Движение, люди, звуки начинают наваливаться на меня, и вскоре по коридору в мою сторону скользят новые силуэты. Еще два охранника, молодой сотрудник и с ними кто-то еще. Чем ближе эти тени, тем громче я дышу, утерев глаза, я смотрю в плексигласовое окошечко, но женщины за ним уже нет, а затем я слышу чей-то голос.
— Мистер Вард? — спрашивает он. Медленно, не говоря ни слова, я оборачиваюсь. Передо мной стоит Ф. Фред Палакон, драматически освещенный светом, льющимся из окна в конце коридора. Я дергаюсь с места.
10
Комната для интервью. Очень холодно. На потолке висит вентилятор и повсюду разбросаны кружочки конфетти: они прилипают к стенам, ими засыпанны пол и стулья, на которых мы сидим, груды их валяются на столе, за которым устроились Палакон, Лоуренс Дельта, Дэвид Кратер, Рассел и японец из квартиры на авеню Вердье. Также там присутствуют инспектор Первого отдела Парижской префектуры полиции, который постоянно что-то строчит, и какой-то представитель Интерпола, явившийся из Лиона. Его внешность настолько мне знакома, что я постоянно смотрю на него. Для того чтобы атмосфера выглядела более убедительной, реквизиторы включили дымовые машины.
— Ты вовсе не хотел, чтобы я нашел Джейми Филдс, Палакон, — говорю я, с трудом сдерживая возмущение. — Дело было совсем не в ней.
Палакон вздыхает:
— Мистер Вард, но факты остаются фактами…
— Палакон, — закипаю я, чувствуя, как убыстряется мой пульс. — Богом клянусь, если ты мне не скажешь, что это все значит, я ни хера тебе больше не скажу!
— Мистер Вард, прошу вас…
— Нет, Палакон, пошел-ка ты на хер!
Я вскакиваю, уронив при этом стул.
— Мистер Вард, пожалуйста, сядьте.
— Не раньше чем ты мне скажешь, что тут за херня творится, Палакон!
— Мы здесь для того, чтобы помочь вам, мистер Вард, — спокойно говорит Палакон.
— Да, заткнись ты, — брызжу слюной я. — Скажи мне просто, что это за херня, срань господня, да у тебя, оказывается, гребаный офис в этом гребаном посольстве. Что вы тут все, блядь, делаете — завтракали вместе?
Палакон бросает взгляд на Кратера, затем на Дельту, затем на японца, который нетерпеливо хмурится и с недовольным видом утвердительно кивает Палакону.
Спокойно, взвешивая каждое слово, Палакон спрашивает:
— И что же именно, Виктор, вы хотите знать?
— На кого вы работаете? — спрашиваю я. — Палакон обдумывает мой вопрос: видно, что у него нет готового ответа. — Палакон, мать твою!
Я смотрю в сторону инспектора из Интерпола, который, по всей видимости, только зря занимает в этой комнате место, поскольку практически не обращает внимания на происходящее. Но эти скулы, эта линия подбородка — я определенно видел их где-то раньше, и теперь изо всех сил пытаюсь вспомнить где.
— Я просто ищу лучший способ…
— В жопу твой лучший способ, — ору я. — Скажи, блядь, попросту. На кого ты работаешь?
— Я — независимый подрядчик, мистер Вард…
Я не даю ему закончить:
— Ты не услышишь от меня больше ни слова, пока не скажешь, на кого работаешь.
Длинная пауза, во время которой Дельта тяжко вздыхает, а затем утвердительно кивает Палакону.
— На кого ты, блядь, работаешь? — спрашиваю я. — Потому что Джейми Филдс никакого отношения ко всему этому не имеет, верно?
— Ну, не то что бы… совсем не имеет, — покачивает головой Палакон.
— Черт бы тебя подрал, Палакон. Я просто не могу больше выслушивать всю эту гребаную хрень, — взвизгиваю я.
— Мистер Вард…
— Они убили Тамми Девол, — кричу я. — Они изнасиловали ее на хер, а затем перерезали ей горло. Бобби Хьюз приказал убить ее.
Все безучастно смотрят на меня из-за стола, словно на недоумка, до которого почему-то не доходят простейшие вещи.
— Мистер Вард… — снова начинает Палакон, причем чувствуется, что его терпение вот-вот лопнет.
— Мать твою так, Палакон! — ору я. — На кого ты, блядь, работаешь? — Я подскакиваю к столу, хватаюсь за его край и наклоняюсь к самому лицу Палакона. — Скажи, блядь, на кого ты работаешь? — ору я истошно, так что у меня перекашивается лицо.
Палакон делает глубокий вздох и смотрит на меня ледяным взглядом. А затем отвечает:
— Я работаю на вашего отца.
Затем он делает паузу, смотрит куда-то в сторону, а затем снова на меня.
— Я работаю на вашего отца, мистер Вард.
Это говорится так естественно, сообщается так бесстрастно, словно где-то посреди реальности передо мной распахнулась дверь, и я вылетаю из нее и лечу над зимним заледенелым шоссе, затем начинаю падать, и нет никого, кто мог бы поймать меня, поэтому я со всей силы врезаюсь в твердый бетон. Смысл происходящего в том, что истина — это хаос, и по мере приближения к истине хаос возрастает. Связанное с этим физическое ощущение заставляет меня на миг позабыть обо всем, что происходит в этой комнате: о Расселе, который поправляет прическу рукой, о японце, который закуривает очередную сигарету, о мухе, кружащей с жужжанием у меня над головой. Все эти люди — сообщники, и стол, за которым они сидят, внезапно становится бескрайним, и они строят планы, строчат меморандумы, набирают актеров, разрабатывают маршруты. Что-то незримое начинает зарождаться в холодном воздухе комнаты для интервью, и оно надвигается, накатывается на меня. Но то, что инспектор Интерпола кажется мне таким знакомым, немедленно расставляет все по своим местам, заставляет меня вспоминать предыдущие сцены, и у меня рождается догадка, которая развеивает морок.
— Что ты хочешь этим сказать? — спрашиваю я уже спокойно.
— Меня нанял ваш отец, — говорит Палакон. — Он сам пришел ко мне.
Я медленно отхожу от стола, прикрыв ладонью рот, и, подняв опрокинутый мной стул, сажусь на него.
— Мистер Вард, — начинает японец (он говорит с сильным акцентом). — Срок пребывания вашего отца в сенате США скоро истекает. Это верная информация?
Я тупо гляжу на него:
— Я… я не знаю.
Японец продолжает:
— Ваш отец собирается участвовать в…
— Подождите, — восклицаю я, перебивая его, — какое это отношение имеет ко всему происходящему?
— Виктор, — подхватывает Палакон, — ваш отец…
Японец перебивает его:
— Мистер Палакон, прошу вас, позвольте мне продолжить.
Палакон неопределенно кивает головой.
— Нас до сих пор не представили друг другу, — говорит японец.
— Кто вы? — спрашиваю я.
Подумав, он отвечает:
— И в целях личной безопасности — моей и вашей — нас так и не представят.
— О блядь, — цежу я, скрипя зубами. — Блядь, блядь, блядь…
— Мистер Джонсон, срок пребывания вашего отца в сенате США скоро истекает. — Японец выдерживает паузу. — Он заинтересован в том, чтобы двигаться дальше, скажем так. — Японец жестикулирует руками, пытается выдавить из себя ободряющую улыбку, но у него ничего не получается. — Расти вверх. Он собирается участвовать в борьбе за высшую должность, за…
— О блядь, блядь, блядь, блядь…
Мои стенания обрывают японца на полуслове, и он замолкает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174
— Мистер Вард? — спрашивает он. Медленно, не говоря ни слова, я оборачиваюсь. Передо мной стоит Ф. Фред Палакон, драматически освещенный светом, льющимся из окна в конце коридора. Я дергаюсь с места.
10
Комната для интервью. Очень холодно. На потолке висит вентилятор и повсюду разбросаны кружочки конфетти: они прилипают к стенам, ими засыпанны пол и стулья, на которых мы сидим, груды их валяются на столе, за которым устроились Палакон, Лоуренс Дельта, Дэвид Кратер, Рассел и японец из квартиры на авеню Вердье. Также там присутствуют инспектор Первого отдела Парижской префектуры полиции, который постоянно что-то строчит, и какой-то представитель Интерпола, явившийся из Лиона. Его внешность настолько мне знакома, что я постоянно смотрю на него. Для того чтобы атмосфера выглядела более убедительной, реквизиторы включили дымовые машины.
— Ты вовсе не хотел, чтобы я нашел Джейми Филдс, Палакон, — говорю я, с трудом сдерживая возмущение. — Дело было совсем не в ней.
Палакон вздыхает:
— Мистер Вард, но факты остаются фактами…
— Палакон, — закипаю я, чувствуя, как убыстряется мой пульс. — Богом клянусь, если ты мне не скажешь, что это все значит, я ни хера тебе больше не скажу!
— Мистер Вард, прошу вас…
— Нет, Палакон, пошел-ка ты на хер!
Я вскакиваю, уронив при этом стул.
— Мистер Вард, пожалуйста, сядьте.
— Не раньше чем ты мне скажешь, что тут за херня творится, Палакон!
— Мы здесь для того, чтобы помочь вам, мистер Вард, — спокойно говорит Палакон.
— Да, заткнись ты, — брызжу слюной я. — Скажи мне просто, что это за херня, срань господня, да у тебя, оказывается, гребаный офис в этом гребаном посольстве. Что вы тут все, блядь, делаете — завтракали вместе?
Палакон бросает взгляд на Кратера, затем на Дельту, затем на японца, который нетерпеливо хмурится и с недовольным видом утвердительно кивает Палакону.
Спокойно, взвешивая каждое слово, Палакон спрашивает:
— И что же именно, Виктор, вы хотите знать?
— На кого вы работаете? — спрашиваю я. — Палакон обдумывает мой вопрос: видно, что у него нет готового ответа. — Палакон, мать твою!
Я смотрю в сторону инспектора из Интерпола, который, по всей видимости, только зря занимает в этой комнате место, поскольку практически не обращает внимания на происходящее. Но эти скулы, эта линия подбородка — я определенно видел их где-то раньше, и теперь изо всех сил пытаюсь вспомнить где.
— Я просто ищу лучший способ…
— В жопу твой лучший способ, — ору я. — Скажи, блядь, попросту. На кого ты работаешь?
— Я — независимый подрядчик, мистер Вард…
Я не даю ему закончить:
— Ты не услышишь от меня больше ни слова, пока не скажешь, на кого работаешь.
Длинная пауза, во время которой Дельта тяжко вздыхает, а затем утвердительно кивает Палакону.
— На кого ты, блядь, работаешь? — спрашиваю я. — Потому что Джейми Филдс никакого отношения ко всему этому не имеет, верно?
— Ну, не то что бы… совсем не имеет, — покачивает головой Палакон.
— Черт бы тебя подрал, Палакон. Я просто не могу больше выслушивать всю эту гребаную хрень, — взвизгиваю я.
— Мистер Вард…
— Они убили Тамми Девол, — кричу я. — Они изнасиловали ее на хер, а затем перерезали ей горло. Бобби Хьюз приказал убить ее.
Все безучастно смотрят на меня из-за стола, словно на недоумка, до которого почему-то не доходят простейшие вещи.
— Мистер Вард… — снова начинает Палакон, причем чувствуется, что его терпение вот-вот лопнет.
— Мать твою так, Палакон! — ору я. — На кого ты, блядь, работаешь? — Я подскакиваю к столу, хватаюсь за его край и наклоняюсь к самому лицу Палакона. — Скажи, блядь, на кого ты работаешь? — ору я истошно, так что у меня перекашивается лицо.
Палакон делает глубокий вздох и смотрит на меня ледяным взглядом. А затем отвечает:
— Я работаю на вашего отца.
Затем он делает паузу, смотрит куда-то в сторону, а затем снова на меня.
— Я работаю на вашего отца, мистер Вард.
Это говорится так естественно, сообщается так бесстрастно, словно где-то посреди реальности передо мной распахнулась дверь, и я вылетаю из нее и лечу над зимним заледенелым шоссе, затем начинаю падать, и нет никого, кто мог бы поймать меня, поэтому я со всей силы врезаюсь в твердый бетон. Смысл происходящего в том, что истина — это хаос, и по мере приближения к истине хаос возрастает. Связанное с этим физическое ощущение заставляет меня на миг позабыть обо всем, что происходит в этой комнате: о Расселе, который поправляет прическу рукой, о японце, который закуривает очередную сигарету, о мухе, кружащей с жужжанием у меня над головой. Все эти люди — сообщники, и стол, за которым они сидят, внезапно становится бескрайним, и они строят планы, строчат меморандумы, набирают актеров, разрабатывают маршруты. Что-то незримое начинает зарождаться в холодном воздухе комнаты для интервью, и оно надвигается, накатывается на меня. Но то, что инспектор Интерпола кажется мне таким знакомым, немедленно расставляет все по своим местам, заставляет меня вспоминать предыдущие сцены, и у меня рождается догадка, которая развеивает морок.
— Что ты хочешь этим сказать? — спрашиваю я уже спокойно.
— Меня нанял ваш отец, — говорит Палакон. — Он сам пришел ко мне.
Я медленно отхожу от стола, прикрыв ладонью рот, и, подняв опрокинутый мной стул, сажусь на него.
— Мистер Вард, — начинает японец (он говорит с сильным акцентом). — Срок пребывания вашего отца в сенате США скоро истекает. Это верная информация?
Я тупо гляжу на него:
— Я… я не знаю.
Японец продолжает:
— Ваш отец собирается участвовать в…
— Подождите, — восклицаю я, перебивая его, — какое это отношение имеет ко всему происходящему?
— Виктор, — подхватывает Палакон, — ваш отец…
Японец перебивает его:
— Мистер Палакон, прошу вас, позвольте мне продолжить.
Палакон неопределенно кивает головой.
— Нас до сих пор не представили друг другу, — говорит японец.
— Кто вы? — спрашиваю я.
Подумав, он отвечает:
— И в целях личной безопасности — моей и вашей — нас так и не представят.
— О блядь, — цежу я, скрипя зубами. — Блядь, блядь, блядь…
— Мистер Джонсон, срок пребывания вашего отца в сенате США скоро истекает. — Японец выдерживает паузу. — Он заинтересован в том, чтобы двигаться дальше, скажем так. — Японец жестикулирует руками, пытается выдавить из себя ободряющую улыбку, но у него ничего не получается. — Расти вверх. Он собирается участвовать в борьбе за высшую должность, за…
— О блядь, блядь, блядь, блядь…
Мои стенания обрывают японца на полуслове, и он замолкает.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174