Когда полицейские уходили, вслед им звучали слова благодарности за сочувствие горю семьи.
На улице дул холодный ветер. Солнце село, тьму сгустившихся сумерек разгоняли уличные фонари.
– Ну что? – спросил Билл Мэтерз.
– Что – что?
– Мальчик что-нибудь знает?
– Слишком много и слишком мало, – ответил Санк-Марс. – Такая смесь хорошей не бывает.
Спустившись с лестницы, Санк-Марс нагнулся и прихватил с сугроба заледеневший снег. Он бросил его в ближайший фонарный столб, но промазал. Потом снова наклонился и собрал снег, чтобы сделать снежок.
– Что теперь? – не угомонился Мэтерз.
– Теперь? Теперь мы возвращаемся в участок. После этого едем к женам домой ужинать. Ночью постараемся выспаться. Постараемся выкинуть из головы горе этих людей. Чтобы сделать это, мы себе скажем, что ответственность за смерть их сына лежит не на нас.
Санк-Марс скатал снежок, бросил и на этот раз попал в цель. Снежок разбился о столб и разлетелся в пыль.
– Вы ни в чем не виноваты, Эмиль. Он давал вам информацию по собственной инициативе.
Санк-Марс не ответил.
– Может быть, нам сначала зайти куда-нибудь промочить горло? – предложил Мэтерз.
– Пожалуй, так будет лучше – согласился Санк-Марс.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ПОНЕДЕЛЬНИК, 3 ЯНВАРЯ
Поставив служебную машину вплотную к сугробу, Санк-Марс перекрыл чей-то выезд из гаража и выключил двигатель. Лейтенант-детектив Реми Трамбле, выглядевший как всегда задумчивым и официальным, сидел в припаркованном поодаль на другой стороне улицы фургончике с эмблемой электрической компании. Сразу за ним приткнулся третий неприметный автомобиль. Для патрульной машины Лапьера место нашлось позади гаража «Сампсон». Полицейские ждали в молчании, не пользуясь даже рациями.
Сгрудившиеся на улице домишки все были на одно лицо – приземистые, с кирпичными стенами, притихшие. В отличие от прошлого раза, когда здесь был Санк-Марс, снег сгребли в сугробы, но еще не вывезли, а прошедший ночью снегопад лишь добавил улице скорби. Помимо нескольких огромных снежных куч, вдоль тротуаров тянулись сугробы поменьше, разделенные расчищенными участками для стоянок машин. Тротуары тоже были завалены снегом так, что для прохода пешеходов оставались лишь узкие тропинки. Андре Лапьеру и его напарнику пришлось тащиться от своей машины к машине, где сидели Санк-Марс и Мэтерз, по колено в снегу. Они с трудом втиснулись на заднее сиденье. – Смотрится неплохо, – констатировал Лапьер. Он выдохнул облако сигаретного дыма, потом наклонился в сторону, чтобы влезть в карман. Колени его сильно упирались в переднее сиденье, толкая Мэтерза в спину.
Санк-Марс показал лейтенанту Трамбле, смотревшему на них через улицу, оттопыренный большой палец, что значило «все в порядке». Лейтенант, с которым он проработал многие годы, стал теперь его непосредственным начальником и выглядел на месте проведения операции посторонним – его полем битвы был письменный стол. Но грипп и праздники нанесли подразделению настолько большой урон, что лейтенанту пришлось выехать вместе с остальными. Он нервно коснулся мочки уха, давая понять, что сигнал принят.
– Эй, Пепси, – обратился к Санк-Марсу Лапьер и зарыл лицо в носовой платок, оглушительно высморкавшись.
Французы в Квебеке придумали много названий для англичан, и англичане в этом от них не отставали. Англичан называли квадратноголовыми – история этого прозвища восходила корнями к головным уборам британских военных в девятнадцатом веке. Оно прижилось, потому что французы считали англичан «квадратными» – менее непосредственными, более замкнутыми. Еще они их называли «проклятыми англичанами» – такое определение в устах француза звучало достаточно сердито. Англичане в свою очередь пытались высмеять французов, давая им прозвища по названиям еды и напитков. Поскольку пепси – самый популярный в провинции напиток, английская ребятня называла своих соперников по другую сторону лингвистического водораздела «пепси». Они обзывали француженок «Мей Уэст», имея в виду покрытый шоколадом ванильный торт, а если и впрямь хотели нагрубить, тогда при обращении называли их «гороховым супом» – в честь другого традиционного французского блюда. Санк-Марс прекрасно понимал, что прозвище, которым воспользовался Лапьер, отнюдь не было комплиментом.
– До меня дошло, Эмиль, что ты лезешь в мои дела.
– Твои дела? Ты, Андре, имеешь в виду твои шашни с женщинами?
Лапьер аккуратно сложил носовой платок. Ему, с его длинным неуклюжим телом и длинной шеей, было очень неудобно сидеть на заднем сиденье. Простуда, о которой ясно свидетельствовали слезившиеся глаза и красный нос, усиливала его неприязнь. По прищуру глаз коллеги Санк-Марс определил, что грипп у него был в самом разгаре.
– Мои женщины на тебя никогда не западут. Ты им напоминаешь священника.
Санк-Марс выглядел заинтригованным.
– Я, Андре, вроде с твоими женщинами никогда и не встречался.
– Ты зря так в этом уверен. Я точно знаю, что ты арестовывал троих.
Впалые щеки Лапьера придавали ему вид бродяги, но, несмотря на высокий рост и неуклюжесть, худым его даже теперь назвать было трудно. Санк-Марс помнил его еще зеленым новичком – тогда он чем-то напоминал карандаш в полицейской форме, а его светловолосая голова – ластик. Выпирающие кости черепа, туго обтянутый кожей лоб, впалые щеки, ясно проступающие на висках голубые вены, глубоко посаженные глаза – Лапьер всегда смахивал на голодного, обделенного жизнью бродягу. И взгляд у него всегда был опустошенный, как у наркомана.
Натянуто усмехнувшись, Санк-Марс ждал, когда он выложит ему свои претензии.
– Пепси, ты лезешь в мое дело.
Сидевший за рулем Санк-Марс резко обернулся, чтобы лучше разглядеть настойчивого собеседника.
– Ты о чем толкуешь?
– Вы заходили домой к семье Артинян, Эмиль. Ты допрашивал их младшего сына.
– Андре, мы просто навестили их, ведь это мы с Биллом нашли тело. Мы выразили им наше уважение и соболезнования, вот и все.
– Добрая ты душа, Эмиль. Следующее повышение тебе должны дать за святость. Мы тебя будем называть святой Эмиль, покровитель стукачей. А ты научишь нас, как десять раз кряду прочесть «Аве Мария», чтобы поймать больше бандитов.
– А у мальчика сложилось неправильное впечатление, – пояснил Санк-Марс.
– О чем именно? – от дыма сигареты Лапьера в машине уже было нечем дышать.
– К ним приходили полицейские, расспрашивали, не наркоман ли его брат. Не ты ли это был, Андре? Я сказал ему, что его брат был хорошим парнем, который нам помогал. Вреда в этом нет никакого, только немного поддержало семью.
– Эмиль, ты говоришь так, будто читаешь газетную передовицу! Я бы хотел об этом узнать, как только открыли дело. А ты, Ален?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
На улице дул холодный ветер. Солнце село, тьму сгустившихся сумерек разгоняли уличные фонари.
– Ну что? – спросил Билл Мэтерз.
– Что – что?
– Мальчик что-нибудь знает?
– Слишком много и слишком мало, – ответил Санк-Марс. – Такая смесь хорошей не бывает.
Спустившись с лестницы, Санк-Марс нагнулся и прихватил с сугроба заледеневший снег. Он бросил его в ближайший фонарный столб, но промазал. Потом снова наклонился и собрал снег, чтобы сделать снежок.
– Что теперь? – не угомонился Мэтерз.
– Теперь? Теперь мы возвращаемся в участок. После этого едем к женам домой ужинать. Ночью постараемся выспаться. Постараемся выкинуть из головы горе этих людей. Чтобы сделать это, мы себе скажем, что ответственность за смерть их сына лежит не на нас.
Санк-Марс скатал снежок, бросил и на этот раз попал в цель. Снежок разбился о столб и разлетелся в пыль.
– Вы ни в чем не виноваты, Эмиль. Он давал вам информацию по собственной инициативе.
Санк-Марс не ответил.
– Может быть, нам сначала зайти куда-нибудь промочить горло? – предложил Мэтерз.
– Пожалуй, так будет лучше – согласился Санк-Марс.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ПОНЕДЕЛЬНИК, 3 ЯНВАРЯ
Поставив служебную машину вплотную к сугробу, Санк-Марс перекрыл чей-то выезд из гаража и выключил двигатель. Лейтенант-детектив Реми Трамбле, выглядевший как всегда задумчивым и официальным, сидел в припаркованном поодаль на другой стороне улицы фургончике с эмблемой электрической компании. Сразу за ним приткнулся третий неприметный автомобиль. Для патрульной машины Лапьера место нашлось позади гаража «Сампсон». Полицейские ждали в молчании, не пользуясь даже рациями.
Сгрудившиеся на улице домишки все были на одно лицо – приземистые, с кирпичными стенами, притихшие. В отличие от прошлого раза, когда здесь был Санк-Марс, снег сгребли в сугробы, но еще не вывезли, а прошедший ночью снегопад лишь добавил улице скорби. Помимо нескольких огромных снежных куч, вдоль тротуаров тянулись сугробы поменьше, разделенные расчищенными участками для стоянок машин. Тротуары тоже были завалены снегом так, что для прохода пешеходов оставались лишь узкие тропинки. Андре Лапьеру и его напарнику пришлось тащиться от своей машины к машине, где сидели Санк-Марс и Мэтерз, по колено в снегу. Они с трудом втиснулись на заднее сиденье. – Смотрится неплохо, – констатировал Лапьер. Он выдохнул облако сигаретного дыма, потом наклонился в сторону, чтобы влезть в карман. Колени его сильно упирались в переднее сиденье, толкая Мэтерза в спину.
Санк-Марс показал лейтенанту Трамбле, смотревшему на них через улицу, оттопыренный большой палец, что значило «все в порядке». Лейтенант, с которым он проработал многие годы, стал теперь его непосредственным начальником и выглядел на месте проведения операции посторонним – его полем битвы был письменный стол. Но грипп и праздники нанесли подразделению настолько большой урон, что лейтенанту пришлось выехать вместе с остальными. Он нервно коснулся мочки уха, давая понять, что сигнал принят.
– Эй, Пепси, – обратился к Санк-Марсу Лапьер и зарыл лицо в носовой платок, оглушительно высморкавшись.
Французы в Квебеке придумали много названий для англичан, и англичане в этом от них не отставали. Англичан называли квадратноголовыми – история этого прозвища восходила корнями к головным уборам британских военных в девятнадцатом веке. Оно прижилось, потому что французы считали англичан «квадратными» – менее непосредственными, более замкнутыми. Еще они их называли «проклятыми англичанами» – такое определение в устах француза звучало достаточно сердито. Англичане в свою очередь пытались высмеять французов, давая им прозвища по названиям еды и напитков. Поскольку пепси – самый популярный в провинции напиток, английская ребятня называла своих соперников по другую сторону лингвистического водораздела «пепси». Они обзывали француженок «Мей Уэст», имея в виду покрытый шоколадом ванильный торт, а если и впрямь хотели нагрубить, тогда при обращении называли их «гороховым супом» – в честь другого традиционного французского блюда. Санк-Марс прекрасно понимал, что прозвище, которым воспользовался Лапьер, отнюдь не было комплиментом.
– До меня дошло, Эмиль, что ты лезешь в мои дела.
– Твои дела? Ты, Андре, имеешь в виду твои шашни с женщинами?
Лапьер аккуратно сложил носовой платок. Ему, с его длинным неуклюжим телом и длинной шеей, было очень неудобно сидеть на заднем сиденье. Простуда, о которой ясно свидетельствовали слезившиеся глаза и красный нос, усиливала его неприязнь. По прищуру глаз коллеги Санк-Марс определил, что грипп у него был в самом разгаре.
– Мои женщины на тебя никогда не западут. Ты им напоминаешь священника.
Санк-Марс выглядел заинтригованным.
– Я, Андре, вроде с твоими женщинами никогда и не встречался.
– Ты зря так в этом уверен. Я точно знаю, что ты арестовывал троих.
Впалые щеки Лапьера придавали ему вид бродяги, но, несмотря на высокий рост и неуклюжесть, худым его даже теперь назвать было трудно. Санк-Марс помнил его еще зеленым новичком – тогда он чем-то напоминал карандаш в полицейской форме, а его светловолосая голова – ластик. Выпирающие кости черепа, туго обтянутый кожей лоб, впалые щеки, ясно проступающие на висках голубые вены, глубоко посаженные глаза – Лапьер всегда смахивал на голодного, обделенного жизнью бродягу. И взгляд у него всегда был опустошенный, как у наркомана.
Натянуто усмехнувшись, Санк-Марс ждал, когда он выложит ему свои претензии.
– Пепси, ты лезешь в мое дело.
Сидевший за рулем Санк-Марс резко обернулся, чтобы лучше разглядеть настойчивого собеседника.
– Ты о чем толкуешь?
– Вы заходили домой к семье Артинян, Эмиль. Ты допрашивал их младшего сына.
– Андре, мы просто навестили их, ведь это мы с Биллом нашли тело. Мы выразили им наше уважение и соболезнования, вот и все.
– Добрая ты душа, Эмиль. Следующее повышение тебе должны дать за святость. Мы тебя будем называть святой Эмиль, покровитель стукачей. А ты научишь нас, как десять раз кряду прочесть «Аве Мария», чтобы поймать больше бандитов.
– А у мальчика сложилось неправильное впечатление, – пояснил Санк-Марс.
– О чем именно? – от дыма сигареты Лапьера в машине уже было нечем дышать.
– К ним приходили полицейские, расспрашивали, не наркоман ли его брат. Не ты ли это был, Андре? Я сказал ему, что его брат был хорошим парнем, который нам помогал. Вреда в этом нет никакого, только немного поддержало семью.
– Эмиль, ты говоришь так, будто читаешь газетную передовицу! Я бы хотел об этом узнать, как только открыли дело. А ты, Ален?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146