— Ну и ну, Виктор, — ухмыляется Конрад. — Тебе бы в деревне жить.
— Лучше я буду жить в деревне, чем водиться с людьми, которые сосут сами у себя кровь, вы, гребаные хиппующие вампиры.
— Фиц также страдает бинокулярной дисфорией и ущемлением лучезапястного нерва.
— Сияй же, безумный бриллиант!
Я роюсь в карманах, извлекаю оттуда купоны на бесплатную выпивку и раздаю их ребятам.
— Ну что ж, я пришел сюда исключительно чтобы сообщить вам о моем уходе из группы — да, кстати, купоны действительны только в период от 23:46 до 00:01 сегодня вечером.
— Так вот в чем дело, — говорит Конрад. — Ты просто уходишь?
— Я благословляю вас продолжать наше дело, — говорю я, возлагая два купона на бесплатную выпивку на бедро Фица.
— Как будто это тебя волнует, Виктор, — бурчит Конрад.
— Я думаю, Конрад, что это хорошая новость, — говорит Ферги, тряся в руке «Волшебный шар». — Я бы воскликнул по этому поводу: «С ума сойти!» Надо заметить, что «Волшебный шар» придерживается того же мнения — посмотрите, он говорит: «С ума сойти!» — и он поднимает шар так, чтобы всем было видно.
— Короче говоря, весь этот ваш инди-рок — это один большой пшик, — говорю я. — Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду?
Конрад молча смотрит на Фица.
— Конрад, послушай, может, нам стоит сходить на выходных попрыгать с «тарзанки» вместе с Дуэйн и Китти? — говорит Ацтек. — Что ты на это скажешь, Конрад? Конрад? — Пауза. — Конрад?
Конрад продолжает взирать на Фица, а затем, когда я уже выхожу за дверь, он говорит:
— Понимает ли хоть кто-нибудь из вас, что в нашей группе у барабанщика самая дурная голова?
17
Пешком по Лафайет, не в силах отделаться от ощущения, что за мной кто-то следит, и останавливаюсь на углу Четвертой Ист, заметив свое отражение в стекле, покрывающем рекламу Armani Exchange, которое сливается с изображением мужской модели, выдержанном в светло-коричневых тонах, таким образом, что оба мы сливаемся в единое существо, и мне до такой степени трудно оторвать от этой картины взгляд, что на мгновение шум города вокруг стихает, если не считать попискивания пейджера, а сухой воздух вокруг меня начинает потрескивать, но не от статического электричества, а от чего-то другого, более трудноуловимого. Мимо беззвучно проезжают такси, кто-то, одетый в точности как я, пересекает улицу, три красивые девушки проходят рядом и смотрят на меня, им всем не больше шестнадцати, а за ними плетется какой-то бычара с видеокамерой в руках, приглушенная, звучащая диссонансом музыка Моби доносится из открытой двери гимнастического зала «Crunch» на другой стороне улицы, а над дверью на самой крыше здания возвышается огромный рекламный щит, на котором печатными черными буквами написано «ТЕМПУРА». Но тут некто кричит «Стоп!», и все оживает — шумит стройка нового магазина сети Gap у меня за спиной, пищит пейджер — на нем по какой-то странной причине высвечивается телефон ресторана «Indochine» — этот-то звук и заставляет меня направиться к телефонной будке, где, перед тем как набрать номер, я представляю себе обнаженную Лорен Хайнд, которая идет ко мне через холл номера люкс отеля « Delano » с намерениями столь серьезными, что даже я не способен оценить до конца всю их серьезность. Элисон снимает трубку.
— Я хочу заказать у вас столик, — говорю я, пытаясь изменить свой голос.
— Мне нужно сказать тебе что-то важное, — говорит Элисон.
— Что? — Я делаю вид, будто сглатываю слюну. — Т-т-ты раньше была мужчиной?
Элисон ударяет трубкой по какой-то твердой поверхности.
— Ах, извини, меня вызывают к столику, мне пора идти.
— По звуку не похоже на, эээ, вызов, зайка.
— Это новый звонок такой. Он симулирует звук, который возникает, когда женщина, уставшая поддерживать отношения с бестолковым идиотом, в гневе бьет трубкой по стене.
— Ты очень доходчиво объясняешь, солнышко, очень доходчиво.
— Я хочу, чтобы ты явился сюда в течение двух минут.
— Я в запарке, зайка, я в дикой запарке!
— Что у тебя там такое? Обращение к нации, что ли? — отрезает она. — Подними задницу и будь здесь немедленно.
— У моей задницы, эээ, совсем другие планы.
— О Господи, Виктор, эта многозначительная пауза, наполненная мычанием, означает только одно: у тебя свидание с этой твоей идиоткой.
— Зайка, увидимся вечером, — изображаю я натужное мурлыканье.
— Слушай, я отлично знаю номер Хлое и могу позвонить прямо сейчас и…
— Ее нет дома, Горгона.
— Ты прав, ее нет дома, она в баре «Spy» снимает рекламу для японского телевидения, и…
— Черт тебя подери, Элисон, ты…
— …я в настроении испортить всем нам жизнь по-крупному. И меня необходимо срочно вывести из этого настроения, Виктор, — предупреждает Элисон. — Иначе я действительно испорчу все по-крупному.
— Ты такая стерва, зайка, что слушать тошно, — вздыхаю я. — Ой-ой-ой ! Последнее восклицание, типа, подчеркивает мою мысль, — разъясняю я.
— Ах, Хлое, это был сплошной ужас! Он набросился на меня. Он вел себя как последняя un animate! Он говорил мне, что он тебя даже вот ни чуточки не любит!
— Что ты от меня хочешь в конце-то концов, зайка?
— Я просто больше не хочу ни с кем делить тебя, Виктор, — говорит Элисон с безразличным вздохом. — Я на сто процентов уверена, что пришла к этому заключению во время показа коллекции Alfaro.
— Но ты ни с кем меня не делишь, — говорю я, понимая всю бесполезность своих слов.
— Ты спишь с ней, Виктор.
— Зайка, но если бы этого не делал я, это делал бы какой-нибудь больной СПИДом подонок, и тогда…
— О Боже!
— …мы все влипли бы по самые уши.
— Заткнись! — вопит Элисон. — Немедленно заткнись!
— А ты что, собралась бросить Дамьена?
— У нас с Дамьеном Натчесом Россом…
— Зайка, прошу тебя, не называй его полной кличкой. У человеческого существа не может быть такого имени.
— Виктор, я пытаюсь тебе кое-что объяснить, а ты ведешь себя так, словно меня в упор не слышишь.
— Что? — делаю я снова вид, будто сглатываю слюну. — Т-т-ты раньше была мужчиной?
— Без меня, а следовательно, и без Дамьена, у тебя бы не было никакого клуба. Сколько еще раз я должна напоминать тебе об этом? — Пауза, во время которой слышно, как Элисон выдыхает дым. — И тогда у тебя не было бы ни малейшего шанса открыть тот, другой клуб, который ты собираешься открыть…
— О!
— …в тайне от всех нас!
Мы оба молчим. Я вижу мысленным взглядом, как верхняя губа Элисон расплывается в торжествующей ухмылке.
— Уж не знаю, откуда тебе в голову приходят такие мысли, Элисон.
— Заткнись! Продолжать беседу с тобой я намерена, только если ты явишься в «Indochine». — Повисает пауза, которой я даже не пытаюсь воспрепятствовать. Поэтому последнее слово остается за Элисон: — Тед, не можешь ли ты набрать для меня телефон бара «Spy»?
Она вешает трубку, бросая мне вызов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174