Я почел бы за честь… — Он умолк, так как Сантен не слушала.
— Мишель, — шептала она. — Ребенок Мишель. Я не все потеряла. У меня сохранилась частица его.
Сантен ела сандвич с ветчиной и сыром, который принесла Анна, с таким наслаждением, что та стала подозрительно рассматривать ее.
— Я сейчас чувствую себя намного лучше, — предвосхитила Сантен расспросы.
Они помогли накормить и подготовить раненых к дневному пути. Двое, находившиеся в критическом состоянии, умерли ночью, и санитары поспешно похоронили их в неглубоких могилах на краю поля. Машины тронулись и въехали в основной транспортный поток.
Заторы на дороге по сравнению с предыдущим днем уменьшились. Войска вышли из состояния бессмысленного замешательства и привели себя в подобие порядка. Транспорт по-прежнему ехал медленно, но с меньшим количеством остановок и фальстартов, а вдоль дороги были расположены созданные за ночь склады снабжения и передовые полевые штабы.
Во время остановки на окраине крошечной деревушки Сантен разглядела наполовину скрытые деревьями очертания самолетов, стоявших на краю виноградника. Она взобралась на подножку санитарного грузовика, чтобы лучше видеть их, и в это мгновение одно звено поднялось с поля и полетело низко над дорогой.
Сантен испытала сильное разочарование, обнаружив, что это не складные двухместные самолеты-разведчики «Де Хэвиленд», а некрасивые истребители СЕ-5а из эскадрильи Мишеля. Помахала им, и один из пилотов помахал в ответ.
Это несколько приободрило, и когда она вновь принялась за выполнение своих добровольных обязанностей, то почувствовала себя сильной и веселой, даже шутила с ранеными на своем плохом английском, а они принимали это с восторгом. Кто-то назвал ее «Солнышко», и прозвище быстро облетело санитарную колонну.
Бобби Кларк заметил, когда Сантен проходила мимо:
— Отличная работа, но не переусердствуйте.
— Со мной все будет хорошо. Не волнуйтесь обо мне.
— Ничего не могу с собой поделать. — Он понизил голос. — Вы думали о моем предложении? Когда вы дадите ответ?
— Не теперь, Бобби. — Она произносила имя с одинаковым ударением на каждом слоге — «Боб-бии», и всякий раз, когда говорила так, у него захватывало дух. — Обсудим позже, но вы очень gentil, очень добры.
Сейчас по дороге опять почти невозможно было проехать, так как резервные силы спешно перебрасывались на помощь тем, что занимали позиции на новой линии фронта близ Морт Омм. Бесконечные колонны войск с трудом тащились мимо, а в промежутках между рядами подпрыгивающих стальных касок двигались артиллерийские батареи и вереницы грузовиков обеспечения, нагруженные военным снаряжением.
Поступательное движение санитарных машин замерло: раз за разом им подавали сигналы съехать в поле или на боковую дорогу и долгие часы ждать, пропуская мимо свежие части и подразделения.
— Скоро мне придется отправлять машины обратно, — сказал Бобби, обращаясь к Сантен во время одной из таких остановок. — Они нужны там. Как только найдем полевой госпиталь, я передам наших пациентов.
Сантен кивнула и пошла было к следующей машине, откуда слышался слабый голос раненого:
— Сюда, Солнышко, помогите мне!
Бобби поймал ее за запястье.
— Когда мы доберемся до госпиталя, там обязательно будет капеллан. Это заняло бы всего несколько минут…
Она улыбнулась ему какой-то новой улыбкой и дотронулась до его небритой щеки кончиками пальцев.
— Вы добрый человек, Бобби… но Мишель — отец моего сына. Я подумала об этом, и мне не нужен для него другой отец.
— Сантен, вы не понимаете! Что подумают люди? Ребенок без отца, молодая мать без мужа… что они станут говорить?
— До тех пор пока у меня есть мое дитя, Бобби, мне на них — как это у вас по-английски — мне на них наплевать! Пусть говорят, что им захочется. Я — вдова Мишель Кортни.
К концу дня они нашли полевой госпиталь, расположившийся на поле вблизи Арраса.
Он состоял из двух палаток, отмеченных красными крестами. Они служили операционными. Вокруг второпях расставили грубые укрытия и навесы, чтобы вместить сотни раненых, ожидающих своей очереди на операцию. Укрытия были сделаны из кусков непромокаемого брезента, натянутых на деревянные рамы, или из гофрированного железа, найденного на окрестных фермах.
Анна и Сантен помогли разгрузить раненых и перенести их под один из перенаселенных навесов, потом достали свой багаж с крыши головной санитарной машины. Кто-то заметил, что они собираются.
— Вы же не уйдете, Солнышко, не правда ли? — И, слыша его, многие встревожились и приподнялись на локтях.
— Как же мы будем без тебя, хорошая ты наша?
Сантен пошла к ним в последний раз и переходила от одного к другому с улыбками и шутками, наклоняясь, чтобы поцеловать грязные, искаженные болью лица. Наконец, не в силах более выносить этого, заторопилась туда, где ее ждала Анна.
Она подняла саквояж и мешок Анны и двинулась вдоль колонны заправляемого горючим санитарного транспорта, уже готового возвратиться на поле боя.
Бобби Кларк поджидал ее.
— Мы отправляемся назад, приказ майора Синклера.
— Au revoir, Бобби.
— Я всегда буду помнить вас, Сантен.
Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
— Я надеюсь, что будет мальчик, — прошептал он.
— Обязательно будет мальчик. Я в этом уверена.
Колонна санитарных автомобилей покатила обратно на север, Бобби Кларк махал и кричал что-то, но Сантен не поняла. Река шагающих солдат и грохочущего снаряжения унесла его.
— Что нам теперь делать? — спросила Анна.
— Идти дальше, — ответила Сантен. Каким-то образом, исподволь, распоряжаться стала она, а Анна, все более нерешительная с каждой милей, отдалявшей ее от Морт Омм, тяжело тащилась следом. Они покинули обширную территорию госпиталя и повернули снова к югу по запруженной людьми дороге.
Впереди над деревьями, на фоне бледневшего вечернего неба, Сантен разглядела крыши и шпили Арраса.
— Взгляни, Анна! Вон вечерняя звезда — мы можем загадать желание. Какое загадываешь ты?
Анна с любопытством посмотрела на нее. Что это нашло на девочку? Всего лишь два дня назад она пережила гибель заживо сгоревшего отца, видела, как изувечено ее любимое животное, и вдруг — этот неестественно спокойный, даже веселый голос.
— Я загадала ванну и горячую пищу.
— О, Анна, ты всегда просишь невозможного.
— Что же загадала ты?
— Я хочу, чтобы звезда привела нас к генералу, как она вела волхвов…
— Не богохульствуй, девочка. — Но Анна была слишком уставшей и неуверенной для того, чтобы сердиться.
Сантен хорошо знала Аррас, здесь находился монастырь, где она провела свои школьные годы. К тому времени, когда они пробрались через центр города, стемнело. Сражения первых лет войны оставили страшные шрамы на красивой фламандской архитектуре XVII века.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170
— Мишель, — шептала она. — Ребенок Мишель. Я не все потеряла. У меня сохранилась частица его.
Сантен ела сандвич с ветчиной и сыром, который принесла Анна, с таким наслаждением, что та стала подозрительно рассматривать ее.
— Я сейчас чувствую себя намного лучше, — предвосхитила Сантен расспросы.
Они помогли накормить и подготовить раненых к дневному пути. Двое, находившиеся в критическом состоянии, умерли ночью, и санитары поспешно похоронили их в неглубоких могилах на краю поля. Машины тронулись и въехали в основной транспортный поток.
Заторы на дороге по сравнению с предыдущим днем уменьшились. Войска вышли из состояния бессмысленного замешательства и привели себя в подобие порядка. Транспорт по-прежнему ехал медленно, но с меньшим количеством остановок и фальстартов, а вдоль дороги были расположены созданные за ночь склады снабжения и передовые полевые штабы.
Во время остановки на окраине крошечной деревушки Сантен разглядела наполовину скрытые деревьями очертания самолетов, стоявших на краю виноградника. Она взобралась на подножку санитарного грузовика, чтобы лучше видеть их, и в это мгновение одно звено поднялось с поля и полетело низко над дорогой.
Сантен испытала сильное разочарование, обнаружив, что это не складные двухместные самолеты-разведчики «Де Хэвиленд», а некрасивые истребители СЕ-5а из эскадрильи Мишеля. Помахала им, и один из пилотов помахал в ответ.
Это несколько приободрило, и когда она вновь принялась за выполнение своих добровольных обязанностей, то почувствовала себя сильной и веселой, даже шутила с ранеными на своем плохом английском, а они принимали это с восторгом. Кто-то назвал ее «Солнышко», и прозвище быстро облетело санитарную колонну.
Бобби Кларк заметил, когда Сантен проходила мимо:
— Отличная работа, но не переусердствуйте.
— Со мной все будет хорошо. Не волнуйтесь обо мне.
— Ничего не могу с собой поделать. — Он понизил голос. — Вы думали о моем предложении? Когда вы дадите ответ?
— Не теперь, Бобби. — Она произносила имя с одинаковым ударением на каждом слоге — «Боб-бии», и всякий раз, когда говорила так, у него захватывало дух. — Обсудим позже, но вы очень gentil, очень добры.
Сейчас по дороге опять почти невозможно было проехать, так как резервные силы спешно перебрасывались на помощь тем, что занимали позиции на новой линии фронта близ Морт Омм. Бесконечные колонны войск с трудом тащились мимо, а в промежутках между рядами подпрыгивающих стальных касок двигались артиллерийские батареи и вереницы грузовиков обеспечения, нагруженные военным снаряжением.
Поступательное движение санитарных машин замерло: раз за разом им подавали сигналы съехать в поле или на боковую дорогу и долгие часы ждать, пропуская мимо свежие части и подразделения.
— Скоро мне придется отправлять машины обратно, — сказал Бобби, обращаясь к Сантен во время одной из таких остановок. — Они нужны там. Как только найдем полевой госпиталь, я передам наших пациентов.
Сантен кивнула и пошла было к следующей машине, откуда слышался слабый голос раненого:
— Сюда, Солнышко, помогите мне!
Бобби поймал ее за запястье.
— Когда мы доберемся до госпиталя, там обязательно будет капеллан. Это заняло бы всего несколько минут…
Она улыбнулась ему какой-то новой улыбкой и дотронулась до его небритой щеки кончиками пальцев.
— Вы добрый человек, Бобби… но Мишель — отец моего сына. Я подумала об этом, и мне не нужен для него другой отец.
— Сантен, вы не понимаете! Что подумают люди? Ребенок без отца, молодая мать без мужа… что они станут говорить?
— До тех пор пока у меня есть мое дитя, Бобби, мне на них — как это у вас по-английски — мне на них наплевать! Пусть говорят, что им захочется. Я — вдова Мишель Кортни.
К концу дня они нашли полевой госпиталь, расположившийся на поле вблизи Арраса.
Он состоял из двух палаток, отмеченных красными крестами. Они служили операционными. Вокруг второпях расставили грубые укрытия и навесы, чтобы вместить сотни раненых, ожидающих своей очереди на операцию. Укрытия были сделаны из кусков непромокаемого брезента, натянутых на деревянные рамы, или из гофрированного железа, найденного на окрестных фермах.
Анна и Сантен помогли разгрузить раненых и перенести их под один из перенаселенных навесов, потом достали свой багаж с крыши головной санитарной машины. Кто-то заметил, что они собираются.
— Вы же не уйдете, Солнышко, не правда ли? — И, слыша его, многие встревожились и приподнялись на локтях.
— Как же мы будем без тебя, хорошая ты наша?
Сантен пошла к ним в последний раз и переходила от одного к другому с улыбками и шутками, наклоняясь, чтобы поцеловать грязные, искаженные болью лица. Наконец, не в силах более выносить этого, заторопилась туда, где ее ждала Анна.
Она подняла саквояж и мешок Анны и двинулась вдоль колонны заправляемого горючим санитарного транспорта, уже готового возвратиться на поле боя.
Бобби Кларк поджидал ее.
— Мы отправляемся назад, приказ майора Синклера.
— Au revoir, Бобби.
— Я всегда буду помнить вас, Сантен.
Она поднялась на цыпочки и поцеловала его в щеку.
— Я надеюсь, что будет мальчик, — прошептал он.
— Обязательно будет мальчик. Я в этом уверена.
Колонна санитарных автомобилей покатила обратно на север, Бобби Кларк махал и кричал что-то, но Сантен не поняла. Река шагающих солдат и грохочущего снаряжения унесла его.
— Что нам теперь делать? — спросила Анна.
— Идти дальше, — ответила Сантен. Каким-то образом, исподволь, распоряжаться стала она, а Анна, все более нерешительная с каждой милей, отдалявшей ее от Морт Омм, тяжело тащилась следом. Они покинули обширную территорию госпиталя и повернули снова к югу по запруженной людьми дороге.
Впереди над деревьями, на фоне бледневшего вечернего неба, Сантен разглядела крыши и шпили Арраса.
— Взгляни, Анна! Вон вечерняя звезда — мы можем загадать желание. Какое загадываешь ты?
Анна с любопытством посмотрела на нее. Что это нашло на девочку? Всего лишь два дня назад она пережила гибель заживо сгоревшего отца, видела, как изувечено ее любимое животное, и вдруг — этот неестественно спокойный, даже веселый голос.
— Я загадала ванну и горячую пищу.
— О, Анна, ты всегда просишь невозможного.
— Что же загадала ты?
— Я хочу, чтобы звезда привела нас к генералу, как она вела волхвов…
— Не богохульствуй, девочка. — Но Анна была слишком уставшей и неуверенной для того, чтобы сердиться.
Сантен хорошо знала Аррас, здесь находился монастырь, где она провела свои школьные годы. К тому времени, когда они пробрались через центр города, стемнело. Сражения первых лет войны оставили страшные шрамы на красивой фламандской архитектуре XVII века.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170