Я хочу знать только одно: то, за чем я посылал вас, сейчас находится в лапах ведьмы?
- Нет, шаман, - вздохнул кипадачи. - Я выронил Книгу почти в тот же миг, что обрёл её; ведьма просто не обратила на это внимания.
- Она искала не её, - согласно кивнул Ххай. - Старухе нужно что-то другое; какой-то амулет, принадлежавший ей давным-давно… Ведьма уверена, что он где-то в городе.
* * *
- Поясни свою мысль, - попросил Иннот, с любопытством глядя на Гэбваро.
Люли заинтересовал каюкера с самого начала. С остальными всё было более-менее понятно: бывшие обречённые, а ныне беглецы с Территории Великого Эфтаназио не слишком-то отличались от обычных каторжан. В массе своей это были оккультисты-неудачники, почти ничего не знающие и не умеющие, попавшиеся на какой-нибудь глупости. И простаки братья Заекировы, и сумрачный бирюк Хуц, и подловатый Тымпая вполне вписывались в эту схему; Гэбваро же представлял собой загадку. Иннот не знал, на чём тот попался, как, впрочем, и остальные: задавать вопросы на эту тему считалось неприличным. Если, мол, доверится тебе человек - тогда другое дело, а сам не лезь.
- Могу и пояснить, - протянул люли. - Мне самому вторую ночь кошмары всякие мерещатся. Да и остальным тоже.
- И что же им снится?
- Помнишь того мона, что на тебя бросился? Когда ты со жмурами дрался?
Иннот вздрогнул. Это не укрылось от Цытвы-Олвы.
- И ты, значит, как все… Не к добру это, мон!
- Так… - Каюкер помолчал, соображая. - А зачем ты мне это говоришь?
- Ты ведь человек непростой, - хитро прищурился люли. - Вот я и решил сказать. Может, придумаешь чего?
- Это колдовство, верно? - полуутвердительно произнёс Иннот. - А я в вашей северной бормотологии мало что смыслю. Ты сам-то как думаешь, кто он такой, этот Гукас?
- Может, колдун какой… Говорят, есть такие: срок им скостить пообещают или ещё чего, вот они и выслуживаются.
- Не похоже! - Иннот с сомнением покачал головой. - И потом - где он, а где мы! Это ж какую силу надо иметь, чтобы нас на таком расстоянии зацепить!
- Тогда дело совсем плохо, - мрачно сказал Гэбваро. - Потому как ежели не сам он нам пакостит, то, значит, кто-то из Великих через него действует. Длинные у них, благодетелей, руки; ох, длинные, мон…
- Знаешь что… Собери-ка остальных! - Каюкер решительно вскочил. - Я хочу знать, что каждый из них видел; пускай расскажут.
«Собираешься провести экспресс-сеанс психоанализа?» - прозвучал в его сознании неслышный голос. «Ага, - так же мысленно ответил каюкер. - Причём в условиях, приближенных к боевым… Это ты, проф?» «Кто же ещё? - усмехнулся профессор Эксклибо. - Я с удовольствием послушаю». - «Ну да, для вас же это всё развлечение…» - «Не совсем так. Просто правило невмешательства соблюдается всеми и всегда, за исключением совсем уж крайних случаев; мы помогаем, только если ты сам попросишь… А это накладывает определённый отпечаток».
- Там, где ты ничего не можешь, ты не должен ничего хотеть, - пробормотал Иннот.
Цытва-Олва удивлённо обернулся.
В кают-компании атмосфера царила мрачная. Наступили сумерки, и на столе стоял зажжённый фонарь, отбрасывая на лица собравшихся резкие тени. Каюкер сразу взял быка за рога, рассказав о собственных снах, и предложил высказываться остальным. После некоторой заминки беглецы загудели, загомонили: оказывается, гнусное сновидение хоть раз привиделось каждому - с некоторыми вариациями, конечно. Правда, в отличие от Иннота, остальные предпочли спастись бегством.
- Вам-то хорошо, моны! - плаксивым голосом затянул Цуйка Осияч. - Вы хоть убежать смогли, а у меня ноги со страху отнялись. Стою и смотрю, а он всё ближе и ближе ко мне подходит… Мёртвенький… Я уж думал - всё, конец мне… Прямо там и загнусь…
- И что? - саркастически спросил кто-то. - Загнулся? Что он нам во сне сделает? Ну, напугает, да. Подумаешь!
- Тебе легко говорить! Ты в зенки его белые, тухлые не смотрел! Он тебя пальцами не трогал!
- А тебя что, трогал? - поинтересовался Цытва-Олва.
- Ну… Палец выставил и по руке провёл… И усмехается, а у самого щека рваная…
- По какой руке?
- Да вот по э… - Цуйка приподнял перебинтованную конечность и вдруг осёкся на полуслове.
Глаза его расширились. Остальные невольно подались в стороны; над столом повисла зловещая тишина. Губы Цуйки задрожали.
- А ну-ка, размотай! - хрипло сказал Иннот. Бледный, как мел, Осияч принялся развязывать узел; руки его тряслись, так что это удалось не сразу. Царапина выглядела преотвратно и гноилась; йод ничуть не помог.
- Я ж видел, как ты ободрался, - недоверчиво пробормотал Прохонзол Эжитюжи. - Там и в помине такого не было, .. Даже юшку не пустил, краснота и всё…
- Это что же получается?! - Тымпая обвёл глазами остальных. - Это ежели во сне он тебя коснётся, выходит - наяву заболеешь?
- Выходит, так…
- С Хуцем небось то же самое приключилось!
- Да погоди ты… Случайно, может, совпало…
- Не верю я в такое «случайно»! - оборвал Тымпая.
- А как там Цупаж, кстати? - поинтересовался Хлюпик.
- Хрипит, сипит, - пожал плечами Прохонзол, ухаживавший за больным. - Не знаю я, мон, что с ним такое: на груди синячище, словно кувалдой буцкнули; а кости целы, и даже когда нажимаешь, ему не больно… Или он просто не чувствует…
- Давай-ка посмотрим! - Каюкер, нахмурившись, встал.
Хуц лежал, раскинувшись, на матросской койке, и тяжело дышал. Эжитюжи откинул одеяло и осторожно распахнул ему рубаху. Иннот поднял фонарь повыше. Кто-то охнул.
- Случайно, говоришь… - хрипло прошептал Тымпая.
Синяк у больного действительно присутствовал - здоровенный, непривычно-правильных очертаний, словно кто-то окунул ладонь в чернила и аккуратно приложил к его груди.
Ночь прошла тревожно.
- Чего приуныли, моны? Опять нежить всякую во сне видели? - спросил каюкер, пробудившись ото сна.
- Опять, - мрачно сказал Тымпая. - А до Вавитэжа он дотронулся.
- Ладно, посмотрим, сбудется ли на этот раз! - нахмурился Иннот. - Как ты, Вавитэж? На сегодняосвобождаешься от всех работ и постарайся ничем не оцарапаться, что ли… А что остальные?
- Хуц всё так же, - вздохнул Прохонзол. - А у Цуйки с рукой всё хуже и хуже. Не знаю, в чём тут дело, но… Выглядит гадко.
- Показывай! - вздохнул Иннот, одновременно призывая профессора Эксклибо.
«Да, не повезло…» - протянул персонажик, едва бросив взгляд на царапину. Впрочем, назвать это царапиной теперь не решился бы никто. За ночь рука Осияча распухла и почернела, а от раны вверх потянулись красноватые дорожки. Кроме того, возник запах - пока ещё слабый, едва уловимый сладковатый смрад. «Ничего не понимаю… За одну ночь - этого просто не может быть! Но тем не менее - у парня гангрена, старина! - вынес диагноз профессор. - Даже не знаю, что тут можно сделать. Без инструментов, без медикаментов… Наверное, придётся всё-таки ампутировать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101
- Нет, шаман, - вздохнул кипадачи. - Я выронил Книгу почти в тот же миг, что обрёл её; ведьма просто не обратила на это внимания.
- Она искала не её, - согласно кивнул Ххай. - Старухе нужно что-то другое; какой-то амулет, принадлежавший ей давным-давно… Ведьма уверена, что он где-то в городе.
* * *
- Поясни свою мысль, - попросил Иннот, с любопытством глядя на Гэбваро.
Люли заинтересовал каюкера с самого начала. С остальными всё было более-менее понятно: бывшие обречённые, а ныне беглецы с Территории Великого Эфтаназио не слишком-то отличались от обычных каторжан. В массе своей это были оккультисты-неудачники, почти ничего не знающие и не умеющие, попавшиеся на какой-нибудь глупости. И простаки братья Заекировы, и сумрачный бирюк Хуц, и подловатый Тымпая вполне вписывались в эту схему; Гэбваро же представлял собой загадку. Иннот не знал, на чём тот попался, как, впрочем, и остальные: задавать вопросы на эту тему считалось неприличным. Если, мол, доверится тебе человек - тогда другое дело, а сам не лезь.
- Могу и пояснить, - протянул люли. - Мне самому вторую ночь кошмары всякие мерещатся. Да и остальным тоже.
- И что же им снится?
- Помнишь того мона, что на тебя бросился? Когда ты со жмурами дрался?
Иннот вздрогнул. Это не укрылось от Цытвы-Олвы.
- И ты, значит, как все… Не к добру это, мон!
- Так… - Каюкер помолчал, соображая. - А зачем ты мне это говоришь?
- Ты ведь человек непростой, - хитро прищурился люли. - Вот я и решил сказать. Может, придумаешь чего?
- Это колдовство, верно? - полуутвердительно произнёс Иннот. - А я в вашей северной бормотологии мало что смыслю. Ты сам-то как думаешь, кто он такой, этот Гукас?
- Может, колдун какой… Говорят, есть такие: срок им скостить пообещают или ещё чего, вот они и выслуживаются.
- Не похоже! - Иннот с сомнением покачал головой. - И потом - где он, а где мы! Это ж какую силу надо иметь, чтобы нас на таком расстоянии зацепить!
- Тогда дело совсем плохо, - мрачно сказал Гэбваро. - Потому как ежели не сам он нам пакостит, то, значит, кто-то из Великих через него действует. Длинные у них, благодетелей, руки; ох, длинные, мон…
- Знаешь что… Собери-ка остальных! - Каюкер решительно вскочил. - Я хочу знать, что каждый из них видел; пускай расскажут.
«Собираешься провести экспресс-сеанс психоанализа?» - прозвучал в его сознании неслышный голос. «Ага, - так же мысленно ответил каюкер. - Причём в условиях, приближенных к боевым… Это ты, проф?» «Кто же ещё? - усмехнулся профессор Эксклибо. - Я с удовольствием послушаю». - «Ну да, для вас же это всё развлечение…» - «Не совсем так. Просто правило невмешательства соблюдается всеми и всегда, за исключением совсем уж крайних случаев; мы помогаем, только если ты сам попросишь… А это накладывает определённый отпечаток».
- Там, где ты ничего не можешь, ты не должен ничего хотеть, - пробормотал Иннот.
Цытва-Олва удивлённо обернулся.
В кают-компании атмосфера царила мрачная. Наступили сумерки, и на столе стоял зажжённый фонарь, отбрасывая на лица собравшихся резкие тени. Каюкер сразу взял быка за рога, рассказав о собственных снах, и предложил высказываться остальным. После некоторой заминки беглецы загудели, загомонили: оказывается, гнусное сновидение хоть раз привиделось каждому - с некоторыми вариациями, конечно. Правда, в отличие от Иннота, остальные предпочли спастись бегством.
- Вам-то хорошо, моны! - плаксивым голосом затянул Цуйка Осияч. - Вы хоть убежать смогли, а у меня ноги со страху отнялись. Стою и смотрю, а он всё ближе и ближе ко мне подходит… Мёртвенький… Я уж думал - всё, конец мне… Прямо там и загнусь…
- И что? - саркастически спросил кто-то. - Загнулся? Что он нам во сне сделает? Ну, напугает, да. Подумаешь!
- Тебе легко говорить! Ты в зенки его белые, тухлые не смотрел! Он тебя пальцами не трогал!
- А тебя что, трогал? - поинтересовался Цытва-Олва.
- Ну… Палец выставил и по руке провёл… И усмехается, а у самого щека рваная…
- По какой руке?
- Да вот по э… - Цуйка приподнял перебинтованную конечность и вдруг осёкся на полуслове.
Глаза его расширились. Остальные невольно подались в стороны; над столом повисла зловещая тишина. Губы Цуйки задрожали.
- А ну-ка, размотай! - хрипло сказал Иннот. Бледный, как мел, Осияч принялся развязывать узел; руки его тряслись, так что это удалось не сразу. Царапина выглядела преотвратно и гноилась; йод ничуть не помог.
- Я ж видел, как ты ободрался, - недоверчиво пробормотал Прохонзол Эжитюжи. - Там и в помине такого не было, .. Даже юшку не пустил, краснота и всё…
- Это что же получается?! - Тымпая обвёл глазами остальных. - Это ежели во сне он тебя коснётся, выходит - наяву заболеешь?
- Выходит, так…
- С Хуцем небось то же самое приключилось!
- Да погоди ты… Случайно, может, совпало…
- Не верю я в такое «случайно»! - оборвал Тымпая.
- А как там Цупаж, кстати? - поинтересовался Хлюпик.
- Хрипит, сипит, - пожал плечами Прохонзол, ухаживавший за больным. - Не знаю я, мон, что с ним такое: на груди синячище, словно кувалдой буцкнули; а кости целы, и даже когда нажимаешь, ему не больно… Или он просто не чувствует…
- Давай-ка посмотрим! - Каюкер, нахмурившись, встал.
Хуц лежал, раскинувшись, на матросской койке, и тяжело дышал. Эжитюжи откинул одеяло и осторожно распахнул ему рубаху. Иннот поднял фонарь повыше. Кто-то охнул.
- Случайно, говоришь… - хрипло прошептал Тымпая.
Синяк у больного действительно присутствовал - здоровенный, непривычно-правильных очертаний, словно кто-то окунул ладонь в чернила и аккуратно приложил к его груди.
Ночь прошла тревожно.
- Чего приуныли, моны? Опять нежить всякую во сне видели? - спросил каюкер, пробудившись ото сна.
- Опять, - мрачно сказал Тымпая. - А до Вавитэжа он дотронулся.
- Ладно, посмотрим, сбудется ли на этот раз! - нахмурился Иннот. - Как ты, Вавитэж? На сегодняосвобождаешься от всех работ и постарайся ничем не оцарапаться, что ли… А что остальные?
- Хуц всё так же, - вздохнул Прохонзол. - А у Цуйки с рукой всё хуже и хуже. Не знаю, в чём тут дело, но… Выглядит гадко.
- Показывай! - вздохнул Иннот, одновременно призывая профессора Эксклибо.
«Да, не повезло…» - протянул персонажик, едва бросив взгляд на царапину. Впрочем, назвать это царапиной теперь не решился бы никто. За ночь рука Осияча распухла и почернела, а от раны вверх потянулись красноватые дорожки. Кроме того, возник запах - пока ещё слабый, едва уловимый сладковатый смрад. «Ничего не понимаю… За одну ночь - этого просто не может быть! Но тем не менее - у парня гангрена, старина! - вынес диагноз профессор. - Даже не знаю, что тут можно сделать. Без инструментов, без медикаментов… Наверное, придётся всё-таки ампутировать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101