С тем, что подсказывало чутье ее мужу, она не спорила никогда. Это не раз спасало их обоих в течение долгой совместной жизни.
— Нэм Чайлд, — позвала она тихо, но настойчиво, — поторапливайся.
— Х-ани, — в отчаянии повернулась к ней Сантен, бредя по колено в воде. — Сейчас так жарко, и я хочу…
— Опасность, большая опасность, — проговорила Х-ани взволнованно.
Оба бушмена кружили на месте, словно две испуганные птички, а затем полетели стрелой обратно к лесу. Сантен хорошо знала, что буквально через несколько секунд ее оставят одну, а мысль об одиночестве все еще наводила ужас. Она выскочила из воды, брызгами разлетевшейся под ногами, схватила свой заплечный мешок и палку и кинулась за стариками.
О-хва кружил по лесу, пробуя ветер, пока не обнаружил, с какой стороны ему дует в спину. Саны, когда они были чем-то сильно встревожены, как слоны и буйволы, всегда убегали в подветренную сторону, чтобы чувствовать запах преследователей.
О-хва ждал Сантен.
— Что такое?
— Опасность. Смертельная опасность.
Нервное возбуждение обоих бушменов было очень заметно, оно тут же передалось Сантен. В подобных ситуациях она уже научилась не задавать ненужных вопросов.
— Что я должна делать?
— Прятать свои следы, как я покажу, — ответил О-хва, и Сантен начала вспоминать все, чему терпеливо учил ее охотник, прекрасно владевший искусством наводить на ложный след и запутывать его, сбивать с толку врагов, которым становилось трудно, а иногда и просто невозможно следовать за Сантен. От умения делать это зависела жизнь бушменов.
— Сначала Х-ани, потом ты. — О-хва уже полностью овладел собой. — Следуй за ней. Делай, что будет делать она. Я побегу сзади, чтобы исправлять допущенные вами ошибки.
Старая бушменка действовала быстро и проворно, словно маленькая пестренькая куропатка. Она скользила меж ветвей, избегая звериных троп и открытых пространств, где след будет сразу виден, выбирая самый трудный и непроходимый путь, ныряя под колючим кустарником, где меньше всего ожидал увидеть их враг, наступала на пучки травы или мчалась вдоль поваленных стволов деревьев, изменяя шаг и отпрыгивая в сторону на более твердую почву, — словом, использовала все уловки, каким она выучилась за свою тяжкую жизнь.
Сантен следовала за ней, но не так проворно, оставляя кое-где неясный отпечаток ноги, сбивая листик с куста или примяв траву. О-хва бежал вплотную к ней с травяной щеточкой в руках и наклонялся, чтобы убрать оставленный Сантен нечаянный след, поднимая с земли говоривший за себя зеленый листок или расправляя согнутые стебельки травы, которые, как указательные столбы, показывали направление движения Санов.
О-хва руководил Х-ани, подавая ей сигналы чириканьем или посвистыванием птиц. Она мгновенно отвечала на его призывы, поворачивая направо или налево, ускоряя бег или — наоборот — замирая на месте на несколько секунд, чтобы муж мог прислушаться и поводить носом, а потом пускалась вперед снова по его сигналу.
Неожиданно перед ними открылась большая поляна, не меньше полумили шириной, утыканная редкими жирафовыми акациями с плоской кроной; за ней поднимался невысокий кряж, густо поросший бумажным и черным деревом, — то была непроходимая чащоба, и именно туда направлял свой бег О-хва.
Он хорошо знал, что почва на кряже состояла сплошь из известняка, острого и неровного. Знал, что ни один человек не сможет преследовать его на такой земле. Как только они достигнут кряжа — спасены, но пока перед ними широкая поляна. Если их догонят на открытом пространстве, они станут легкой добычей, в особенности если преследователи вооружены дымящейся трубкой, которая убивает издалека.
О-хва потратил несколько драгоценных секунд на то, чтобы понюхать воздух. Трудно было точно судить о расстоянии при слабом ветерке, по которому переносился едва ощутимый, но безошибочный запах мыла и нюхательного табака, нестираной шерстяной одежды и носков, а также прогорклого животного жира, каким овамбо намазывали свои тела. Но О-хва знал, что он должен рискнуть и выйти на открытое пространство.
Даже его мастерские способности не могли скрыть всех пометок, какие оставила Нэм Чайлд на мягкой песчаной почве. Все усилия на какое-то время задержат преследователей, но О-хва знал, что способности овамбо-следопытов были почти равными его собственным. Только на твердой известняковой поверхности кряжа они смогут наверняка оторваться. Бушмен засвистел, как свистят шустрые сорокопуты, и Х-ани покорно помчалась на поляну, пробираясь по жесткой выжженной траве.
— Беги, маленькая птичка. Если нас настигнут на открытом пространстве, мы погибли.
— Они учуяли нас, — Хендрик оглянулся на Лотара. — Смотрите, как заметают следы.
Но у края леса след бушменов внезапно потерялся, как будто те превратились в птичек и упорхнули по воздуху. Хендрик подал сигнал остальным охотникам, и они быстро растянулись. Теперь двигались вперед широкой цепью, готовые поймать свою добычу. Один из охотников на правом фланге внезапно тихо засвистел, а затем махнул снизу рукой, указывая новое направление.
— Они опять повернули в подветренную сторону, — прошептал Хендрик Лотару, державшемуся в десяти шагах от него. — Мне бы следовало догадаться об этом. Несколько следопытов двинулись вперед. Один подал сигнал остальным, подтверждая правильность пути, и они побежали.
Бросив перед собой взгляд, Лотар заметил, что на песке выделяется чуть более светлая, крошечная полоска размером с человеческую ступню. Он наклонился, чтобы разглядеть ее получше. Было видно, что отпечаток тщательно заровняли мягкой травой. Лотар тихо присвистнул и дал знак продолжать поиски.
— Ну, теперь вы верите, что нюх у бушменов не хуже, чем у слонов? — спросил его Хендрик на бегу.
— Я верю только в то, что вижу собственными глазами. Если увижу бушмена, тыкающего носом в землю, то поверю.
Хендрик ухмыльнулся, но взгляд у него остался холодным.
— У них стрелы.
— Не подпускайте их близко. Стреляйте сразу же, как они попадут в поле вашего зрения, но будьте осторожны, чтобы не застрелить белую девушку. Я убью любого, кто причинит ей боль. Передайте это остальным.
Приказ Лотара тут же передали по цепочке: «Стрелять в бушменов, но быть очень осторожными в отношении белой женщины».
Они теряли след дважды. И дважды им пришлось возвращаться к месту, где он был виден в последний раз, заново рыскать вокруг, а затем двигаться дальше, но в другом направлении. С каждой проверкой бушмены выигрывали время и расстояние, и Лотар начал хмуриться.
— Они удирают от нас, — он позвал Хендрика. — Я намерен пуститься вперед в этом направлении, а вы проверьте след, на случай, если нас снова надурили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170
— Нэм Чайлд, — позвала она тихо, но настойчиво, — поторапливайся.
— Х-ани, — в отчаянии повернулась к ней Сантен, бредя по колено в воде. — Сейчас так жарко, и я хочу…
— Опасность, большая опасность, — проговорила Х-ани взволнованно.
Оба бушмена кружили на месте, словно две испуганные птички, а затем полетели стрелой обратно к лесу. Сантен хорошо знала, что буквально через несколько секунд ее оставят одну, а мысль об одиночестве все еще наводила ужас. Она выскочила из воды, брызгами разлетевшейся под ногами, схватила свой заплечный мешок и палку и кинулась за стариками.
О-хва кружил по лесу, пробуя ветер, пока не обнаружил, с какой стороны ему дует в спину. Саны, когда они были чем-то сильно встревожены, как слоны и буйволы, всегда убегали в подветренную сторону, чтобы чувствовать запах преследователей.
О-хва ждал Сантен.
— Что такое?
— Опасность. Смертельная опасность.
Нервное возбуждение обоих бушменов было очень заметно, оно тут же передалось Сантен. В подобных ситуациях она уже научилась не задавать ненужных вопросов.
— Что я должна делать?
— Прятать свои следы, как я покажу, — ответил О-хва, и Сантен начала вспоминать все, чему терпеливо учил ее охотник, прекрасно владевший искусством наводить на ложный след и запутывать его, сбивать с толку врагов, которым становилось трудно, а иногда и просто невозможно следовать за Сантен. От умения делать это зависела жизнь бушменов.
— Сначала Х-ани, потом ты. — О-хва уже полностью овладел собой. — Следуй за ней. Делай, что будет делать она. Я побегу сзади, чтобы исправлять допущенные вами ошибки.
Старая бушменка действовала быстро и проворно, словно маленькая пестренькая куропатка. Она скользила меж ветвей, избегая звериных троп и открытых пространств, где след будет сразу виден, выбирая самый трудный и непроходимый путь, ныряя под колючим кустарником, где меньше всего ожидал увидеть их враг, наступала на пучки травы или мчалась вдоль поваленных стволов деревьев, изменяя шаг и отпрыгивая в сторону на более твердую почву, — словом, использовала все уловки, каким она выучилась за свою тяжкую жизнь.
Сантен следовала за ней, но не так проворно, оставляя кое-где неясный отпечаток ноги, сбивая листик с куста или примяв траву. О-хва бежал вплотную к ней с травяной щеточкой в руках и наклонялся, чтобы убрать оставленный Сантен нечаянный след, поднимая с земли говоривший за себя зеленый листок или расправляя согнутые стебельки травы, которые, как указательные столбы, показывали направление движения Санов.
О-хва руководил Х-ани, подавая ей сигналы чириканьем или посвистыванием птиц. Она мгновенно отвечала на его призывы, поворачивая направо или налево, ускоряя бег или — наоборот — замирая на месте на несколько секунд, чтобы муж мог прислушаться и поводить носом, а потом пускалась вперед снова по его сигналу.
Неожиданно перед ними открылась большая поляна, не меньше полумили шириной, утыканная редкими жирафовыми акациями с плоской кроной; за ней поднимался невысокий кряж, густо поросший бумажным и черным деревом, — то была непроходимая чащоба, и именно туда направлял свой бег О-хва.
Он хорошо знал, что почва на кряже состояла сплошь из известняка, острого и неровного. Знал, что ни один человек не сможет преследовать его на такой земле. Как только они достигнут кряжа — спасены, но пока перед ними широкая поляна. Если их догонят на открытом пространстве, они станут легкой добычей, в особенности если преследователи вооружены дымящейся трубкой, которая убивает издалека.
О-хва потратил несколько драгоценных секунд на то, чтобы понюхать воздух. Трудно было точно судить о расстоянии при слабом ветерке, по которому переносился едва ощутимый, но безошибочный запах мыла и нюхательного табака, нестираной шерстяной одежды и носков, а также прогорклого животного жира, каким овамбо намазывали свои тела. Но О-хва знал, что он должен рискнуть и выйти на открытое пространство.
Даже его мастерские способности не могли скрыть всех пометок, какие оставила Нэм Чайлд на мягкой песчаной почве. Все усилия на какое-то время задержат преследователей, но О-хва знал, что способности овамбо-следопытов были почти равными его собственным. Только на твердой известняковой поверхности кряжа они смогут наверняка оторваться. Бушмен засвистел, как свистят шустрые сорокопуты, и Х-ани покорно помчалась на поляну, пробираясь по жесткой выжженной траве.
— Беги, маленькая птичка. Если нас настигнут на открытом пространстве, мы погибли.
— Они учуяли нас, — Хендрик оглянулся на Лотара. — Смотрите, как заметают следы.
Но у края леса след бушменов внезапно потерялся, как будто те превратились в птичек и упорхнули по воздуху. Хендрик подал сигнал остальным охотникам, и они быстро растянулись. Теперь двигались вперед широкой цепью, готовые поймать свою добычу. Один из охотников на правом фланге внезапно тихо засвистел, а затем махнул снизу рукой, указывая новое направление.
— Они опять повернули в подветренную сторону, — прошептал Хендрик Лотару, державшемуся в десяти шагах от него. — Мне бы следовало догадаться об этом. Несколько следопытов двинулись вперед. Один подал сигнал остальным, подтверждая правильность пути, и они побежали.
Бросив перед собой взгляд, Лотар заметил, что на песке выделяется чуть более светлая, крошечная полоска размером с человеческую ступню. Он наклонился, чтобы разглядеть ее получше. Было видно, что отпечаток тщательно заровняли мягкой травой. Лотар тихо присвистнул и дал знак продолжать поиски.
— Ну, теперь вы верите, что нюх у бушменов не хуже, чем у слонов? — спросил его Хендрик на бегу.
— Я верю только в то, что вижу собственными глазами. Если увижу бушмена, тыкающего носом в землю, то поверю.
Хендрик ухмыльнулся, но взгляд у него остался холодным.
— У них стрелы.
— Не подпускайте их близко. Стреляйте сразу же, как они попадут в поле вашего зрения, но будьте осторожны, чтобы не застрелить белую девушку. Я убью любого, кто причинит ей боль. Передайте это остальным.
Приказ Лотара тут же передали по цепочке: «Стрелять в бушменов, но быть очень осторожными в отношении белой женщины».
Они теряли след дважды. И дважды им пришлось возвращаться к месту, где он был виден в последний раз, заново рыскать вокруг, а затем двигаться дальше, но в другом направлении. С каждой проверкой бушмены выигрывали время и расстояние, и Лотар начал хмуриться.
— Они удирают от нас, — он позвал Хендрика. — Я намерен пуститься вперед в этом направлении, а вы проверьте след, на случай, если нас снова надурили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170