Он потянулся к Жан-Клоду, схватив рукав его куртки, и, наконец, прошептал:
- Что вы со мной сделали?
- Спасли тебя, mon ami, спасли тебя.
Вдруг Дамиан упал. Его тело начало успокаиваться. Я стала терять ощущение его пульса, вкус его сердца.
Ощущение уходило, и я отпустила его. Но я была почти уверена, что смогу вернуть его. Я смогла бы почувствовать возбуждение в его теле. Я могла заставить его усиливаться и уменьшаться своим касанием. Я была почти уверена в этом.
Я провела рукой по его густым рыжим волосам и почувствовала искушение, но у него был лишь легкий привкус секса. Я подняла все еще кровоточащую руку, чтобы рассмотреть ее. Все было не так страшно: два-три шва, и все в порядке. Болело, но не сильно.
Я провела по его волосам все еще кровоточащей рукой. Густые волосы скользнули по открытой ране, бередя ее. Боль вдруг усилилась, ноющая и отвратительная. Достаточно, чтобы привести меня в чувство.
Дамиан испуганно смотрел на меня. Он меня боялся.
Глава 18
- Черт, ужасно трогательно!
Я обернулась, Дамиан все еще лежал на моих коленях. Иветт скользила по коридору в нашу сторону. Она где-то оставила свой норковый палантин, и ее белое платье было очень простым, очень элегантным, очень в стиле Шанель. Остальная картина была списана с Маркиза де Сада.
Джейсон, вервольф, прислужник, временами добровольный ужин для немертвых, был с ней. Он был одет в нечто среднее между черными кожаными штанами и обтягивающими ремнями. Обнаженная кожа была видна на бедрах, казалось, что кожаный ремень закрывает его пах. На шее был надет собачий ошейник с заклепками и поводком. Поводок держала Иветт. Свежие шрамы покрывали его лицо, шею и руки, порезы на груди и животе напоминали следы когтей. Его руки были крепко прижаты к телу и связаны за спиной, что само по себе причиняло боль.
Иветт остановилась в восьми футах от нас, позируя. Она ткнула Джейсона в спину достаточно сильно, чтобы он упал на колени, издав тихий звук. Она подняла поводок высоко, так что он почти висел.
Она пригладила рукой его желтые волосы, поправляя их, словно он собирался фотографироваться.
- Он - мой подарок, пока я здесь. Тебе нравится обертка?
- Ты можешь сесть? - спросила я Дамиана.
- Думаю, смогу, - он скатился с моих коленей, аккуратно садясь, словно тело не достаточно еще его слушалось.
Я поднялась.
- Джейсон, ты как?
- Я в порядке, - ответил он.
Иветт натянула поводок крепче, чтобы он не мог говорить. Я заметила металлические шипы внутри ошейника, это был ошейник для пыток. Великолепно.
- Он мой волк, Иветт. Он под моей защитой. Ты не получишь его, - сказал Жан-Клод.
- Я уже его поимела, - сказала она - и еще поимею. Я не причинила ему вреда. Эти шрамы - не моя работа, он получил их, защищая это место. Защищая тебя. Спроси его самого.
Она ослабила ошейник, а потом и поводок.
Джейсон глубоко вздохнул и посмотрел на нас.
- Она ранила тебя? - спросил Жан-Клод.
- Нет, - ответил он.
- Ты проявила большое терпение, - сказал Жан-Клод, обращаясь Иветт. - Или твои вкусы изменились с момента нашей последней встречи?
Она рассмеялась.
- О, нет, мои вкусы остались прежними. Я буду мучить его у тебя на глазах, и ты будешь бессилен остановить меня. Таким образом я мучаю лишь некоторых людей.
Она улыбалась. Она выглядела лучше, чем в ресторане, не такой бледной.
- Кто кормил тебя? - спросила я.
Она прострелила меня глазами.
- Скоро ты все увидишь, - она повернулась к Уоррику. Он не раболепствовал, но вдруг показался маленьким, не таким сияющим.
- Уоррик, ты подвел меня.
Уоррик стоял, прислонившись к стене, все еще держа в руках меч Дамиана.
- Я не хотел убивать его, госпожа.
- О, я не об этом. Ты охранял их, пока они возвращали его.
- Вы сказали, я буду наказан, если он умрет.
- Сказала, но неужели ты бы поднял этот великолепный меч против меня?
Он упал на колени.
- Нет, госпожа.
- Как в таком случае ты бы защитил их?
Уоррик покачал головой.
- Я не думал… - Ты никогда не думаешь, - она притянула Джейсона к своим ногам, прижимая его лицо к бедру, - Смотри, Джейсон, смотри, что я делаю с плохими маленькими мальчиками.
Уоррик поднялся на ноги, прислонившись к стене. Меч выпал из его рук, зазвенев по каменному полу.
- Пожалуйста, госпожа, не делайте этого.
Иветт глубоко вздохнула, откинув голову и закрыв глаза, поглаживая лицо Джейсона. Она была в предвкушении.
- Что она собирается делать? - спросила я.
- Смотри, - все, что мне ответил Жан-Клод.
Уоррик стоял на коленях достаточно близко ко мне, чтобы я могла его коснуться. Что бы ни должно было произойти, мы собирались быть сторонними наблюдателями. Так было надо, я полагаю.
Уоррик пялился на дальнюю стену за нашей спиной, игнорируя нас, как только мог. Белая пленка покрыла его бледно-голубые глаза, пока они не стали затуманенными, слепыми. Если бы я не стояла на расстоянии протянутой руки, это было бы сложно заметить.
Его глаза ввалились внутрь, наполненные гноем. Его лицо все еще было великолепным, сильным, героическим, как гравюра Святого Георгия, но его глаза были пустыми гноящимися дырами. Жидкий зеленоватый гной стекал по его щекам, как слезы.
- Это она сделала с ним? - спросила я.
- Да, - почти неслышно сказал Жан-Клод.
Из горла Уоррика вырвался тихий звук. Черная жидкость выплеснулась из его рта, заливая губы. Он пытался кричать, но получалось глубокое шокирующее бульканье. Он упал вперед на четвереньки. Гнойная жидкость лилась из его рта, глаз, ушей. Она собиралась в лужицу, более жидкую, чем из крови.
Это должно было вонять, но, как часто бывает с гноящимися вампирами, запаха не было. Уоррика стошнило его собственными гноящимися внутренними органами.
Все мы начали отодвигаться от расползающейся лужи. Не хотелось наступать на нее. Это не причинило бы нам никакого вреда, но даже другие вампиры отступили.
Уоррик согнулся пополам. Его белые одежды стали черными от крови. Но под всем этим месивом он оставался целым. Его тело было нетронутым.
Его руки слепо шарили вокруг, и это был беспомощный жест. Жест, который лучше любых слов говорил, что ему больно, и он все еще здесь. Все еще чувствует. Все еще думает.
- Боже мой, - сказала я.
- Вы должны увидеть, что я могу сделать с собственным телом, - голос Иветт снова обратил внимание на нее.
Она все еще стояла там, прижимая Джейсона к ноге. Она была белой, светящейся фигурой, если не считать рук. От локтя вниз стекал зеленоватый гной.
Джейсон заметил это и начал кричать, но она подтянула ошейник так крепко, что он замолчал. Она гладила его лицо своей гноящейся рукой, оставляя пятна чего-то жирного и темного, и слишком реального.
Джейсон начал биться. Он оттолкнулся от нее. Она дернула ошейник так, что его лицо стало розовым, потом красным. Он боролся, чтобы не приближаться к ней, как рыба на крючке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111