Брюс мрачно кивает, кладет руку на рычаг и нажимает на него, отчего лампочки в зале мигают, и мой взгляд моментально прослеживает, куда идут провода, выходящие из коробки, и обнаруживает, что они соединены с манекеном при помощи разрезов, сделанных в его сосках, пальцах, яичках и ушах.
В зале стоит такой холод, что зуб на зуб не попадает: гротескно дернувшись, манекен внезапно оживает, визжит, выгибает несколько раз дугою тело, подскакивая на столе, его шейные жилы напрягаются, и пурпурная пена начинает извергаться из его ануса, в который тоже воткнут провод, только толще, чем остальные. Возле колесиков, которыми оканчиваются ножки стола, валяются пропитанные кровью белые полотенца — на некоторых кровь уже запеклась и почернела. Что-то — это, наверное, кишки — медленно лезет наружу из еще одного, широкого разреза в животе манекена.
Съемочной группы в зале нет.
С перепугу я роняю бутылку из-под Evian, и она падает со стуком, услышав который Бентли поворачивается.
У меня за спиной Джейми визжит:
— Уберите его отсюда !
Сэм Хо издает звуки, которые я никогда не слышал из человеческих уст, и в перерывах между этими руладами боли он кричит: «Простите! простите! простите!», и тут фигура в черной лыжной маске выходит из кадра и снимает ее.
Потный и запыхавшийся Бобби Хьюз бормочет — я не уверен, к кому он обращается: «Убейте его!», а затем — это уже явно к Бентли: «Продолжай снимать!»
Брюс встает и маленьким острым ножичком ловко отсекает Сэму Хо член. Сэм умирает с именем матери на устах, и кровь хлещет как из лопнувшей трубы, пока не вытекает вся.
Кто-то выключает свет.
Я пытаюсь выйти из комнаты, но Бобби преграждает мне путь, и я закрываю глаза и скулю: «Чувак не надо не надо не надо», задыхаюсь от страха и разражаюсь рыданиями. Кто-то — наверное, это Джейми — пытается обнять меня и утешить.
1
— Виктор, — говорит Бобби, — Виктор, перестань, чувак, хватит… все клево. Вставай, хватит.
Мы — на втором этаже, в одной из пепельно-серых спален. Я сижу на полу, обнимаю Бобби за ноги и сотрясаюсь от рыданий, не в силах остановиться. Бобби скармливает мне ксанакс таблетку за таблеткой, и на некоторое время истерика отступает. Но затем я уже в ванной — Бобби терпеливо ожидает меня снаружи, и меня выворачивает рвота до тех пор, пока изо рта у меня уже не течет ничего, кроме слюны. Закончив, я сворачиваюсь на полу в эмбриональной позиции, уткнув лицо в колени, и неровно дышу, надеясь, что он предоставит меня самому себе. Но он становится на колени рядом со мной, шепчет мое имя, пытается поднять меня с пола, и я снова, всхлипывая, вцепляюсь в него. Он засовывает еще одну таблетку в мой рот и ведет меня обратно в спальню, где заставляет меня сесть на кровать, а сам становится рядом. В какой-то момент моя рубашка куда-то исчезает, и я впиваюсь пальцами себе в грудь так сильно, что кожа местами краснеет и чуть не выступают синяки.
— Тс-с, — говорит он. — Все в порядке, Виктор, все в порядке.
— Ничего не в порядке, — выдавливаю я сквозь слезы. — Ничего не в порядке, Бобби.
— Ты ошибаешься, Виктор, — говорит Бобби. — Все клево. И сейчас тебе тоже станет клево, понял?
— Ладно, — всхлипываю я. — Я верю тебе, чувак.
— Ну вот и отлично, — говорит Бобби. — Дыши ровнее и расслабься.
— Ладно, чувак, я постараюсь.
— А теперь слушай меня, — говорит Бобби. — Тебе пора кое-что узнать.
Он дает мне салфетку, которую мои пальцы сразу же раздирают в клочья, как только она оказывается в них.
— Я хочу домой, — хныкаю я, зажмурив глаза. — Я просто хочу домой, чувак.
— Домой ты не попадешь, — говорит Бобби утешительным тоном. — Не попадешь ты домой, Виктор. — И после некоторой паузы: — Чего не будет, того не будет.
— Почему? — спрашиваю я, словно ребенок. — Чувак, прошу тебя…
— Потому.
— Богом клянусь, я никому ничего не скажу, Бобби, — говорю я, наконец собравшись с духом, гляжу на него и постоянно вытираю глаза клочьями салфетки Kleenex, вновь неудержимо трясясь. — Богом клянусь, я никому ничего не скажу.
— Нет, не скажешь, — терпеливо соглашается Бобби уже с несколько иной интонацией. — Я знаю это, я это знаю наверняка, Виктор.
— Хорошо, тогда я пошел, — говорю я, высморкавшись и снова начиная рыдать.
— Виктор, — мягко начинает Бобби. — Ты был — ну-ка, смотри мне в глаза!
Я тут же подчиняюсь.
— Вот так-то лучше. А теперь слушай меня, — тихо начинает Бобби. — Ты был последним человеком, в компании которого видели Сэма Хо.
Он выдерживает паузу.
— Ты понял то, что я сказал? — спрашивает он.
Я пытаюсь кивнуть.
— Итак, ты был последним человеком, в компании которого видели Сэма Хо — ясно?
— Да, да.
— Когда его тело найдут, на нем обнаружат следы твоей спермы — ясно? — говорит Бобби, подчеркивая каждое слово кивком головы, а в глазах его при этом такое терпение, словно он разговаривает с маленьким ребенком.
— Что? Что ?— Я чувствую, как мое лицо снова сводит судорога, и внезапно слезы снова льются из моих глаз, а я отталкиваю Бобби. — Этого не было, этого не было, ты не можешь…
— Вспомни, что случилось вчера ночью, Виктор, — говорит Бобби, положив голову мне на плечо.
— А что случилось вчера ночью, чувак? — переспрашиваю я, неожиданно для себя самого обнимая Бобби и утыкаясь носом в его шею.
— Ты был в постели с Джейми, помнишь? — говорит он мягко. — В первый и в последний раз.
Пауза. Бобби обнимает меня еще сильнее:
— Ты слышишь меня, Виктор?
Озарение. Я вспоминаю мой шумный оргазм, его интенсивность, как я кончил прямо себе на руки, на живот, на Джейми, как она вытерла меня своими ладонями, как она осторожно вышла из комнаты, держа руки перед собой, как я прикрыл глаза от яркого света из коридора и провалился в сон.
— Ну что, ты все понял, Виктор? — спрашивает Бобби, мягко отстраняясь от меня. — Ты все теперь понял? Ты понял, что между тобой и Джейми никогда больше ничего не будет?
— Я уйду, чувак, я все понял. Я никому ничего не скажу…
— Нет, Виктор, помолчи и лучше послушай меня, — говорит Бобби. — Ты не можешь уйти.
— Но почему, чувак, просто отпусти меня…
— Виктор, ты никуда не можешь уйти…
— Я хочу уйти, чувак…
— Виктор, если ты попытаешься уйти, мы опубликуем фотографии и видеоленты, на которых ты занимаешься сексом с сыном посла…
— Чувак, но я…
— Если ты попытаешься уйти, они будут посланы прямо…
— Умоляю тебя, помоги мне, чувак…
— Виктор, именно это я и пытаюсь сделать.
— При чем тут… сын посла? — спрашиваю я, давясь слезами. — Что за херню ты несешь, Бобби?
— Сэм Хо, — без напора сообщает Бобби, — сын корейского посла.
— Но… но как… я же не… я ничего с ним не делал!
— Тебе еще предстоит смириться со многим, Виктор, — говорит Бобби. — Ты меня понимаешь?
Я тупо киваю.
— Все это не должно тебя шокировать, Виктор, — говорит Бобби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174