— Почему же. Учитесь — и вы станете именно человеком. С большой буквы! У вас все данные для этого. Неужели вы революцию совершили только для того, чтобы по примеру некоторых примитивных личностей грабить буржуев? Или изымать излишки, как это теперь называется…
— Это называется экспроприировать экспроприаторов, — налегая на «р», пояснил Коля.
— Возможно, — кивнул Колычев. — Я в марксистской терминологии не силен. Но я убежден, что смысл такой революции, как ваша, прежде всего в том, чтобы дать знания всему народу! А будете сохой гордиться — вас сомнут, молодой человек.
— А вас? — Коля в упор посмотрел на Колычева. — Давно хотел спросить: вы с нами на самом деле или так, до поры до времени?
— Вопрос прямой и требует прямого ответа, — сказал Колычев. — Я принимаю сущность Октябрьской революции, потому что не могу не видеть, что царизм прогнил насквозь и разложился. Взятки, лихоимство, блат во всем, как у преступников… Такой строй обречен. Что касается белого движения — жизнь доказала, что в его основе была такая же тухлятина… Все это так и все же, скажу вам честно, Коля, я не все понимаю и не все принимаю в нашей действительности. К власти рвутся разного рода проходимцы и бездари, вроде Кузьмичева. Их назначают, дают власть! Неужели вы не видите, не понимаете, что Кузьмичевы — первые враги ваши? Наши, если угодно! И… не время и не место об этом сейчас говорить, Коля. Давайте о деле. Зацепка вот в чем: мы все уверены, что нужна связь Пантелеева, не правда ли?
— Так, — кивнул Коля. — Это азбука нашей работы.
— Но это значит, — продолжал Колычев, — что нам придется окунуться в мир уголовников, а вы, я знаю, отрицательно относитесь к такому общению.
— Золотари тоже работают не с медом, — сказал Коля, — а не пачкаются же?
— Резонный довод, — усмехнулся Колычев. — Так вот, я знаю адрес одной биксы. Еще с дореволюционных времен. Тогда она была в теле, молода, к ней многие обращались, чтобы достать хороших девочек… Сам я стар, а вот вы вполне можете попытаться.
— Достать девочек? — ухмыльнулся Коля.
— Не говорите глупости! — рассердился Колычев. — Эта дама — прямая связь Леньки!
— Откуда вы знаете? — загорелся Коля.
— Я был у нее, — сказал Колычев. — Кстати, вам вручили фотографию Леньки?
— Они давно размножены, вот, — Коля показал Колычеву фотографическую карточку бандита.
— А теперь взгляните на это! — торжественно произнес Колычев и показал Коле еще одну фотографию.
Это была великолепно сделанная визитка. Улыбающийся Пантелеев смотрел прямо в объектив.
— Как вам удалось? — восхитился Коля.
— Пустяки, — вздохнул Колычев. — У нее полный альбом этих фотографий. Но на всякий случай вы положите ее на место, хорошо?
— Сделаем, — сказал Коля. — Какой предлог для знакомства?
— Надо подумать. Она недоверчива, капризна, на контакт сразу не пойдет. Нужен продуманный подход. Одно знаю: такие женщины при всей видимости счастья и удачи на редкость одиноки. Попробуйте роль мужчины, которому она просто понравилась.
— Сколько ей лет? — нахмурился Коля.
— Сорок пять, я думаю. А какое это имеет значение? В ее возрасте женщины склонны к флирту с юношами…
— А Маша? — Коля с трудом скрывал негодование.
— Я же не предлагаю вам бросить жену! — возмутился Колычев. — Что такое театр, балаган, знаете? Вот и сыграйте!
— Скажите лучше — обмани, Кондратьев, солги, и все! — взорвался Коля.
— Ну, знаете… — Колычев завел глаза под лоб. — Ваша наивность не делает вам чести. Скажите на милость, ну что плохого, если вы два-три раза встретитесь с этой женщиной? Что она, съест вас? А может быть, вы так на нее повлияете, что она отойдет от ворья и станет на путь исправления?
— Подумаю, — сказал Коля и улыбнулся. — А хитрый вы, Нил Алексеич. Вы и черта при случае уговорите, это уж точно.
После обеда их вызвал Бушмакин, выслушал и долго молчал.
— Претит мне общение с преступным миром. Может, как-нибудь иначе попробуем? Найдем честного человека, который знает Пантелеева, дадим ему задание, а? — тихо заговорил он.
— Сами знаете, нереально это, — сказал Колычев.
— А что, по-вашему, реально? — рассердился Бушмакин. — Послать Колю в пекло? В притон разврата? Это же мерзость, чтобы не сказать больше!
— Придется идти, батя!
Коля крайне редко называл так Бушмакина. Но когда называл — Бушмакин знал: Коля все решил… В глубине души Бушмакин понимал, что не запачкает этот притон Колю, а просто-напросто — очень опасное мероприятие предложил Колычев, потому что знакомство с дамочкой — это только первый шаг, а куда приведут следующие шаги, — этого не предусмотришь. Ведь не кто-нибудь перед ними — Пантелеев. Безжалостный, озверевший от безнаказанности и крови волк. Он еще не обложен, не загнан за красные флажки облавы. Он еще в апогее своей бандитской славы, он беспощаден ко всем и особенно будет беспощаден к тому, кто попытается его разоблачить и ликвидировать.
— Ладно, уговорили, — сказал Бушмакин. — Только ты, Николай, не шибко старайся. А то дамочку эту от преступной среды отобьешь и незаметно сам отобьешься от законной жены. Знаю вас, мужиков… Сам такой был.
Он подошел к Колычеву, пожал ему руку.
— От лица службы благодарю за ценное предложение. Вы свободны, Нил Алексеич…
Когда Колычев ушел, Бушмакин обратился к Коле:
— Звонил начальник кадра. Приказано направить Колычева за расчетом.
— Боятся, что он нас в дворянскую веру обратит? — невесело пошутил Коля.
— Шутку не принимаю, — свел брови Бушмакин. — Бывшие полицейские тормозят работу, вредят. Такие факты кое-где есть. Но вот что меня лично поражает и даже злит — так это дурацкая наша привычка всех стричь под одну гребенку! Где же наш хваленый «индивидуальный подход»? А эта гнида Кузьмичев? Знаешь, как товарищ Ленин о таких говорит? Читай, специально заложил… — Бушмакин протянул Коле папку с машинописными страницами. — Это было написано товарищем Лениным Богданову и Курскому. Товарищ Курский специально размножил, чтобы прочитали эти ленинские слова как можно больше работников аппарата.
— Здесь говорится о бюрократизме и волоките, — сказал Коля.
— Последние слова прочти, — улыбнулся Бушмакин.
— «Будем сажать за это коммунистическую сволочь в тюрьму беспощадно…» — оторопело прочитал Коля. — Ничего себе. Даже страшно.
— Не страшно, — уверенно сказал Бушмакин. — Хорошо! Дай бог, если Кузьмичев «святенький, но безрукий болван», как пишет товарищ Ленин. — Я-то думаю, что далеко не болван. Он именно матерая сволочь! Враг! В общем, так: Колычева я оставляю на свой страх и риск!
— А я в тебе никогда и не сомневался, батя, — с нежностью произнес Коля.
Выйдя в коридор, он увидел Никиту. Рядом с ним стояла веснушчатая девушка.
— Феня, домработница Богачевых, — представил ее Никита.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161