"жить свободным, или умереть".
Вот, как показывали себя масоны, когда не находились "под гнетом
тирании"!
Наконец в 1792 году многие "видные" масоны были арестованы, а
их помещения, лавки и типографии опечатаны. К сожалению были
арестованы только "видные" масоны, а "невидные", т. е. истинные
руководители, остались на свободе, лишившись, только своего главного
орудия.
В разных лавках и типографиях найдено было около двадцати книг,
"скрыто продававшихся, хотя и запрещенных в 1786 и 1787 годах, и сорок
восемь книг, печатанных без указанного дозволения". Купец Кольчугин
сознался, что запрещенных книг хранится на сумму до пяти тысяч
рублей в кладовых гостиного двора и на суконной фабрике. Открыта
была переписка князя Н. В. Репнина с Шредером. С Новикова,
Трубецкого, Лопухина и Тургенева сняты были письменные показания,
которые сохранились. Из них можно убедиться, что эти честные, но
увлекающиеся мечтатели ничего не знали о той организации, к которой
она принадлежали и являлись лишь марионетками руководящей
повсеместно масонством тайной силы. Так было и повсюду.
Жюль Леметр пишет: "наши славные деды, бывшие
франкмасонами, служили этому сообществу лишь удобными ширмами
для прикрытия его тайных замыслов. Этим доверчивым и честным
людям дозволялось даже сохранять их религиозные верования и
традиционные предания. Заботились лишь о том, чтобы поддерживать
среди них что-то вроде невинного либерализма, способствовавшего хотя
бы внешнему развитию масонских учений".
Какова была дальнейшая судьба арестованных русских масонов и
что вменялось им в вину видно из следующего указа Императрицы
Екатерины и князю Прозоровскому 1 августа 1792 года:
"Рассматривая произведенные отставному поручику Николаю
Новикову допросы и взятые у него бумаги, находим Мы с одной стороны
вредные замыслы сего преступника и его сообщников, духом любоначалия
и корыстолюбия зараженных, с другой же - крайнюю слепоту;
невежество и развращение их последователей. На сем основании
составлено их общество; плутовство и обольщение употребляемо было
к распространению раскола не только в Москве, но и в прочих городах.
Самые священные вещи служили орудием обмана. И хотя поручик
Новиков не признается в том, чтобы противу правительства он и
сообщники его какое злое имели намерение; но следующие
обстоятельства обнаруживают их явными и вредными
государственными преступниками:
I. Они делали тайные сборища, имели в оных храмы, престолы,
жертвенники; ужасные совершались там клятвы с целованием
креста и Евангелия, которыми обязывались и обманщики и
обманутые вечной верностью и повиновением ордену Златорозового
креста с тем, чтобы никому не открывать тайны ордена, и если бы
правительство стало сего требовать, то, храня оную, претерпевать
мучения и казни.
II. Мимо законной Богом учрежденной власти, дерзнули они подчинить
себя герцогу Брауншвейгскому, отдав себя в его покровительство и
зависимость, потом к нему же относились с жалобами в принятом
от правительства подозрении на сборища их и чинимых будто
притеснениях.
III. Имели они тайную переписку с принцем Гессен-Кассельским и с
прусским министром Вельнером изобретенными ими шрифтами и в
такое еще время, когда Берлинский двор оказывал нам в полной мере
свое недоброходство. Из посланных от них туда трех членов двое и
поныне там пребывают, подвергая свое общество заграничному
управлению и нарушая через то долг законной присяги и верности
подданства.
IV. Они употребляют разные способы, хотя вообще, к уловлению в свою
секту известной по их бумагам особы. В сем уловлении, так и в
упомянутой переписке. Новиков сам признал себя преступником.
V. Издавали печатные у себя непозволенные, развращенные и противные
закону православному книги и после двух сделанных запрещений
осмелились еще продавать оные, для чего и завели тайную
типографию. Новиков сам тут признал свое и сообщников своих
преступление.
В уставе сборищ их, писанном рукою Новикова, значатся у них
храмы, епархии, епископы, миропомазание и прочие установления и
обряды вне святой нашей церкви непозволительные. Новиков
утверждает, что в сборищах их оные в самом деле не существовали, а
упоминаются только одною аллегорией для приобретения ордену их
вящего уважения и повиновения, но сим доказываются коварство и
обман, употребленные им с сообщниками для удобнейшего слабых умов
поколебания и развращения. Впрочем, хотя Новиков и не открыл еще
сокровенных своих замыслов, но вышеупомянутые, обнаруженные и
собственно им признанные преступления столь важны, что по силе
законов тягчайшей и нещадной подвергает его казни. Мы, однако ж, и в
сем случае, следуя сродному нам человеколюбию и оставляя еще время на
принесение в своих злодействах покаяния, освободили его от оной и
повелели запереть его на пятнадцать лет в Шлиссельбургскую крепость.
Что же касается до сообщников его, Новикова, статского
действительного советника князя Николая Трубецкого, отставных
бригадиров Лопухина и Тургенева; которых не только признания
Новикова, но и многие писанные руками их заразительные бумаги
обличают в соучаствовании ему во всех законопротивных его деяниях, то
повелеваем вам призвав каждого из них порознь, истребовать
чистосердечного по прилагаемым при сем вопросам объяснения, и
притом и получить от них бумаги, касающиеся до заграничной и прочей
секретной переписки, которая, по показанию Новикова, у них находится.
Вы дадите им знать волю нашу, чтобы они ответы свои учинили со
всею истинною откровенностью, не утаивая ни малейшего
обстоятельства; и чтобы требуемые бумаги представили. Когда же они
то исполнят с точностью, и вы из ответов их усмотрите истинное их
раскаяние, тогда объявите им, что мы; из единого человеколюбия
освобождая их от заслуживаемого ими жестокого наказания, повелеваем
им отправиться в отдаленные от столиц деревни их и там иметь
пребывание, не выезжая отнюдь из губерний; где те деревни состоят, и
не возвращаясь к прежнему противозаконному поведению под опасением,
в противном случае, употребление над ними всей законной строгости. А
если кто из них и после сего дерзнет хотя единого человека заманить в
свой гнусный раскол; таковой не избегнет примерного и жестокого
наказания. Когда же они отправятся, донесите Нам; дабы потом могли
Мы дать тамошнему начальству повеление о наблюдении за их
поступками.
ЕКАТЕРИНА.
XVIII
Император Павел I, вступив на престол, освободил Новикова из
тюрьмы, а прочих масонов вернул из ссылки, но сделал это не из
сочувствие к масонству, а лишь из духа противоречия ко всем
распоряжениям Екатерины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116
Вот, как показывали себя масоны, когда не находились "под гнетом
тирании"!
Наконец в 1792 году многие "видные" масоны были арестованы, а
их помещения, лавки и типографии опечатаны. К сожалению были
арестованы только "видные" масоны, а "невидные", т. е. истинные
руководители, остались на свободе, лишившись, только своего главного
орудия.
В разных лавках и типографиях найдено было около двадцати книг,
"скрыто продававшихся, хотя и запрещенных в 1786 и 1787 годах, и сорок
восемь книг, печатанных без указанного дозволения". Купец Кольчугин
сознался, что запрещенных книг хранится на сумму до пяти тысяч
рублей в кладовых гостиного двора и на суконной фабрике. Открыта
была переписка князя Н. В. Репнина с Шредером. С Новикова,
Трубецкого, Лопухина и Тургенева сняты были письменные показания,
которые сохранились. Из них можно убедиться, что эти честные, но
увлекающиеся мечтатели ничего не знали о той организации, к которой
она принадлежали и являлись лишь марионетками руководящей
повсеместно масонством тайной силы. Так было и повсюду.
Жюль Леметр пишет: "наши славные деды, бывшие
франкмасонами, служили этому сообществу лишь удобными ширмами
для прикрытия его тайных замыслов. Этим доверчивым и честным
людям дозволялось даже сохранять их религиозные верования и
традиционные предания. Заботились лишь о том, чтобы поддерживать
среди них что-то вроде невинного либерализма, способствовавшего хотя
бы внешнему развитию масонских учений".
Какова была дальнейшая судьба арестованных русских масонов и
что вменялось им в вину видно из следующего указа Императрицы
Екатерины и князю Прозоровскому 1 августа 1792 года:
"Рассматривая произведенные отставному поручику Николаю
Новикову допросы и взятые у него бумаги, находим Мы с одной стороны
вредные замыслы сего преступника и его сообщников, духом любоначалия
и корыстолюбия зараженных, с другой же - крайнюю слепоту;
невежество и развращение их последователей. На сем основании
составлено их общество; плутовство и обольщение употребляемо было
к распространению раскола не только в Москве, но и в прочих городах.
Самые священные вещи служили орудием обмана. И хотя поручик
Новиков не признается в том, чтобы противу правительства он и
сообщники его какое злое имели намерение; но следующие
обстоятельства обнаруживают их явными и вредными
государственными преступниками:
I. Они делали тайные сборища, имели в оных храмы, престолы,
жертвенники; ужасные совершались там клятвы с целованием
креста и Евангелия, которыми обязывались и обманщики и
обманутые вечной верностью и повиновением ордену Златорозового
креста с тем, чтобы никому не открывать тайны ордена, и если бы
правительство стало сего требовать, то, храня оную, претерпевать
мучения и казни.
II. Мимо законной Богом учрежденной власти, дерзнули они подчинить
себя герцогу Брауншвейгскому, отдав себя в его покровительство и
зависимость, потом к нему же относились с жалобами в принятом
от правительства подозрении на сборища их и чинимых будто
притеснениях.
III. Имели они тайную переписку с принцем Гессен-Кассельским и с
прусским министром Вельнером изобретенными ими шрифтами и в
такое еще время, когда Берлинский двор оказывал нам в полной мере
свое недоброходство. Из посланных от них туда трех членов двое и
поныне там пребывают, подвергая свое общество заграничному
управлению и нарушая через то долг законной присяги и верности
подданства.
IV. Они употребляют разные способы, хотя вообще, к уловлению в свою
секту известной по их бумагам особы. В сем уловлении, так и в
упомянутой переписке. Новиков сам признал себя преступником.
V. Издавали печатные у себя непозволенные, развращенные и противные
закону православному книги и после двух сделанных запрещений
осмелились еще продавать оные, для чего и завели тайную
типографию. Новиков сам тут признал свое и сообщников своих
преступление.
В уставе сборищ их, писанном рукою Новикова, значатся у них
храмы, епархии, епископы, миропомазание и прочие установления и
обряды вне святой нашей церкви непозволительные. Новиков
утверждает, что в сборищах их оные в самом деле не существовали, а
упоминаются только одною аллегорией для приобретения ордену их
вящего уважения и повиновения, но сим доказываются коварство и
обман, употребленные им с сообщниками для удобнейшего слабых умов
поколебания и развращения. Впрочем, хотя Новиков и не открыл еще
сокровенных своих замыслов, но вышеупомянутые, обнаруженные и
собственно им признанные преступления столь важны, что по силе
законов тягчайшей и нещадной подвергает его казни. Мы, однако ж, и в
сем случае, следуя сродному нам человеколюбию и оставляя еще время на
принесение в своих злодействах покаяния, освободили его от оной и
повелели запереть его на пятнадцать лет в Шлиссельбургскую крепость.
Что же касается до сообщников его, Новикова, статского
действительного советника князя Николая Трубецкого, отставных
бригадиров Лопухина и Тургенева; которых не только признания
Новикова, но и многие писанные руками их заразительные бумаги
обличают в соучаствовании ему во всех законопротивных его деяниях, то
повелеваем вам призвав каждого из них порознь, истребовать
чистосердечного по прилагаемым при сем вопросам объяснения, и
притом и получить от них бумаги, касающиеся до заграничной и прочей
секретной переписки, которая, по показанию Новикова, у них находится.
Вы дадите им знать волю нашу, чтобы они ответы свои учинили со
всею истинною откровенностью, не утаивая ни малейшего
обстоятельства; и чтобы требуемые бумаги представили. Когда же они
то исполнят с точностью, и вы из ответов их усмотрите истинное их
раскаяние, тогда объявите им, что мы; из единого человеколюбия
освобождая их от заслуживаемого ими жестокого наказания, повелеваем
им отправиться в отдаленные от столиц деревни их и там иметь
пребывание, не выезжая отнюдь из губерний; где те деревни состоят, и
не возвращаясь к прежнему противозаконному поведению под опасением,
в противном случае, употребление над ними всей законной строгости. А
если кто из них и после сего дерзнет хотя единого человека заманить в
свой гнусный раскол; таковой не избегнет примерного и жестокого
наказания. Когда же они отправятся, донесите Нам; дабы потом могли
Мы дать тамошнему начальству повеление о наблюдении за их
поступками.
ЕКАТЕРИНА.
XVIII
Император Павел I, вступив на престол, освободил Новикова из
тюрьмы, а прочих масонов вернул из ссылки, но сделал это не из
сочувствие к масонству, а лишь из духа противоречия ко всем
распоряжениям Екатерины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116