колонна — прикрывала — мои — гениталии.
Но он уже листает свое меню.
— Пока я не забыл, хочу поблагодарить тебя за, эээ, компакт Патти Лупоне, который ты прислал мне на день рождения. Это был очень удачный подарок.
Я тоже углубляюсь в меню.
— Не стоит благодарности, чувак.
Отец беспокойно смотрит на столик MTV, за которым, похоже, кто-то явно острит по его поводу. Я едва удерживаюсь оттого, чтобы помахать им рукой.
Отец спрашивает:
— Почему они на нас так смотрят?
— Может быть, потому что на тебе написано печатными буквами: «Я не туда попал»? — предполагаю я. — Господи, мне нужно срочно выпить стакан минеральной воды. Или пива.
Эветт приносит холодный чай, молча принимает заказ, а затем нерешительно направляется на кухню.
— Классная девчонка, — восхищается мой отец.
— Папа, — начинаю я.
— Что?
Я опускаю глаза.
— Вообще-то это парень, но какая разница?
— Шутишь?
— Нет, это действительно парень. Он сейчас как раз находится в процессе, ну понимаешь, смены пола.
— Ты забыл снять темные очки.
— Я не забыл. — Я снимаю очки и пару раз моргаю. — Ну так что за дела, стоит как стрела?
— Я же все вырезки о тебе собираю, — говорит он, зловеще поглаживая папку. — И стоит мне только подумать о моем единственном сыне, как мне вспоминается тот разговор, что был у нас прошлым летом. Не собираешься ли ты вернуться в колледж?
— О черт, папа, — стону я. — Я учился в Кэмдене ! Я его даже почти закончил. Я даже уже забыл, на какой специальности я учился.
— «Экспериментальные оркестры», насколько я помню, — сухо отзывается отец.
— Эй, ты забыл про «Анализ дизайна».
Отец скрипит зубами и оглядывает зал — видно, что ему отчаянно хочется выпить.
— Виктор, у меня есть связи в Джорджтауне, в Колумбийском университете, в Нью-Йоркском, в конце концов, черт побери! Это не так сложно, как ты думаешь.
— О черт, папа, да я об этом вообще не думаю.
— Я волнуюсь о твоей карьере и…
— Знаешь, папа, — перебиваю я, — еще когда я учился в школе Horace Mann, там был один советник, который постоянно задавал мне ненавистный вопрос — это был вопрос о моих планах на будущее.
— Почему? Потому что у тебя их не было?
— Нет. Потому что я знал, что он засмеется, если я скажу ему правду.
— Я помню, как однажды тебя выгнали с занятий за то, что ты отказался снять темные очки на уроке алгебры.
— Папа, я открываю клуб. Я немного прирабатываю моделью, — я слегка выпрямляюсь, чтобы звучать убедительнее. — Да, и с минуты на минуту я получу роль в «Коматозниках 2».
— Это что, кино? — спрашивает он недоверчиво.
— Да нет, бутерброд, — отвечаю я в ошеломлении.
— Боже мой, Виктор, я скажу тебе лишь одно, — вздыхает он. — Тебе уже двадцать семь, а ты все еще только модель.
— Только модель? — говорю я, все еще ошеломленный. — Только модель? Ты хорошенько подумал, прежде чем это сказать, папа?
— Я ожидал, что ты займешься чем-нибудь серьезным и действительно важным…
— Да, папа, я все помню. Я помню, что вырос в среде, где богатства приходилось достигать, занимаясь чем-нибудь серьезным и действительно важным. Это так.
— Только не надо мне рассказывать, что ты намереваешься добиться самосовершенствования и творческого развития, демонстрируя — будем называть вещи своими именами — тряпки.
— Папа, мужская топ-модель зарабатывает до одиннадцати тысяч долларов в день.
— Ты что, мужская топ-модель?
— Нет, но не в этом дело.
— Я ночами глаз не смыкал, пытаясь понять, в чем же все-таки дело, Виктор.
— Я неудачник, детка, — вздыхаю я, откидываясь на спинку скамьи, — так почему бы тебе не убить меня?
— Ты не неудачник, Виктор, — вздыхает в ответ отец. — Просто ты должен, эээ, найти себя. — Он вздыхает еще раз. — Найти, что ли, — уж не знаю — нового себя?
— «Нового себя»? — Я открываю рот от изумления. — О Боже, папа, ты делаешь все для того, чтобы я почувствовал себя бесполезным.
— А открывая этот клуб, ты чувствуешь себя ужасно полезным?
— Папа, я знаю, знаю…
— Виктор, я просто хочу…
— Это я просто хочу делать что-нибудь такое, чтобы зависело целиком от меня, — подчеркиваю я. — Где я был бы, что ли, незаменимым.
— И я того же хочу, — идет на попятную отец. — Я хочу для тебя именно этого.
— Модели… модели все заменимы… — вздыхаю я. — На свете тысячи парней с пухлыми губами и симметричным лицом. Но вот открыть клуб — это…
У меня перехватывает дыхание.
После продолжительного молчания отец говорит:
— На прошлой неделе мне попалась на глаза твоя фотография в журнале «People».
— В каком номере? Я не видел. Кто на обложке?
— Не знаю. — Отец пристально рассматривает меня. — Кто-то из моих сотрудников обратил на нее мое внимание.
— Черт побери! — Я бью кулаком по столу. — Вот почему мне срочно нужен пиар-агент.
— Короче говоря, Виктор, ты находился в шикарном отеле где-то…
— В шикарном отеле где-то?
— Да. Где-то в Майами.
— Я был в отеле? Где-то в Майами?
— Да. В отеле. Где-то в Майами. И на тебе ничего не было, кроме белых хлопчатобумажных плавок, к тому же очень мокрых…
— Я хорошо выглядел?
— На тебе были темные очки. Ты что-то курил — надеюсь, что это была всего лишь сигарета. А руки — на плечах у двух цветущих плейбоевских девок…
— Как бы я хотел это увидеть, папа!
— Когда ты ездил в Майами?
— Я не был в Майами уже много месяцев, — отрезаю я. — Как это печально — ты путаешь собственного сына, плоть от плоти своей, того, кого…
— Виктор, — спокойно сообщает мне отец, — твое имя значилось в подписи под фотографией.
— Чувак, по-моему, это был не я.
— Хорошо, — заходит он с другой стороны, — если это был не ты, Виктор, то кто это был?
— Придется выяснить, зайка.
— А как теперь твоя фамилия? — спрашивает он. — По-прежнему Вард?
— Мне казалось, это ты предложил мне поменять фамилию, брателло.
— В то время мне казалось, что это — хорошая идея, — бормочет он, аккуратно открывая папку, которая содержит статьи из журналов и мои фотографии.
— Вот цитата, — говорит мой отец, переворачивая нечеткий факс, — из «New York Times», из рубрики «Стиль». В небольшой заметке о тебе приводятся твои слова: «В утробе любви мы все — как слепые пещерные рыбы». Это правда, Виктор? Можешь ли ты объяснить, что означает термин «утроба» в контексте данного предложения? А также существуют ли в реальности слепые пещерные рыбы?
— Ну, блин, это же фраза с двойным дном. Чувак, это все — откровенный вымысел, — вздыхаю я. — Журналисты постоянно искажают мои слова.
— А каковы они были на самом деле?
— Папа, ну почему ты такой буквалист?
— Теперь реклама «СК One». Мы видим на ней двух парней — хотя по мне их легко можно принять за двух девок, и — да, да! — они целуются, а ты смотришь на это, положив руки на свою мотню. Почему ты положил их туда? Этот жест означает, что «СК One» — качественный продукт?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174
Но он уже листает свое меню.
— Пока я не забыл, хочу поблагодарить тебя за, эээ, компакт Патти Лупоне, который ты прислал мне на день рождения. Это был очень удачный подарок.
Я тоже углубляюсь в меню.
— Не стоит благодарности, чувак.
Отец беспокойно смотрит на столик MTV, за которым, похоже, кто-то явно острит по его поводу. Я едва удерживаюсь оттого, чтобы помахать им рукой.
Отец спрашивает:
— Почему они на нас так смотрят?
— Может быть, потому что на тебе написано печатными буквами: «Я не туда попал»? — предполагаю я. — Господи, мне нужно срочно выпить стакан минеральной воды. Или пива.
Эветт приносит холодный чай, молча принимает заказ, а затем нерешительно направляется на кухню.
— Классная девчонка, — восхищается мой отец.
— Папа, — начинаю я.
— Что?
Я опускаю глаза.
— Вообще-то это парень, но какая разница?
— Шутишь?
— Нет, это действительно парень. Он сейчас как раз находится в процессе, ну понимаешь, смены пола.
— Ты забыл снять темные очки.
— Я не забыл. — Я снимаю очки и пару раз моргаю. — Ну так что за дела, стоит как стрела?
— Я же все вырезки о тебе собираю, — говорит он, зловеще поглаживая папку. — И стоит мне только подумать о моем единственном сыне, как мне вспоминается тот разговор, что был у нас прошлым летом. Не собираешься ли ты вернуться в колледж?
— О черт, папа, — стону я. — Я учился в Кэмдене ! Я его даже почти закончил. Я даже уже забыл, на какой специальности я учился.
— «Экспериментальные оркестры», насколько я помню, — сухо отзывается отец.
— Эй, ты забыл про «Анализ дизайна».
Отец скрипит зубами и оглядывает зал — видно, что ему отчаянно хочется выпить.
— Виктор, у меня есть связи в Джорджтауне, в Колумбийском университете, в Нью-Йоркском, в конце концов, черт побери! Это не так сложно, как ты думаешь.
— О черт, папа, да я об этом вообще не думаю.
— Я волнуюсь о твоей карьере и…
— Знаешь, папа, — перебиваю я, — еще когда я учился в школе Horace Mann, там был один советник, который постоянно задавал мне ненавистный вопрос — это был вопрос о моих планах на будущее.
— Почему? Потому что у тебя их не было?
— Нет. Потому что я знал, что он засмеется, если я скажу ему правду.
— Я помню, как однажды тебя выгнали с занятий за то, что ты отказался снять темные очки на уроке алгебры.
— Папа, я открываю клуб. Я немного прирабатываю моделью, — я слегка выпрямляюсь, чтобы звучать убедительнее. — Да, и с минуты на минуту я получу роль в «Коматозниках 2».
— Это что, кино? — спрашивает он недоверчиво.
— Да нет, бутерброд, — отвечаю я в ошеломлении.
— Боже мой, Виктор, я скажу тебе лишь одно, — вздыхает он. — Тебе уже двадцать семь, а ты все еще только модель.
— Только модель? — говорю я, все еще ошеломленный. — Только модель? Ты хорошенько подумал, прежде чем это сказать, папа?
— Я ожидал, что ты займешься чем-нибудь серьезным и действительно важным…
— Да, папа, я все помню. Я помню, что вырос в среде, где богатства приходилось достигать, занимаясь чем-нибудь серьезным и действительно важным. Это так.
— Только не надо мне рассказывать, что ты намереваешься добиться самосовершенствования и творческого развития, демонстрируя — будем называть вещи своими именами — тряпки.
— Папа, мужская топ-модель зарабатывает до одиннадцати тысяч долларов в день.
— Ты что, мужская топ-модель?
— Нет, но не в этом дело.
— Я ночами глаз не смыкал, пытаясь понять, в чем же все-таки дело, Виктор.
— Я неудачник, детка, — вздыхаю я, откидываясь на спинку скамьи, — так почему бы тебе не убить меня?
— Ты не неудачник, Виктор, — вздыхает в ответ отец. — Просто ты должен, эээ, найти себя. — Он вздыхает еще раз. — Найти, что ли, — уж не знаю — нового себя?
— «Нового себя»? — Я открываю рот от изумления. — О Боже, папа, ты делаешь все для того, чтобы я почувствовал себя бесполезным.
— А открывая этот клуб, ты чувствуешь себя ужасно полезным?
— Папа, я знаю, знаю…
— Виктор, я просто хочу…
— Это я просто хочу делать что-нибудь такое, чтобы зависело целиком от меня, — подчеркиваю я. — Где я был бы, что ли, незаменимым.
— И я того же хочу, — идет на попятную отец. — Я хочу для тебя именно этого.
— Модели… модели все заменимы… — вздыхаю я. — На свете тысячи парней с пухлыми губами и симметричным лицом. Но вот открыть клуб — это…
У меня перехватывает дыхание.
После продолжительного молчания отец говорит:
— На прошлой неделе мне попалась на глаза твоя фотография в журнале «People».
— В каком номере? Я не видел. Кто на обложке?
— Не знаю. — Отец пристально рассматривает меня. — Кто-то из моих сотрудников обратил на нее мое внимание.
— Черт побери! — Я бью кулаком по столу. — Вот почему мне срочно нужен пиар-агент.
— Короче говоря, Виктор, ты находился в шикарном отеле где-то…
— В шикарном отеле где-то?
— Да. Где-то в Майами.
— Я был в отеле? Где-то в Майами?
— Да. В отеле. Где-то в Майами. И на тебе ничего не было, кроме белых хлопчатобумажных плавок, к тому же очень мокрых…
— Я хорошо выглядел?
— На тебе были темные очки. Ты что-то курил — надеюсь, что это была всего лишь сигарета. А руки — на плечах у двух цветущих плейбоевских девок…
— Как бы я хотел это увидеть, папа!
— Когда ты ездил в Майами?
— Я не был в Майами уже много месяцев, — отрезаю я. — Как это печально — ты путаешь собственного сына, плоть от плоти своей, того, кого…
— Виктор, — спокойно сообщает мне отец, — твое имя значилось в подписи под фотографией.
— Чувак, по-моему, это был не я.
— Хорошо, — заходит он с другой стороны, — если это был не ты, Виктор, то кто это был?
— Придется выяснить, зайка.
— А как теперь твоя фамилия? — спрашивает он. — По-прежнему Вард?
— Мне казалось, это ты предложил мне поменять фамилию, брателло.
— В то время мне казалось, что это — хорошая идея, — бормочет он, аккуратно открывая папку, которая содержит статьи из журналов и мои фотографии.
— Вот цитата, — говорит мой отец, переворачивая нечеткий факс, — из «New York Times», из рубрики «Стиль». В небольшой заметке о тебе приводятся твои слова: «В утробе любви мы все — как слепые пещерные рыбы». Это правда, Виктор? Можешь ли ты объяснить, что означает термин «утроба» в контексте данного предложения? А также существуют ли в реальности слепые пещерные рыбы?
— Ну, блин, это же фраза с двойным дном. Чувак, это все — откровенный вымысел, — вздыхаю я. — Журналисты постоянно искажают мои слова.
— А каковы они были на самом деле?
— Папа, ну почему ты такой буквалист?
— Теперь реклама «СК One». Мы видим на ней двух парней — хотя по мне их легко можно принять за двух девок, и — да, да! — они целуются, а ты смотришь на это, положив руки на свою мотню. Почему ты положил их туда? Этот жест означает, что «СК One» — качественный продукт?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174