Там меня попросили на время возглавить комитет по назначениям. При особых обстоятельствах такое, вы знаете, случается, и объяснять здесь никому ничего не требуется. Так вот, я распорядился, чтобы одному молодому полицейскому было присвоено звание детектива, выдан жетон, и он был назначен напарником Эмиля Санк-Марса. Я тогда подумал, что теперь-то точно узнаю, как все это у Эмиля получается, узнаю, какие одолжения делают ему плохие парни, потому что он сам должен быть грязным полицейским, чтобы проводить все эти аресты, и я смогу в один прекрасный момент сделать из него самого грязного полицейского в городе.
Здесь Санк-Марс сдержаться уже не мог.
– Так что, Норман Лаженес сам был грязным полицейским или его только использовали?
Бобьен заерзал в кресле. Санк-Марс понял, что ни к чему смотреть это представление, дожидаясь ответа. Все ясно и без того.
Сначала последовало извинение:
– Эмиль, я не знал, что они собирались сделать.
Потом было сказано о неизбежности случившегося, причем упор был сделан на то, что все ошибки в суждениях и недостатки людей предопределены самой судьбой: «Колеса вертелись, я был лишь орудием в чужих руках».
И лишь в заключение была раскрыта сама суть свершенного греха:
– Норман не знал, что вы приведете туда с собой ваших друзей. Его задание состояло в том, чтобы позволить вам завести его на склад, где он должен был вас застрелить. Это я выяснил позже.
Но он не смог этого сделать, причем не только потому, что у вас было такое мощное подкрепление. Он всегда упирал, что заранее ничего не знал о том, что ваши друзья были поблизости, но заметил их потом, перед тем, как вы туда вошли, Эмиль. Вот тогда-то он и решил все переиграть. Но он не знал, что на стропилах на складе засел снайпер, которому было поручено его убрать, если он сменит масть. Хотя, возможно, его бы убрали в любом случае. Если один полицейский убирает другого, значит, байкеры тут ни при чем, и у «Росомах» нет оснований для их преследований.
Санк-Марсу надо было обсудить с ним другие дела, другие вопросы и проблемы, но сначала он должен был понять, к чему клонит Бобьен, рассказывая свою историю. Капитан еще ее не закончил.
– Теперь вы знаете, в какой сложной ситуации оказались. Все пошло наперекосяк, стреляли в полицейского. Его спас пуленепробиваемый жилет – хоть вы сами знаете, он в любом случае был грязным полицейским. Но это не отменяет того факта, что стреляли в полицейского. Я сказал тем, с кем был связан, что больше я в эти игры играть не собираюсь. Я им сказал, что сделал для них больше, чем они когда-нибудь просили. А они стали мне грозить, сказали, что сдадут меня, разорят. Тогда мне пришлось сменить тон и попытаться с ними договориться. Я заставил их мне пообещать, что они никогда не будут снова меня просить помогать им в таких ужасных делах. Они пообещали. Так мне пришлось пойти на сделку с этими подонками.
Санк-Марс не подгонял его и не прерывал – он ждал. Этот человек сказал ему, что попал в неприятный переплет, пусть сам теперь и выпутывается. Сначала он пытался найти себе оправдания, теперь был готов представить свои преступления чуть ли не подвигами, не осудить их, а оправдать и возвысить, заявив, что все силы мира не в состоянии противостоять тирании.
– Эмиль, что мне было делать? Я отказывался, не хотел брать их подношений. Тогда они стали говорить со мной о моих дочерях. Мне рассказали про школы, где они учатся, перечислили имена их учителей, сказали, какой цвет машины, которую водит их учитель бальных танцев, какие прически у их подружек. Они мне даже назвали имена хомячков и золотых рыбок моих дочерей. Они убьют их, Эмиль. Они срезали пуговицы с блузки моей жены, когда ей захотелось днем покемарить в нашем собственном доме, и прислали мне их в маленькой черной коробочке, похожей на гробик. Они повсюду, они знают обо всем, они безжалостны, в них не осталось ничего человеческого, им неведомы ни сострадание, ни милосердие. Эмиль, они говорят мне: «С твоих уст нам в уши». И я знаю, что остался один. Мне некому об этом рассказать. Кто меня может спасти? Если я расскажу обо всем в управлении, мои девочки не придут из школы домой. Жена моя поедет за покупками, и ее машина взлетит на воздух.
– Вам надо было поговорить с шефом.
– Я поговорил с ним в конце концов. Сказал ему, что если буду и дальше отстранен от обязанностей, шансы на то, что мои девочки доживут до следующего дня рождения, станут ничтожными.
– Понятно, – многозначительно сказал Санк-Марс.
– А теперь, Эмиль, я говорю об этом с вами. Спасите меня. Директор Жерве может вернуть меня к работе, по крайней мере к тому, что выглядит как мои обязанности, но он не в состоянии избавить меня от врагов в моем собственном доме. Эмиль, помогите мне, пожалуйста.
Санк-Марс покачал головой.
– Нет.
– Эмиль, пожалуйста! Вы хотите, чтобы я вас умолял?
Детектив чуть подался вперед, уперев руки в колени.
– Скажите мне, Жиль, почему вы решили сейчас со мной переговорить? Без этого я не буду вам помогать, – он быстро поднял палец, чтобы начальник не успел его перебить. – Мне нужна правда, Жиль. Сказки мне рассказывать не надо.
– У меня нет ничего определенного, Эмиль. Мне только намекнули, что скоро у меня появится большая свобода действий.
– Что это значит?
– Я все время им жаловался, что у меня связаны руки. Они решили развязать узлы. Я не знаю, Эмиль, не знаю, но мне кажется, что они собираются убрать одного или нескольких офицеров полиции. У меня сложилось впечатление, что они снова готовы нас убивать, как тогда, когда они подрядили на это Лаженеса. На этот раз мне кажется, они не промахнутся. Я не уверен, но думаю, что их цель – вы. В тот раз у них не получилось, вот они и пытаются исправить положение. Эти люди не сдаются, Эмиль. Господи, у меня слабое сердце, я больше этого не вынесу. Я спать по ночам не могу, забыл, когда был спокоен. Мне нужна ваша помощь. Я не так замазан, Эмиль, я совсем не сильно замазан! Это просто обстоятельства так сложились, от них все мои проблемы. Я только с вами могу об этом поговорить. Любой другой слова из моих уст вложит им в уши.
Санк-Марс с серьезным видом кивнул, потом встал и направился к двери, но перед ней обернулся и сказал:
– Если мне суждено сойти в могилу, о вас я беспокоиться не собираюсь. Поэтому помните: если меня убьют, вам придется разбираться со своими делами самостоятельно. Но до тех пор вы будете продолжать сотрудничать с теми, с кем связаны. Продолжайте им подыгрывать. И сообщайте мне обо всем, что происходит между вами и ими. Не пытайтесь ничего утаить. Если вы что-то недоговорите, смерть ваших дочерей будет на вашей совести. А пока, Жиль, я – единственная ваша надежда. Молитесь Богу, чтобы я остался в живых, потому что, если я погибну, вы недолго протянете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Здесь Санк-Марс сдержаться уже не мог.
– Так что, Норман Лаженес сам был грязным полицейским или его только использовали?
Бобьен заерзал в кресле. Санк-Марс понял, что ни к чему смотреть это представление, дожидаясь ответа. Все ясно и без того.
Сначала последовало извинение:
– Эмиль, я не знал, что они собирались сделать.
Потом было сказано о неизбежности случившегося, причем упор был сделан на то, что все ошибки в суждениях и недостатки людей предопределены самой судьбой: «Колеса вертелись, я был лишь орудием в чужих руках».
И лишь в заключение была раскрыта сама суть свершенного греха:
– Норман не знал, что вы приведете туда с собой ваших друзей. Его задание состояло в том, чтобы позволить вам завести его на склад, где он должен был вас застрелить. Это я выяснил позже.
Но он не смог этого сделать, причем не только потому, что у вас было такое мощное подкрепление. Он всегда упирал, что заранее ничего не знал о том, что ваши друзья были поблизости, но заметил их потом, перед тем, как вы туда вошли, Эмиль. Вот тогда-то он и решил все переиграть. Но он не знал, что на стропилах на складе засел снайпер, которому было поручено его убрать, если он сменит масть. Хотя, возможно, его бы убрали в любом случае. Если один полицейский убирает другого, значит, байкеры тут ни при чем, и у «Росомах» нет оснований для их преследований.
Санк-Марсу надо было обсудить с ним другие дела, другие вопросы и проблемы, но сначала он должен был понять, к чему клонит Бобьен, рассказывая свою историю. Капитан еще ее не закончил.
– Теперь вы знаете, в какой сложной ситуации оказались. Все пошло наперекосяк, стреляли в полицейского. Его спас пуленепробиваемый жилет – хоть вы сами знаете, он в любом случае был грязным полицейским. Но это не отменяет того факта, что стреляли в полицейского. Я сказал тем, с кем был связан, что больше я в эти игры играть не собираюсь. Я им сказал, что сделал для них больше, чем они когда-нибудь просили. А они стали мне грозить, сказали, что сдадут меня, разорят. Тогда мне пришлось сменить тон и попытаться с ними договориться. Я заставил их мне пообещать, что они никогда не будут снова меня просить помогать им в таких ужасных делах. Они пообещали. Так мне пришлось пойти на сделку с этими подонками.
Санк-Марс не подгонял его и не прерывал – он ждал. Этот человек сказал ему, что попал в неприятный переплет, пусть сам теперь и выпутывается. Сначала он пытался найти себе оправдания, теперь был готов представить свои преступления чуть ли не подвигами, не осудить их, а оправдать и возвысить, заявив, что все силы мира не в состоянии противостоять тирании.
– Эмиль, что мне было делать? Я отказывался, не хотел брать их подношений. Тогда они стали говорить со мной о моих дочерях. Мне рассказали про школы, где они учатся, перечислили имена их учителей, сказали, какой цвет машины, которую водит их учитель бальных танцев, какие прически у их подружек. Они мне даже назвали имена хомячков и золотых рыбок моих дочерей. Они убьют их, Эмиль. Они срезали пуговицы с блузки моей жены, когда ей захотелось днем покемарить в нашем собственном доме, и прислали мне их в маленькой черной коробочке, похожей на гробик. Они повсюду, они знают обо всем, они безжалостны, в них не осталось ничего человеческого, им неведомы ни сострадание, ни милосердие. Эмиль, они говорят мне: «С твоих уст нам в уши». И я знаю, что остался один. Мне некому об этом рассказать. Кто меня может спасти? Если я расскажу обо всем в управлении, мои девочки не придут из школы домой. Жена моя поедет за покупками, и ее машина взлетит на воздух.
– Вам надо было поговорить с шефом.
– Я поговорил с ним в конце концов. Сказал ему, что если буду и дальше отстранен от обязанностей, шансы на то, что мои девочки доживут до следующего дня рождения, станут ничтожными.
– Понятно, – многозначительно сказал Санк-Марс.
– А теперь, Эмиль, я говорю об этом с вами. Спасите меня. Директор Жерве может вернуть меня к работе, по крайней мере к тому, что выглядит как мои обязанности, но он не в состоянии избавить меня от врагов в моем собственном доме. Эмиль, помогите мне, пожалуйста.
Санк-Марс покачал головой.
– Нет.
– Эмиль, пожалуйста! Вы хотите, чтобы я вас умолял?
Детектив чуть подался вперед, уперев руки в колени.
– Скажите мне, Жиль, почему вы решили сейчас со мной переговорить? Без этого я не буду вам помогать, – он быстро поднял палец, чтобы начальник не успел его перебить. – Мне нужна правда, Жиль. Сказки мне рассказывать не надо.
– У меня нет ничего определенного, Эмиль. Мне только намекнули, что скоро у меня появится большая свобода действий.
– Что это значит?
– Я все время им жаловался, что у меня связаны руки. Они решили развязать узлы. Я не знаю, Эмиль, не знаю, но мне кажется, что они собираются убрать одного или нескольких офицеров полиции. У меня сложилось впечатление, что они снова готовы нас убивать, как тогда, когда они подрядили на это Лаженеса. На этот раз мне кажется, они не промахнутся. Я не уверен, но думаю, что их цель – вы. В тот раз у них не получилось, вот они и пытаются исправить положение. Эти люди не сдаются, Эмиль. Господи, у меня слабое сердце, я больше этого не вынесу. Я спать по ночам не могу, забыл, когда был спокоен. Мне нужна ваша помощь. Я не так замазан, Эмиль, я совсем не сильно замазан! Это просто обстоятельства так сложились, от них все мои проблемы. Я только с вами могу об этом поговорить. Любой другой слова из моих уст вложит им в уши.
Санк-Марс с серьезным видом кивнул, потом встал и направился к двери, но перед ней обернулся и сказал:
– Если мне суждено сойти в могилу, о вас я беспокоиться не собираюсь. Поэтому помните: если меня убьют, вам придется разбираться со своими делами самостоятельно. Но до тех пор вы будете продолжать сотрудничать с теми, с кем связаны. Продолжайте им подыгрывать. И сообщайте мне обо всем, что происходит между вами и ими. Не пытайтесь ничего утаить. Если вы что-то недоговорите, смерть ваших дочерей будет на вашей совести. А пока, Жиль, я – единственная ваша надежда. Молитесь Богу, чтобы я остался в живых, потому что, если я погибну, вы недолго протянете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146