу показалось, что голос принадлежал русскому капитану, но до конца он не был в этом уверен.
В начале записи были слышны чьи-то шаги. Неподалеку от микрофона кто-то тяжело дышал, а дальше сквозь шум помех можно было расслышать еще какой-то слабый шум. Санк-Марс пришел к выводу, что разговор происходил вечером или в выходные, когда служащих в помещении не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
– Так что же там было?
– Ну, Эмиль, было там, конечно, и кое-что по теме. Я тебе переписал стоящий кусочек.
Как будто поддразнивая Санк-Марса, Лапьер медленно запустил руку во внутренний нагрудный карман и не торопясь вынул оттуда кассету с записью.
– Да, ты тот еще тип…
– У тебя, Эмиль, осталось не много друзей. Если бы я знал о твоих планах, может быть, я мог бы тебе полностью доверять. А пока оригиналы останутся у меня.
Санк-Марс продолжал настаивать на своем. Он ткнул в собеседника пальцем.
– Приведи мне хоть одну убедительную причину. Хотя бы одну! Пока что ты убеждаешь меня только в том, что тебя правильно отстранили от работы.
Лапьер передвинул кассету поближе к Санк-Марсу и собрался встать из-за стола.
– Может быть, Эмиль, ты найдешь здесь какую-нибудь мелочь, которую сможешь мне потом инкриминировать, кто знает? Мне кажется, ты перестал понимать, как работают настоящие полицейские. Ты уже забыл, как это бывает. Ты так долго витаешь в облаках, что боишься испачкать колени. А я уже так долго ползаю на коленях, что разучился ходить. У меня они коростой покрылись. Мои колени доказывают, что я полицейский. И кроме того – ха! – кто теперь вообще кому доверяет?
– Что ты мне дал?
– Эту запись я сделал за пару дней до Рождества. У меня тогда еще температуры не было. Я сидел дома и решил включить прослушку. Большинство жучков молчали, но по одному я засек какой-то разговор. Нажал на запись и пошел в постель. Мне было не по себе, Эмиль, это грипп уже начинался, но тогда я об этом еще не знал. Так, слегка мутило. Через несколько дней я выяснил, что мой убитый работал в гараже «Сампсон». Тогда я подумал, а не там ли шел разговор, который я записал?
Санк-Марс в неподдельном изумлении схватился за голову, он сам не мог понять – от радости или от гнева.
– И ты до сих пор никому об этом не говорил?
– Это моя золотая жила, Эмиль. У тебя есть своя, а это – моя. Слушай, я собираюсь оспорить отстранение меня от обязанностей, хочу вернуться на службу. Я внимательно прослушал эту запись. Если у меня появится что-то еще – хоть и это дорогого стоит, – может быть, мы сможем с тобой договориться.
– Это, Андре, сокрытие доказательств, – предупредил его Санк-Марс.
– Ты не так меня понял, Эмиль. Дело в том, что это вообще не доказательство.
– Ладно, Андре, завязывай, чего сейчас торговаться?
– Ты так считаешь? – Он встал, застегнул куртку и поправил шарф. – Я хочу вернуться к работе, помоги мне в этом. Я сдам тебе Каплонского. На допросе я на него не жал, потому что он – мелкая сошка. Из записи ты это поймешь. С Каплонским я обошелся мягко, потому что у меня была такая стратегия. Он единственный, кто может нас вывести на их главаря. Прослушай пленку. Я сдам тебе Каплонского за преступный сговор и соучастие. Тебе это пригодится. Все, о чем я тебя прошу, – не перекрывай мне кислород. Помоги мне вернуться, тогда, может быть, я дам тебе прослушать весь разговор.
– Значит, там есть что-то еще?
– Спокойной ночи, Эмиль. Желаю тебе благополучно добраться до дома. Когда-нибудь ты должен будешь мне рассказать, зачем забрался в такую глухомань. Я даже удивлен, что ты теперь в город приезжаешь, там у вас все, должно быть, чистым белым снегом занесено.
Санк-Марс продолжал сидеть, глядя на уходящего Лапьера. В руке у него была кассета, и он знал, что к ней было продолжение – встреча оказалась весьма содержательной. Ему придется еще немного подождать, чтобы прослушать запись, но дело выглядело так, что Лапьер сдал ему Каплонского. Может быть, он уже пронюхал о той маленькой загадке, которую он задал Кап донскому сегодня утром. В любом случае, оставалось только гадать, что вызвало такое изменение в отношении к нему со стороны Лапьера. Кроме того, выводы, к которым он пришел во время встречи, приводили его в отчаяние. Надо будет все тщательно проверить.
Пришло время возвращаться домой, а по дороге – прослушать запись. Санк-Марс был в нерешительности. Дар Лапьера мог бы очень помочь в раскрытии этого дела, хотя он чувствовал, что с одинаковой долей вероятности запись могла оказаться ловушкой. В отношении Андре Лапьера у него имелись серьезные сомнения, и если он окажется прав, его коллега увяз в дерьме по самые уши. Но за одну вещь он был ему искренне благодарен. Ему так хотелось побыстрее прослушать пленку, что он решил пожертвовать огромным куском торта, так его и не попробовав. Надо не забыть потом отблагодарить Лапьера и за это, и за его подарок.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ПЯТНИЦА, 14 ЯНВАРЯ
Санк-Марс разбудил напарника после полуночи. Он позвонил ему и сказал, что скоро к нему приедет. Проехав полпути по дороге к дому и прослушав пленку в первый раз, он поставил на приборную доску у ветрового стекла проблесковый маячок, развернулся на опасном перекрестке, притопил педаль газа и поехал обратно в город к Мэтерзу.
Мужчины сидели перед магнитофоном в гостиной, рядом на столике стоял чай с булочками. Обстановка комнаты состояла из новых вещей, купленных на распродажах, и старой мебели, доставшейся от родителей или приобретенной на толкучке. В качестве книжных полок Мэтерз использовал кирпичи и доски, но его стереосистема была первоклассной. Телевизор стоял на каком-то ящике, но модель была не из дешевых. Санк-Марс подозревал, что диван и стулья составляли вклад Донны Мэтерз в семейную обстановку – супруги, видимо, как-то решили шикануть.
– Что это вы сегодня заработались до ночи? – спросил Мэтерз.
– Позвонил Лапьер и попросил о встрече.
Дома у Билла Санк-Марс немного расслабился и успокоился. В домашней обстановке, в джинсах, его напарник выглядел непривычно, не так, как на работе. Сначала Санк-Марс хотел устроиться в кресле, но потом решил, что удобнее будет сесть прямо на полу рядом с хозяином.
Мэтерз вставил кассету в магнитофон.
Учитывая плохое качество записи, голоса были слышны достаточно хорошо и на удивление четко. Полицейские сразу узнали хрипловатый баритон Каплонского. Второй голос был им незнаком, он явно принадлежал иностранцу – акцент был заметен во многих, хотя и не во всех словах говорившего. Сначала Санк-Марсу показалось, что голос принадлежал русскому капитану, но до конца он не был в этом уверен.
В начале записи были слышны чьи-то шаги. Неподалеку от микрофона кто-то тяжело дышал, а дальше сквозь шум помех можно было расслышать еще какой-то слабый шум. Санк-Марс пришел к выводу, что разговор происходил вечером или в выходные, когда служащих в помещении не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146