Он воображал, что сам строит планы, а
в действительности лишь разрабатывал то, что ему внушалось.
Слишком поздно узнал он, что событие направлялись не им, а другими.
Когда он увидел, что революция заходит дальше того, что ему обещали
"временно вручившие ему власть над непосвященным миром", он хотел
остановиться и удержать остальных, но это оказалось уже
невозможным, ибо с этого момента его воля становилась наперекор воле
истинного хозяина, и он должен был погибнуть
Вторая причина того, что масонам нельзя особенно выставляли
на показ роль, которую играют они в революции, заключается в том,
что роль эта не столь уже блестяща, как кажется. Направляющая
масонов тайная сила это знает и остерегается чтобы некоторые ее
"секреты", тщательно до сих пор скрываемые, не всплыли бы в один
прекрасный день наружу. Хотя и делается все возможное, чтобы
убедить общественное мнение в том, что революция была произведена в
интересах народа, сама то направляющая сила знает, что революция
была устроена в ущерб народным интересам. Казалось, - дело шло о
свободе и братстве, но в действительности это был громадный обман за
которым скрывалось нечто, о чем нельзя было (да и поныне еще нельзя)
открыто поведать людям. Чтобы преодолеть равнодушие и даже
пожалуй сопротивление французской нации и двинуть Францию за
вожаками, масонам пришлось обдумать, подготовить и выполнить ряд
кровавых преступлений.
В "Histoire de la Revolution" Бертрана де Моллевиль говорится о
полнейшем отсутствии в 1759 году народного подъема и прямо
указывается на подпольную работу масонства.
"Мирабо, - говорит Моллевиль, - еще до открытия генеральных
штатов участвовал во многих тайных обществах. И вот в своих беседах
с господином де Монморэн, а также с королем и королевою, Мирабо
открыл им некоторые тайны, дающие ключ к важным событиям, до сих
пор приписываемым случайности. Так, своевременно предупредил он их,
что система террора пыла уже разработана филантропическою
группою".
"Собрания происходили у герцога де Ларошфуко и в домике герцога
Авмонтского близ Версаля. Непосредственная разработка планов
была поручена Адриену Дюпору, знатоку исторических революционных
движений с древнейших времен. Им был составлен меморандум, которым
он очертил характер государств Европы, разобрал суть их политики и
доказал, что ни один из них не будет препятствовать готовящейся во
Франции революции. Для ее же осуществления предложил он план,
который, по его словам, уже давно был предметом его размышлений.
Основные положения этого плана оказались те же самые, которые
впоследствии были приняты в конституции 1791 года. После долгих
прений Мирабо наконец обратился к нему со словами: "но вы не
указываете способов для выполнения этого широкого плана"... - "Вы
правы, о способах я еще не говорил, - ответил Дюпор с глубоким
вздохом, - я много думал... я знаю несколько верных способов, но все они
такого характера, что я содрогался при одной мысли о них и не решался
вас посвятить. Но раз вы одобряете весь мой план и убеждены, что
принять его необходимо, ибо другого пути для обеспечения успеха
революции и спасения отечества нет... только посредством террора
можно встать во главе революции и управлять ею... Как бы нам ни было
это противно, придется пожертвовать некоторыми известными
особами..." Этим он намекал, что первою жертвою должен был пасть
Фулон, ибо за последнее время говорили о назначении его на пост
министра финансов; затем таким же образом Дюпор указал на
парижского "управителя" (т. е. градоначальника): "слышится общий
протест против управителей, они могут серьезно помешать
осуществлению революции в провинциях... господин Бертье ненавидим
всеми: его смерти нельзя препятствовать; это запугает других
управителей, и они станут мягки, как воск". Герцог Ларошфуко был
поражен рассуждениями Дюпора, но, подобно прочим членам комитета,
принял и план, и способы его выполнения. Согласные этому плану
инструкции даны были "комитету восстания", который был уже
организован и в котором принимал участие Дюпор. Вскоре последовало и
выполнение: были убиты Делоне, Флессель, Фулон и Бертье. Их головы,
поднятые на копьях, были первыми трофеями этого
"филантропического заговора".
V
А вот еще слова Мирабо, приводимые Мармонтелем:
"только деньги и надежда пограбить имеют власть над этим
народом! Мы только что это испробовали в Сент-Антуанском
предместье. Право нельзя поверить, как легко было герцогу Орлеанскому
разграбить мануфактуру несчастного Ревельона, который кормил сотни
семейств в среде того же народа"... Далее Мирабо шутливо доказывает,
что, имея тысячу луи в кармане, можно устроить настоящий бунт.
"Буржуазии необходимо внушить, что она при перемене только
выиграет, - продолжает Мирабо, - чтобы поднять буржуазию
существуют могущественные рычаги: деньги, тревожные слухи о
неурожаях, голоде, бред ужаса и ненависти, - все это сильно действует
на умы. Но буржуазия дает лишь громких трибунных ораторов, и все они
- ничто в сравнении с демосфенами, которые за один экю в кабаках,
публичных местах, садах, на набережных ведут речи о пожарах,
разграбленных деревнях, о потоках крови, о заговорах, о голоде и о
разгроме Парижа. Этого требует социальное движение. Разве можно
что-нибудь сделать с этим народом одними разглагольствованиями о
честности, справедливости? Порядочные люди всегда слабы и робки;
решительны только головорезы. Народ во время революции ужасен тем,
что нет у него нравственных задерживающих устоев; а чем бороться
против людей, для которых все средства хороши?! Тут нельзя говорить
о добродетели, ибо для народа она не нужна, а революции необходимо
только то, что ей полезно и подходяще: в этом ее основное начало".
Ко времени отправления депутатов в генеральные штаты
масонские ложи в Париже и провинции необыкновенно размножаются, а
также изменяется система набора новых братьев. До сих пор народный
элемент редко попадает в ложи. Теперь же масоны-наборщики
наполняют предместья. Сент-Антуан и Сен-Марсо, рассыпаются по
городам и весям, основывают ложи, в которых и крестьяне, и рабочие
слушают разговоры о равенстве, свободе и народном благе в том смысле,
как толкуют эти понятия революционно-масонские идеологи. Герцог
Орлеанский призывает в ложи даже солдат французской гвардии,
предназначенных брать Бастилию и Версаль. Офицеры гвардейских
полков принуждены были выйти из масонских лож, когда увидели там в
качестве равных себе сочленов своих подчиненных.
В это время открылось в Париже множество клубов, где шли
оживленные толки на политически темы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
в действительности лишь разрабатывал то, что ему внушалось.
Слишком поздно узнал он, что событие направлялись не им, а другими.
Когда он увидел, что революция заходит дальше того, что ему обещали
"временно вручившие ему власть над непосвященным миром", он хотел
остановиться и удержать остальных, но это оказалось уже
невозможным, ибо с этого момента его воля становилась наперекор воле
истинного хозяина, и он должен был погибнуть
Вторая причина того, что масонам нельзя особенно выставляли
на показ роль, которую играют они в революции, заключается в том,
что роль эта не столь уже блестяща, как кажется. Направляющая
масонов тайная сила это знает и остерегается чтобы некоторые ее
"секреты", тщательно до сих пор скрываемые, не всплыли бы в один
прекрасный день наружу. Хотя и делается все возможное, чтобы
убедить общественное мнение в том, что революция была произведена в
интересах народа, сама то направляющая сила знает, что революция
была устроена в ущерб народным интересам. Казалось, - дело шло о
свободе и братстве, но в действительности это был громадный обман за
которым скрывалось нечто, о чем нельзя было (да и поныне еще нельзя)
открыто поведать людям. Чтобы преодолеть равнодушие и даже
пожалуй сопротивление французской нации и двинуть Францию за
вожаками, масонам пришлось обдумать, подготовить и выполнить ряд
кровавых преступлений.
В "Histoire de la Revolution" Бертрана де Моллевиль говорится о
полнейшем отсутствии в 1759 году народного подъема и прямо
указывается на подпольную работу масонства.
"Мирабо, - говорит Моллевиль, - еще до открытия генеральных
штатов участвовал во многих тайных обществах. И вот в своих беседах
с господином де Монморэн, а также с королем и королевою, Мирабо
открыл им некоторые тайны, дающие ключ к важным событиям, до сих
пор приписываемым случайности. Так, своевременно предупредил он их,
что система террора пыла уже разработана филантропическою
группою".
"Собрания происходили у герцога де Ларошфуко и в домике герцога
Авмонтского близ Версаля. Непосредственная разработка планов
была поручена Адриену Дюпору, знатоку исторических революционных
движений с древнейших времен. Им был составлен меморандум, которым
он очертил характер государств Европы, разобрал суть их политики и
доказал, что ни один из них не будет препятствовать готовящейся во
Франции революции. Для ее же осуществления предложил он план,
который, по его словам, уже давно был предметом его размышлений.
Основные положения этого плана оказались те же самые, которые
впоследствии были приняты в конституции 1791 года. После долгих
прений Мирабо наконец обратился к нему со словами: "но вы не
указываете способов для выполнения этого широкого плана"... - "Вы
правы, о способах я еще не говорил, - ответил Дюпор с глубоким
вздохом, - я много думал... я знаю несколько верных способов, но все они
такого характера, что я содрогался при одной мысли о них и не решался
вас посвятить. Но раз вы одобряете весь мой план и убеждены, что
принять его необходимо, ибо другого пути для обеспечения успеха
революции и спасения отечества нет... только посредством террора
можно встать во главе революции и управлять ею... Как бы нам ни было
это противно, придется пожертвовать некоторыми известными
особами..." Этим он намекал, что первою жертвою должен был пасть
Фулон, ибо за последнее время говорили о назначении его на пост
министра финансов; затем таким же образом Дюпор указал на
парижского "управителя" (т. е. градоначальника): "слышится общий
протест против управителей, они могут серьезно помешать
осуществлению революции в провинциях... господин Бертье ненавидим
всеми: его смерти нельзя препятствовать; это запугает других
управителей, и они станут мягки, как воск". Герцог Ларошфуко был
поражен рассуждениями Дюпора, но, подобно прочим членам комитета,
принял и план, и способы его выполнения. Согласные этому плану
инструкции даны были "комитету восстания", который был уже
организован и в котором принимал участие Дюпор. Вскоре последовало и
выполнение: были убиты Делоне, Флессель, Фулон и Бертье. Их головы,
поднятые на копьях, были первыми трофеями этого
"филантропического заговора".
V
А вот еще слова Мирабо, приводимые Мармонтелем:
"только деньги и надежда пограбить имеют власть над этим
народом! Мы только что это испробовали в Сент-Антуанском
предместье. Право нельзя поверить, как легко было герцогу Орлеанскому
разграбить мануфактуру несчастного Ревельона, который кормил сотни
семейств в среде того же народа"... Далее Мирабо шутливо доказывает,
что, имея тысячу луи в кармане, можно устроить настоящий бунт.
"Буржуазии необходимо внушить, что она при перемене только
выиграет, - продолжает Мирабо, - чтобы поднять буржуазию
существуют могущественные рычаги: деньги, тревожные слухи о
неурожаях, голоде, бред ужаса и ненависти, - все это сильно действует
на умы. Но буржуазия дает лишь громких трибунных ораторов, и все они
- ничто в сравнении с демосфенами, которые за один экю в кабаках,
публичных местах, садах, на набережных ведут речи о пожарах,
разграбленных деревнях, о потоках крови, о заговорах, о голоде и о
разгроме Парижа. Этого требует социальное движение. Разве можно
что-нибудь сделать с этим народом одними разглагольствованиями о
честности, справедливости? Порядочные люди всегда слабы и робки;
решительны только головорезы. Народ во время революции ужасен тем,
что нет у него нравственных задерживающих устоев; а чем бороться
против людей, для которых все средства хороши?! Тут нельзя говорить
о добродетели, ибо для народа она не нужна, а революции необходимо
только то, что ей полезно и подходяще: в этом ее основное начало".
Ко времени отправления депутатов в генеральные штаты
масонские ложи в Париже и провинции необыкновенно размножаются, а
также изменяется система набора новых братьев. До сих пор народный
элемент редко попадает в ложи. Теперь же масоны-наборщики
наполняют предместья. Сент-Антуан и Сен-Марсо, рассыпаются по
городам и весям, основывают ложи, в которых и крестьяне, и рабочие
слушают разговоры о равенстве, свободе и народном благе в том смысле,
как толкуют эти понятия революционно-масонские идеологи. Герцог
Орлеанский призывает в ложи даже солдат французской гвардии,
предназначенных брать Бастилию и Версаль. Офицеры гвардейских
полков принуждены были выйти из масонских лож, когда увидели там в
качестве равных себе сочленов своих подчиненных.
В это время открылось в Париже множество клубов, где шли
оживленные толки на политически темы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116