— Эта неделя была просто адской, Виктор, — сообщает Хлое безо всякого выражения. — Возможно, самой адской за всю мою жизнь.
— Я здесь с тобой, зайка.
— Очевидно, подразумевается, что это должно быть для меня большим утешением, — говорит Хлое, — но в любом случае большое спасибо.
— Я в такой запарке сегодня, зайка, что это просто ужас! — восклицаю я. — Я просто в полной запарке.
— Нам просто необходимо выцарапать себе каникулы, — говорит Хлое.
— И все же что за дела? — предпринимаю я вторую попытку. — Что это все означает?
Я показываю на съемочную группу, на яйцо и на парня, спящего на татами.
— Я не совсем уверена, но похоже, что Скотт изображает нечто вроде призрака-андроида, помешавшегося на карри — на приправе карри, и мы ссоримся, ну, как обычно ссорятся люди в нашем кругу, и я бросаю кубик, ну, типа, ну, в общем, какой-то кубик в него, и тогда, если верить сценарию, он «спасается бегством».
— Да, да, что-то в этом роде, — говорю я. — Сценарий я помню.
— А затем злой призрак-андроид…
— Зайка, — перебиваю я ласково, — синопсис может подождать.
— Вот мы все и ждем, — говорит Хлое. — Скотт забыл свой диалог.
— Зайка, я читал сценарий, — говорю я. — У него всего одна реплика за весь ролик.
Семнадцатилетний режиссер подходит к кабинке с уоки-токи в руках: на нем серебряные джинсы DKNY и темные очки, и все остальное тоже выдержано в духе «глэм».
— Хлое, мы решили вначале снять последнюю сцену.
— Тейлор, мне позарез нужно выбраться отсюда в течение часа, — умоляет Хлое. — Это вопрос жизни и смерти, Тейлор, да, кстати, — это Виктор.
— Привет, — говорит Тейлор. — Мы встречались в баре «Pravda» на прошлой неделе.
— Я не был в «Pravda» на прошлой неделе, но, черт побери, забудем об этом — как дела?
— Массовка подобрана хорошая, но нам бы хотелось воссоздать жизненный стиль, с которым люди могли бы отождествлять себя, — объясняет Тейлор. — Я киваю задумчиво. — Я вижу это как полную противоположность перевозке контрабандного первитина из Праги на взятой в прокате «тойоте», что бы это ни значило. — Нас перебивают — шум статических разрядов из рации, крики с другого конца комнаты. — Это всего лишь Ларе, курьер, — подмигивает Тейлор.
— Тейлор… — вновь начинает Хлое.
— Солнышко, ты выпорхнешь отсюда быстрее чем через тридцать минут, это я тебе обещаю. — И Тейлор возвращается к группе, сбившейся вокруг яйца.
— Боже, у меня удрученные нервы.
— Что ты имеешь в виду?
— Мы снимаем это уже целую неделю и при этом отстаем от графика на целые три.
Возникает пауза.
— Нет, что ты имеешь в виду под «удрученными нервами»?
— Я хотела сказать «напряженные». У меня очень-очень напряженные нервы.
Наконец я решаюсь:
— Зайка, нам нужно с тобой кое о чем поговорить.
— Виктор, я же сказала, если тебе нужны любые деньги…
— Нет, я не об этом… — Пауза. — Ну, в общем, и об этом тоже, но…
— «Но» что? — Она смотрит на меня, ожидая. — «Но» что, Виктор?
— Зайка, просто в последнее время я дико нервничаю, когда открываю журнал и читаю твои рассуждения о том, каков твой идеал мужчины.
— С чего бы это, Виктор? — Хлое поворачивается к зеркалу.
— Ну, наверное, основная причина в том, что… — я бросаю взгляд на Ла Тоша и понижаю голос, — …Что это — полная противоположность мне?
— Ну и что? — Она пожимает плечами. — Ну сказала я, что мне нравятся блондины…
— Но, зайка, я-то брюнет.
— Виктор, ради всего святого, это же написано в журнале.
— Господи, а вся эта чушь насчет желания иметь детей. — Я начинаю ходить кругами. — Я тебя умоляю, зайка. Что происходит? Что за сказка про белого бычка?
— Извини меня, Виктор, но я абсолютно не понимаю, что ты имеешь в виду под «сказкой про белого бычка».
— Зайка, я — твой лучший друг, так почему бы…
— Зеркало — твой лучший друг, Виктор.
— Зайка, но я же просто… — я окончательно теряюсь, — …просто волнуюсь за нас с тобой, и…
— Виктор, что стряслось? Что ты вытворяешь? К чему все эти разговоры?
Я немного прихожу в себя.
— Ничего. Ничего, все в порядке.
Я трясу головой, пытаясь привести в порядок мысли.
— Я целый день держала в пальцах ледяной кубик, — говорит Хлое.
— И твои пальцы посинели, а Скотт Бенуа вился вокруг все время. Ты это хочешь сказать?
Музыка из бумбокса, что-то английское, наверное, Radiohead — грустная и вычурная баллада — звучит на заднем плане.
— Виктор, все, что я хочу на настоящий момент, это: а) показ Тодда, б) открытие клуба, в) рухнуть в постель, причем первые два пункта я бы с удовольствием вычеркнула.
— Кто такой Бакстер Пристли? — выпаливаю я.
— Друг, Виктор. Друг, мой друг, — отвечает Хлое. — Тебе бы следовало быть знакомым хотя бы с некоторыми моими друзьями.
Я уже порываюсь взять ее за руку, но тут же передумываю.
— Сегодня утром я тут с одной встретился. Звать Лорен Хайнд. — Я жду реакции, но реакции не следует. — Да, видел перед репетицией группы, когда покупал компакты в «Tower Records». Вела себя как-то очень враждебно.
— Ты покупал компакты в «Tower Records»? Ходил на репетицию? Это твои «важные дела»? Ты был в запарке ? А чем еще, интересно, ты был занят сегодня? Посещал частный зверинец? Брал уроки у стеклодува?
— Эй, солнышко, остынь. Я встретился с твоей подругой. Это должно было бы утешить тебя…
— Выясняется, что мой парень — имбецил, и это должно меня утешить ?
Долгое молчание, затем:
— Зайка, я — не имбецил, а ты — очень клевая.
Хлое поворачивается от зеркала ко мне.
— Виктор, ты просто не представляешь себе, сколько раз за день я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не нахлестать тебе по морде. Ты просто не представляешь.
— Блин, зайка, я не хочу об этом даже думать. Я с ума сойду, — улыбаюсь я, дрожа от холода.
Курьер подбегает к кабинке.
— Хлое, твой лимузин здесь, а Тейлор хочет, чтобы ты была готова через пять минут.
Хлое отвечает кивком. Затем, когда становится ясно, что мне нечего больше сказать, она заполняет паузу, пробормотав: «Я хочу скорее покончить со всем этим», и, поскольку я не знаю, что именно она имеет в виду под этим, я начинаю лепетать:
— Зайка, я вообще не пойму, зачем ты этим занимаешься? Я думал, что ты теперь соглашаешься только на роли в большом кино. Ты отклонила даже предложение MTV.
— Ты заставил меня отклонить предложение MTV, Виктор.
— Да, но только после того, как я выяснил, какие суточные они тебе положили.
— Нет, после того, как ты выяснил, что они не положили суточных тебе.
— Следует признаться, — говорю я, — что ты подсел на любовь.
— Хлое, — взывает Тейлор из яйца. — Мы готовы. И пожалуйста, побыстрее, Мистер Бенуа может снова забыть свою реплику.
— До скорого, Виктор, — говорит Хлое и выскальзывает из кабинки.
— Ладно, — отвечаю я. — Бывай.
— Ах да, Виктор, а то я потом забуду…
— Что?
— Спасибо за цветы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174