Усевшись на стул в своей обычной позе – с прямой спиной, – Трамбле нервно потер выдающийся вперед подбородок.
– Нам надо поговорить. Прошел слух, что ты сдал прессе Лапьера и Бобьена.
Санк-Марс почесал спину.
– Ты, Реми, сначала задай себе вопрос о том, кто эти слухи распространяет.
– Они живут своей жизнью. А я думаю так же, как все. Больше всего Реми нравилось вести с сослуживцами беседы об их поведении. Его это вдохновляло даже больше, чем собственно работа, которой он занимался изо дня в день.
– Эмиль, ты там был. И это ты выступал за то, чтобы навести там шорох. В документах, которые мы изъяли в гараже, была только ксерокопия той страницы с именами полицейских – только копия. Я не удивлюсь, если подлинник окажется в твоем столе. И тому, что именно из твоего стола он перекочевал в газету.
– Здесь ты ничего не найдешь, – Санк-Марс упер средний палец левой руки в письменный стол.
Трамбле устало вздохнул и облизнул губы.
– В гараже ты сделал копию документа и сохранил оригинал. Я говорил с полицейским, который там был с тобой. Ты – единственный офицер, который сам делал копии. Мы прошерстили то самое дело и нашли в нем только копию. В документе перечислены семнадцать имен, Эмиль, включая два упомянутых в статье, и именно эти два человека промывали тебе мозги в прошлую пятницу.
– Люди, чьи имена там упомянуты, имели отношение к облаве в гараже, – возразил Санк-Марс, собираясь с силами. – Именно это хотел подчеркнуть автор. И этот факт не может не вызвать у нас ряд вопросов. Таких, как поведение Лапьера и стремление Бобьена курировать это дело.
– Вот ты и раскрылся, Эмиль. У тебя та же позиция, что и у английского автора.
– Я только сказал, что он затронул определенные проблемы.
– А меня волнует другая проблема.
– Какая же? – негромко спросил его Санк-Марс.
Он прекрасно знал, что ни один сотрудник управления не работает с документами так дотошно, как Реми Трамбле. Волосы его всегда были так аккуратно уложены, что он, наверное, раз в неделю ходил в парикмахерскую. А брился он так тщательно, что кожа на щеках и подбородке была молочно-белой и такой гладкой, что казалась вощеной.
– Кто следующий?
– Что ты имеешь в виду? – спросил Санк-Марс.
– Я, Эмиль, уже давно вышел из детского возраста. Ты хотел получить это расследование, а Бобьен обрубил тебе концы. Теперь он получил оплаченный отпуск и временно отстранен от исполнения обязанностей. Ты крупно повздорил с Андре. Его вызвали на ковер и объявили о проведении служебного расследования. Он совсем в другой весовой категории по сравнению со своим начальником – чтобы ему продолжали платить, за него должен был вступиться профсоюз. – Трамбле смахнул невидимые пылинки с безукоризненно отутюженной складки на брюках. – И что теперь? Если я стану руководителем операции, у меня тоже все пойдет наперекосяк?
– Реми…
– Ты играешь с огнем. Хотелось бы мне знать правила этой игры.
Санк-Марс попытался отшутиться:
– Закон джунглей, Реми. Каждый за себя.
– Теперь ясно, какой расклад. Я буду руководить операцией.
– Ничего другого я и не ожидал, – сказал ему Санк-Марс. – Можешь рассчитывать на мою поддержку.
– Правда? Тогда скажи, чем я мог бы тебе помочь? Что тебе надо?
Эмиль Санк-Марс склонился в своем вращающемся кресле и внимательно посмотрел на давнего сослуживца. Много лет они служили в одних чинах, вместе продвигаясь по служебной лестнице, хотя с самого начала Трамбле лучше ориентировался в хитросплетениях политической жизни управления. Неудивительно поэтому, что когда пришло время двигать на повышение кого-то одного из них, логичное решение было принято в пользу Трамбле.
– Как продвигается твое внутреннее расследование? – поинтересовался Санк-Марс. – Что нам известно о компьютерной утечке?
Лейтенант опять почесал подбородок, и Санк-Марсу показалось, что его собеседник снова напрягся.
– Расследование идет своим чередом. Есть некоторые основания подозревать сотрудницу информационного отдела – Андре за ней раньше ухлестывал. Хотя я не утверждаю, что эти два обстоятельства между собой как-то связаны.
– Ты поэтому мне не дал разгон за Андре, хоть и считаешь, что это я его подставил?
– Я не говорю, что он в чем-то замешан, пока у меня нет для этого оснований. А если он и впрямь в чем-то виноват, я не знаю, в чем именно и насколько.
– Пока нет.
– Может быть, никогда не будет.
– Ты интересовался, чем можешь мне помочь.
– Я об этом потом не пожалею?
– Я буду делать все, о чем ты меня будешь просить. Только не говори мне, чего я не могу делать.
Оба мужчины пристально смотрели друг другу в глаза, и никто не отводил взгляд.
– Только не переходи границу закона. На кого ты охотишься, Эмиль?
– На кого и всегда, – честно признался Санк-Марс. – Как и в доброе старое время.
Реми Трамбле глубоко вздохнул. Он встал и сделал шаг к двери, потом обернулся.
– У тебя, Эмиль, чутье феноменальное, я тебя за это уважаю. А еще я надеюсь, что ты знаешь, как отличить друзей от врагов.
Джулия Мардик перешла авеню Парк и вдоль восточного склона горы направилась к университету МакГилл. В этом месте улица очень широка – восемь полос движения, и, как обычно в Монреале, когда дорога позволяет, мало кто из водителей соблюдает ограничение скоростного режима. К северу от горы авеню Парк сужается до четырех полос, которые на протяжении нескольких миль проходят мимо магазинчиков и ресторанов, принадлежащих выходцам со всех концов света. К югу от горы авеню Парк снова сужается, веером расходясь вдоль горы дорогами на запад и крутыми проулками, спускающимися к центру и к району, где обосновались студенты. Авеню Парк получила название именно от этого короткого своего отрезка, который проходит мимо парка.
Древний вулканический холм изящными белоснежными изгибами полого уходил ввысь, и улица у его подножия, по которой шла девушка, тоже слегка поднималась в гору перед тем, как спуститься вниз, в сердце города. Джулии нравился парк Маунт-Ройял. Он, как кто-то ей сказал, был спроектирован Фредериком Лоу Олмстедом, к числу других известных проектов которого принадлежит и Центральный парк в Нью-Йорке. В теплые летние вечера она любила здесь гулять по старым тропинкам для верховой езды и взбираться на вершины скалистых утесов, одиноко возвышающихся на территории кладбища, читать имена и даты на могильных камнях и склепах, как будто без всякой на то причины ища в них предзнаменование беды. Как и многие другие, она ходила на гору по заросшему парку по вечерам, когда кончались занятия. Народа обычно было достаточно, поэтому она чувствовала себя там в безопасности. Отчасти такие прогулки доставляли ей удовольствие потому, что были связаны с некоторой долей риска.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146