- полюбопытствовал каюкер. - Колдовал бы себе на здоровье…
Сэлбасер Гукас вздрогнул.
- Легко сказать… По закону, чтобы лицензию дали, экзамен должен держать да документ подписать; и не просто так, а кровью! А как срок придёт, жмуры из тебя душеньку-то вынут, на кусочки порежут да и пойдут есть… Железными вилками тыкать… И самого потом жмуром сделают. Недаром колдуны-то настоящие такие смурные; и почёт им, и уважение, и добра всякого навалом, а всё не в радость… .
- Пейзанские бредни… - недовольно буркнул Иннот. - Ты лучше вот что скажи: как тебя сюда везли, помнишь?
- А никак не везли: завели в подвал, приговор зачитали и - фук!
- Что - фук?!
- Ну, как что… Подвал, значится, пол цементный, а на полу жёлтой краской круг обведён, а в кругу - пентаграмма… Становись, говорят, посерёдке… Я встал, приговор объявили, судья ещё сказанул, вроде как матерно… Чую - пол под ногами кувыркнулся; я упал, подошвами накрылся. Очухался - уже здесь…
- Ага… Бормотология, значит… А живые тут, на этой вашей Территории, водятся - из начальства, ясное дело, а?
- Нет тут живых, кроме нас, обречённых, - горестно покачал головой Гукас. - Да и нам недолго мучиться. Дольше года, сказывают, никто не сдюжил.
- Ну хорошо, - хмыкнул каюкер. - Значит, транспорта здесь никакого нет, а мимо элементаля, как ты говоришь, не пройти. Это я уяснил. Ну, а что эти, жмуры? Или они тоже тут обитают?
Гукас задрожал.
- Не знаю я, господин хороший! Не знаю и знать не хочу! Я и сюда-то по своей воле в жисть не пошёл бы.
- Но ведь где-то они должны находиться, верно?
- Говорят… - тут обречённый перешёл на шёпот, - говорят, ведёт из некрозориума подземная Дорога Смерти, некрополитен, и ведёт в самые что ни на есть Курганы…
- Притормози-ка; что ещё за некрозориум?
- Да этот дом, он самый и есть некрозориум, так его кличут, - хихикнув, пояснил Гукас. - Некрозориум, значит… Это… Здесь он, некрозориум…
Что-то странное появилось вдруг в его поведении; он перестал дрожать, но весь как-то сжался, скособочился, словно стремясь сделаться ниже ростом, и непрерывно подхихикивал. Иннот недоумённо поднял бровь.
- Что это с тобой, парень?
- Ничего, господин хороший… Ничего… - всё больше горбясь, отвечал Гукас.
- А ну-ка, пошли отсюда! - Инноту вдруг стало малость не по себе. - Давай показывай, где там третий барак!
Благоразумно пропустив нового знакомца вперёд, каюкер двинулся следом.
Коридоры странного дома по-прежнему были темны и пустынны; навстречу никто не попался. Стоило Гукасувыйти на улицу, как с ним случилось что-то вроде припадка: ноги деревенского колдуна подкосились, он мягко повалился на снег и некоторое время лежал, вздрагивая, уставившись широко открытыми глазами в пространство.
- Эй! Давай-ка, вставай! Что это с тобой? - потряс его за плечо Иннот.
- Встаю… Всё уже, всё…
- И часто с тобой такое? - поинтересовался каю-кер.
- Ни разу не было… - слабым голосом ответил Гукас. - Видно, конец мне скоро… Вот он, третий барак, твоя милость; там этот Кекалдач и живёт…
Иннот, не чуя подвоха, толкнул дощатую дверь. Барак встретил его волной тёплого, донельзя спёртого воздуха. Морщась от вони, каюкер шагнул внутрь, ощутив на миг всем телом некое слабое сопротивление. Вдоль стен тянулись в два яруса железные нары; десятки тел вздыхали и ворочались в беспокойном сне. Каюкер подождал, пока глаза привыкнут к темноте, сделал шаг вперёд, стянул с ближайшего обречённого одеяло, поднял его за шкирку и слегка встряхнул.
- А? Что? - Небритый типчик таращился спросонья, ничего не понимая.
- Где Кекалдач?! - спросил Иннот, стараясь, чтобы голос его звучал как можно более грозно.
- А?! Кекалдач?
- Да. Где он?
Небритый повёл трясущейся лапкой куда-то в глубь барака.
- Показывай! - велел Иннот. Хлюпик спал.
Драное полосатое одеяло чуть заметно вздымалось и опускалось в такт дыханию. Тоненький голубоватый лучик, пробиваясь в щель, ложился на его лицо, исхудалое, с запавшими глазами и туго натянутой на скулах кожей. Юный смоукер выглядел сейчас лет на десять старше, и Иннот, никогда не страдавший избытком сентиментальности, невольно почувствовал острый укол жалости, смешанной с облегчением. «Жив-таки, курилка!»
- Эй, старина! - тихонько позвал он и осторожно похлопал приятеля по плечу.
Хлюпик заворочался и застонал, пытаясь зарыться в матрас.
- Алле, друг! Табачку не найдётся? Давай закурим, товарищ, по одной! - продолжал тормошить его Иннот.
Хлюпик приподнялся на локте и с трудом разлепил веки. Взгляд его медленно сфокусировался на проступающей из мрака весёлой физиономии каюкера.
- Иннот!!! Я сплю, да?
- Сам-то как думаешь? - расплылся в улыбке Иннот.
- Как. Как ты попал сюда?! - потрясённо ахнул Хлюпик, приподнимаясь на нарах.
- Великое колдовство, совершённое по пьяни, тому виной, - важно ответил каюкер. - Вставай, старина, труба зовёт! Пора линять с этого хилого курорта!
Еле дождавшись, пока приятель оденется, Иннот бодро потащил его к двери… И внезапно остановился, словно наткнувшись на невидимую стену. Он попробовал сделать шаг. И это у него получилось; только вот шаг был сделан не вперёд, а почему-то в сторону.
- Не понял! - сердито пробормотал Иннот и сделал ещё одну попытку - увы, всё с тем же результатом.
- Дверь заговорена, - упавшим голосом сообщил сзади Хлюпик. - До утра никто не может выйти, а утром придут жмуры…
- Ну, Гукас… Подловил меня, гад… А ежели с разбегу? - задумчиво спросил Иннот.
- Не стоит… Или ты думаешь, до тебя это никто не пробовал? Расшибёшься! - снисходительный спокойный голос раздался почти над самой головой каюкера.
Теперь только Иннот понял, что весь барак проснулся. Со всех нар свешивались любопытные головы, пытаясь рассмотреть его в полумраке.
- Как тогда выбраться? - спросил он говорившего.
- Никак, - тот пожал плечами. - Кекалдач сказал правду: надо ждать утра.
- Э! Столько времени у нас нету! - Иннот решительно направился в глубь барака, внимательно приглядываясь к доскам стены.
В одном месте тянулась довольно широкая щель, кое-как заткнутая от сквозняков всякой дрянью: сухой травой, кусочками тряпок и клочками пакли. Повытаскивав этот мусор, Иннот просунул в щель пальцы и поднатужился. Доска чуть заметно спружинила.
- Зря стараешься, - произнёс всё тот же голос. - Ничего не выйдет. Но даже если тебе и удастся выбраться из барака - дальше-то что?
- А вот увидишь, - пропыхтел каюкер, изо всех сил налегая на доску.
Та упорно не желала поддаваться. Тут Иннота осенило, и он просунул в щель бумеранг, сделанный из чёрного роммеля - наверное, самого крепкого дерева на свете. С пронзительным скрипом, который, казалось, обязан поднять на ноги всю Территорию, доска отошла на несколько сантиметров. Иннот несколько раз пнул её ногой, расширяя щель, а потом снова налёг на своё оружие, пользуясь им как рычагом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
Сэлбасер Гукас вздрогнул.
- Легко сказать… По закону, чтобы лицензию дали, экзамен должен держать да документ подписать; и не просто так, а кровью! А как срок придёт, жмуры из тебя душеньку-то вынут, на кусочки порежут да и пойдут есть… Железными вилками тыкать… И самого потом жмуром сделают. Недаром колдуны-то настоящие такие смурные; и почёт им, и уважение, и добра всякого навалом, а всё не в радость… .
- Пейзанские бредни… - недовольно буркнул Иннот. - Ты лучше вот что скажи: как тебя сюда везли, помнишь?
- А никак не везли: завели в подвал, приговор зачитали и - фук!
- Что - фук?!
- Ну, как что… Подвал, значится, пол цементный, а на полу жёлтой краской круг обведён, а в кругу - пентаграмма… Становись, говорят, посерёдке… Я встал, приговор объявили, судья ещё сказанул, вроде как матерно… Чую - пол под ногами кувыркнулся; я упал, подошвами накрылся. Очухался - уже здесь…
- Ага… Бормотология, значит… А живые тут, на этой вашей Территории, водятся - из начальства, ясное дело, а?
- Нет тут живых, кроме нас, обречённых, - горестно покачал головой Гукас. - Да и нам недолго мучиться. Дольше года, сказывают, никто не сдюжил.
- Ну хорошо, - хмыкнул каюкер. - Значит, транспорта здесь никакого нет, а мимо элементаля, как ты говоришь, не пройти. Это я уяснил. Ну, а что эти, жмуры? Или они тоже тут обитают?
Гукас задрожал.
- Не знаю я, господин хороший! Не знаю и знать не хочу! Я и сюда-то по своей воле в жисть не пошёл бы.
- Но ведь где-то они должны находиться, верно?
- Говорят… - тут обречённый перешёл на шёпот, - говорят, ведёт из некрозориума подземная Дорога Смерти, некрополитен, и ведёт в самые что ни на есть Курганы…
- Притормози-ка; что ещё за некрозориум?
- Да этот дом, он самый и есть некрозориум, так его кличут, - хихикнув, пояснил Гукас. - Некрозориум, значит… Это… Здесь он, некрозориум…
Что-то странное появилось вдруг в его поведении; он перестал дрожать, но весь как-то сжался, скособочился, словно стремясь сделаться ниже ростом, и непрерывно подхихикивал. Иннот недоумённо поднял бровь.
- Что это с тобой, парень?
- Ничего, господин хороший… Ничего… - всё больше горбясь, отвечал Гукас.
- А ну-ка, пошли отсюда! - Инноту вдруг стало малость не по себе. - Давай показывай, где там третий барак!
Благоразумно пропустив нового знакомца вперёд, каюкер двинулся следом.
Коридоры странного дома по-прежнему были темны и пустынны; навстречу никто не попался. Стоило Гукасувыйти на улицу, как с ним случилось что-то вроде припадка: ноги деревенского колдуна подкосились, он мягко повалился на снег и некоторое время лежал, вздрагивая, уставившись широко открытыми глазами в пространство.
- Эй! Давай-ка, вставай! Что это с тобой? - потряс его за плечо Иннот.
- Встаю… Всё уже, всё…
- И часто с тобой такое? - поинтересовался каю-кер.
- Ни разу не было… - слабым голосом ответил Гукас. - Видно, конец мне скоро… Вот он, третий барак, твоя милость; там этот Кекалдач и живёт…
Иннот, не чуя подвоха, толкнул дощатую дверь. Барак встретил его волной тёплого, донельзя спёртого воздуха. Морщась от вони, каюкер шагнул внутрь, ощутив на миг всем телом некое слабое сопротивление. Вдоль стен тянулись в два яруса железные нары; десятки тел вздыхали и ворочались в беспокойном сне. Каюкер подождал, пока глаза привыкнут к темноте, сделал шаг вперёд, стянул с ближайшего обречённого одеяло, поднял его за шкирку и слегка встряхнул.
- А? Что? - Небритый типчик таращился спросонья, ничего не понимая.
- Где Кекалдач?! - спросил Иннот, стараясь, чтобы голос его звучал как можно более грозно.
- А?! Кекалдач?
- Да. Где он?
Небритый повёл трясущейся лапкой куда-то в глубь барака.
- Показывай! - велел Иннот. Хлюпик спал.
Драное полосатое одеяло чуть заметно вздымалось и опускалось в такт дыханию. Тоненький голубоватый лучик, пробиваясь в щель, ложился на его лицо, исхудалое, с запавшими глазами и туго натянутой на скулах кожей. Юный смоукер выглядел сейчас лет на десять старше, и Иннот, никогда не страдавший избытком сентиментальности, невольно почувствовал острый укол жалости, смешанной с облегчением. «Жив-таки, курилка!»
- Эй, старина! - тихонько позвал он и осторожно похлопал приятеля по плечу.
Хлюпик заворочался и застонал, пытаясь зарыться в матрас.
- Алле, друг! Табачку не найдётся? Давай закурим, товарищ, по одной! - продолжал тормошить его Иннот.
Хлюпик приподнялся на локте и с трудом разлепил веки. Взгляд его медленно сфокусировался на проступающей из мрака весёлой физиономии каюкера.
- Иннот!!! Я сплю, да?
- Сам-то как думаешь? - расплылся в улыбке Иннот.
- Как. Как ты попал сюда?! - потрясённо ахнул Хлюпик, приподнимаясь на нарах.
- Великое колдовство, совершённое по пьяни, тому виной, - важно ответил каюкер. - Вставай, старина, труба зовёт! Пора линять с этого хилого курорта!
Еле дождавшись, пока приятель оденется, Иннот бодро потащил его к двери… И внезапно остановился, словно наткнувшись на невидимую стену. Он попробовал сделать шаг. И это у него получилось; только вот шаг был сделан не вперёд, а почему-то в сторону.
- Не понял! - сердито пробормотал Иннот и сделал ещё одну попытку - увы, всё с тем же результатом.
- Дверь заговорена, - упавшим голосом сообщил сзади Хлюпик. - До утра никто не может выйти, а утром придут жмуры…
- Ну, Гукас… Подловил меня, гад… А ежели с разбегу? - задумчиво спросил Иннот.
- Не стоит… Или ты думаешь, до тебя это никто не пробовал? Расшибёшься! - снисходительный спокойный голос раздался почти над самой головой каюкера.
Теперь только Иннот понял, что весь барак проснулся. Со всех нар свешивались любопытные головы, пытаясь рассмотреть его в полумраке.
- Как тогда выбраться? - спросил он говорившего.
- Никак, - тот пожал плечами. - Кекалдач сказал правду: надо ждать утра.
- Э! Столько времени у нас нету! - Иннот решительно направился в глубь барака, внимательно приглядываясь к доскам стены.
В одном месте тянулась довольно широкая щель, кое-как заткнутая от сквозняков всякой дрянью: сухой травой, кусочками тряпок и клочками пакли. Повытаскивав этот мусор, Иннот просунул в щель пальцы и поднатужился. Доска чуть заметно спружинила.
- Зря стараешься, - произнёс всё тот же голос. - Ничего не выйдет. Но даже если тебе и удастся выбраться из барака - дальше-то что?
- А вот увидишь, - пропыхтел каюкер, изо всех сил налегая на доску.
Та упорно не желала поддаваться. Тут Иннота осенило, и он просунул в щель бумеранг, сделанный из чёрного роммеля - наверное, самого крепкого дерева на свете. С пронзительным скрипом, который, казалось, обязан поднять на ноги всю Территорию, доска отошла на несколько сантиметров. Иннот несколько раз пнул её ногой, расширяя щель, а потом снова налёг на своё оружие, пользуясь им как рычагом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101