Радиостанция чуть било не вышла из
строя. К счастью, у Барри с собой целый ящик запасных частей, он
только что закончил ремонт.
Лицо мое покрылось потом, руки дрожали. Когда я снова загово-
рил, задрожал и мой голос: - Ты хочешь сказать, что кто-то зало-
жил бомбу? Кто-то пытался взорвать самолет?
- Вот именно.
- Кто-нибудь пострадал? - Я со страхом ждал ответа.
- Расслабься, братишка. Только радиостанция.
- Слава богу! Будем надеяться, что неприятности на этом за-
кончились.
- Не о чем волноваться. К тому же, у нас теперь есть "сторо-
жевой пес" - последние тридцать минут с нами летит самолет ар-
мейской авиации США. Из Барранкильи, должно быть, вызвали по ра-
дио эскорт, чтобы встретить нас, - невесело хохотнул Питер. - Ты
же знаешь, как американцы заинтересованы в нашем грузе.
- Что за самолет? - удивился я, зная, что лишь очень хороший
летчик мог пролететь двести-триста миль в глубь Мексиканского за-
лива и найти самолет, не используя при этом радиопеленгатор. -
Вас предупредили о нем?
- Нет, но не беспокойся, он действительно свой, все в поряд-
ке. Мы только что разговаривали с ним. Знает все о нас и нашем
грузе. У него старый "Мустанг" с подвесными топливными баками.
Реактивный истребитель не смог бы так долго сопровождать нас.
- Понимаю... - очевидно, я, как всегда, волновался по пустя-
кам. - Курс?
- Точно 040.
- Местоположение? Питер ответил, но я не разобрал - помехи
усиливались.
- Повтори, пожалуйста.
- Барри сейчас пытается выяснить это. Он был слишком занят
ремонтом радиостанции... Подожди две минуты.
- Дай мне поговорить с Элизабет.
- Пожалуйста. И в наушниках послышался голос, который значил
для
меня больше всего в этом мире: - Здравствуй, дорогой. Извини, что
мы заставили тебя поволноваться.
Да, в этом была вся Элизабет. Извиняется за то, что она заста-
вила меня поволноваться, - и ни слова о себе.
- С тобой все в порядке? Я имею в виду - ты уверена, что ты...
- Да, конечно. Ее я тоже слышал плохо, но даже если бы она
находилась в десяти тысячах миль от меня, я все равно распоз-
нал бы в ее голосе веселые нотки и хорошее настроение.
- Мы уже почти прибыли, я уже различаю огни на земле.
- И после секундной паузы она нежно прошептала: - Я люблю тебя,
дорогой.
- Правда?
- Всегда, всегда, всегда. Счастливый, я откинулся в кресле,
расслабился и тут же вскочил на ноги, услышав вдруг вскрик Элиза-
бет и хриплый голос Питера: - Он пикирует на нас! Эта сволочь пи-
кирует на нас, открыла огонь! Из всех стволов! Он летит прямо...
Крик перешел в захлебывающийся стон, заглушенный женским прон-
зительным криком боли, и в то же мгновение я услышал стаккато
рвущихся снарядов, которое заставило дребезжать мембраны наушни-
ков. Это длилось две секунды, может, меньше, а потом не стало
слышно ни пушечных очередей, ни стона, ни крика. Ничего.
Две секунды, всего две секунды, но они отняли у меня самое до-
рогое в жизни. Эти две секунды оставили меня одиноким в пустын-
ном и теперь бессмысленном мире. Моя красная роза стала белой.
3 мая 1958 года.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Я не совсем представляю, как должен был выглядеть этот чело-
век, сидевший за высоким полированным столом красного дерева. Ду-
маю, подсознательно я считал, что он будет соответствовать тем
превратным представлениям, которые сформировались у меня благода-
ря случайным книгам и фильмам - в далекие уже дни, когда я нахо-
дил для них время. Единственно допустимым различием во внешности
судей графств юго-восточной части США я считал вес: одни судьи -
худые и жилистые, другие имеют тройные подбородки и сложением
подходят под мои представления. Но всегда судья в моем представ-
лении - пожилой человек, одетый в мятый белый костюм, не совсем
белую рубашку, галстук, напоминающий шнурок для ботинок, и пор-
трет этот дополняла сдвинутая на затылок панама с цветной лентой.
Лицо у судьи обычно красное, с сизоватым носом, свисающие концы
седых марктвеновских усов испачканы бурбоном, или мятным джуле-
пом, или тем, что пьют в том месте, где живет судья. Выражение
лица судьи обычно - равнодушное, манеры - аристократические, мо-
ральные принципы - высокие, а умственное развитие - лишь среднее.
Судья Моллисон сильно разочаровал меня. У него отсутствовали
все эти, как мне казалось, характерные черты, за исключением,
возможно, моральных принципов, но их нельзя видеть. Молодой, чис-
то выбритый человек, одетый в безукоризненный, отлично сшитый
светло-серый шерстяной костюм в тропическом стиле с ультраконсер-
вативным галстуком, а что касается мятного джулепа, то, думаю, он
заходил в бар только за тем, чтобы прикинуть, как его закрыть. Он
казался милосердным человеком, но только казался; казался умным -
так оно и было. Ум у него был острым, как иголка. И теперь он по-
калывал меня этой острой иголкой и с незаинтересованным видом
наблюдал, как я корчусь.
- Итак, - сказал он. - Мы ждем ответа, мистер... э-э... Край-
слер.
Он не сказал прямо, что считает эту фамилию вымышленной, но
если кто-то из находившихся в зале не понял, что он имел в виду,
то ему нечего было сюда приходить. Школьницы с круглыми от любо-
пытства глазами, храбро пытавшиеся посещением этого места греха,
порока и зла заработать хорошие отметки по курсу гражданского
права, явно уловили смысл этого "э-э"; уловила его и тихо сидев-
шая на первом ряду блондинка с печальными глазами; понял его, по-
хоже, даже громадный гориллоподобный тип, который сидел за блон-
динкой тремя рядами далее.
Я повернулся к судье: - Вот уже третий раз вы с трудом вспоми-
наете мою фамилию, - укоризненно произнес я. - Скоро самые умные
из присутствующих здесь поймут, что вы имеете в виду. Вам надо
быть осторожнее, друг мой.
- Я вам не друг. И это не судебное заседание. И здесь нет при-
сяжных, на которых надо оказывать влияние. Это всего лишь слуша-
ние дела, мистер... э-з... Крайслер.
- Крайслер, а не "э-э... Крайслер". И вы же чертовски поста-
раетесь, чтобы суд состоялся, не так ли, судья?
- Я рекомендую вам следить за своими манерами и речью, - рез-
ко ответил судья. - Не забывайте, что я могу содержать вас под
стражей неограниченное время. Итак, еще раз: где ваш паспорт?
- Не знаю. Наверное, потерял.
-Где?
- Если бы я знал где, я бы его не потерял.
- Мы это понимаем, - сухо сказал судья. - Но если бы мы мог-
ли определить район, где вы потеряли паспорт, то могли бы оповес-
тить соответствующие полицейские участки, в которые его могут
сдать. Когда вы впервые заметили, что у вас больше нет паспорта,
и где вы находились в это время?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
строя. К счастью, у Барри с собой целый ящик запасных частей, он
только что закончил ремонт.
Лицо мое покрылось потом, руки дрожали. Когда я снова загово-
рил, задрожал и мой голос: - Ты хочешь сказать, что кто-то зало-
жил бомбу? Кто-то пытался взорвать самолет?
- Вот именно.
- Кто-нибудь пострадал? - Я со страхом ждал ответа.
- Расслабься, братишка. Только радиостанция.
- Слава богу! Будем надеяться, что неприятности на этом за-
кончились.
- Не о чем волноваться. К тому же, у нас теперь есть "сторо-
жевой пес" - последние тридцать минут с нами летит самолет ар-
мейской авиации США. Из Барранкильи, должно быть, вызвали по ра-
дио эскорт, чтобы встретить нас, - невесело хохотнул Питер. - Ты
же знаешь, как американцы заинтересованы в нашем грузе.
- Что за самолет? - удивился я, зная, что лишь очень хороший
летчик мог пролететь двести-триста миль в глубь Мексиканского за-
лива и найти самолет, не используя при этом радиопеленгатор. -
Вас предупредили о нем?
- Нет, но не беспокойся, он действительно свой, все в поряд-
ке. Мы только что разговаривали с ним. Знает все о нас и нашем
грузе. У него старый "Мустанг" с подвесными топливными баками.
Реактивный истребитель не смог бы так долго сопровождать нас.
- Понимаю... - очевидно, я, как всегда, волновался по пустя-
кам. - Курс?
- Точно 040.
- Местоположение? Питер ответил, но я не разобрал - помехи
усиливались.
- Повтори, пожалуйста.
- Барри сейчас пытается выяснить это. Он был слишком занят
ремонтом радиостанции... Подожди две минуты.
- Дай мне поговорить с Элизабет.
- Пожалуйста. И в наушниках послышался голос, который значил
для
меня больше всего в этом мире: - Здравствуй, дорогой. Извини, что
мы заставили тебя поволноваться.
Да, в этом была вся Элизабет. Извиняется за то, что она заста-
вила меня поволноваться, - и ни слова о себе.
- С тобой все в порядке? Я имею в виду - ты уверена, что ты...
- Да, конечно. Ее я тоже слышал плохо, но даже если бы она
находилась в десяти тысячах миль от меня, я все равно распоз-
нал бы в ее голосе веселые нотки и хорошее настроение.
- Мы уже почти прибыли, я уже различаю огни на земле.
- И после секундной паузы она нежно прошептала: - Я люблю тебя,
дорогой.
- Правда?
- Всегда, всегда, всегда. Счастливый, я откинулся в кресле,
расслабился и тут же вскочил на ноги, услышав вдруг вскрик Элиза-
бет и хриплый голос Питера: - Он пикирует на нас! Эта сволочь пи-
кирует на нас, открыла огонь! Из всех стволов! Он летит прямо...
Крик перешел в захлебывающийся стон, заглушенный женским прон-
зительным криком боли, и в то же мгновение я услышал стаккато
рвущихся снарядов, которое заставило дребезжать мембраны наушни-
ков. Это длилось две секунды, может, меньше, а потом не стало
слышно ни пушечных очередей, ни стона, ни крика. Ничего.
Две секунды, всего две секунды, но они отняли у меня самое до-
рогое в жизни. Эти две секунды оставили меня одиноким в пустын-
ном и теперь бессмысленном мире. Моя красная роза стала белой.
3 мая 1958 года.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
Я не совсем представляю, как должен был выглядеть этот чело-
век, сидевший за высоким полированным столом красного дерева. Ду-
маю, подсознательно я считал, что он будет соответствовать тем
превратным представлениям, которые сформировались у меня благода-
ря случайным книгам и фильмам - в далекие уже дни, когда я нахо-
дил для них время. Единственно допустимым различием во внешности
судей графств юго-восточной части США я считал вес: одни судьи -
худые и жилистые, другие имеют тройные подбородки и сложением
подходят под мои представления. Но всегда судья в моем представ-
лении - пожилой человек, одетый в мятый белый костюм, не совсем
белую рубашку, галстук, напоминающий шнурок для ботинок, и пор-
трет этот дополняла сдвинутая на затылок панама с цветной лентой.
Лицо у судьи обычно красное, с сизоватым носом, свисающие концы
седых марктвеновских усов испачканы бурбоном, или мятным джуле-
пом, или тем, что пьют в том месте, где живет судья. Выражение
лица судьи обычно - равнодушное, манеры - аристократические, мо-
ральные принципы - высокие, а умственное развитие - лишь среднее.
Судья Моллисон сильно разочаровал меня. У него отсутствовали
все эти, как мне казалось, характерные черты, за исключением,
возможно, моральных принципов, но их нельзя видеть. Молодой, чис-
то выбритый человек, одетый в безукоризненный, отлично сшитый
светло-серый шерстяной костюм в тропическом стиле с ультраконсер-
вативным галстуком, а что касается мятного джулепа, то, думаю, он
заходил в бар только за тем, чтобы прикинуть, как его закрыть. Он
казался милосердным человеком, но только казался; казался умным -
так оно и было. Ум у него был острым, как иголка. И теперь он по-
калывал меня этой острой иголкой и с незаинтересованным видом
наблюдал, как я корчусь.
- Итак, - сказал он. - Мы ждем ответа, мистер... э-э... Край-
слер.
Он не сказал прямо, что считает эту фамилию вымышленной, но
если кто-то из находившихся в зале не понял, что он имел в виду,
то ему нечего было сюда приходить. Школьницы с круглыми от любо-
пытства глазами, храбро пытавшиеся посещением этого места греха,
порока и зла заработать хорошие отметки по курсу гражданского
права, явно уловили смысл этого "э-э"; уловила его и тихо сидев-
шая на первом ряду блондинка с печальными глазами; понял его, по-
хоже, даже громадный гориллоподобный тип, который сидел за блон-
динкой тремя рядами далее.
Я повернулся к судье: - Вот уже третий раз вы с трудом вспоми-
наете мою фамилию, - укоризненно произнес я. - Скоро самые умные
из присутствующих здесь поймут, что вы имеете в виду. Вам надо
быть осторожнее, друг мой.
- Я вам не друг. И это не судебное заседание. И здесь нет при-
сяжных, на которых надо оказывать влияние. Это всего лишь слуша-
ние дела, мистер... э-з... Крайслер.
- Крайслер, а не "э-э... Крайслер". И вы же чертовски поста-
раетесь, чтобы суд состоялся, не так ли, судья?
- Я рекомендую вам следить за своими манерами и речью, - рез-
ко ответил судья. - Не забывайте, что я могу содержать вас под
стражей неограниченное время. Итак, еще раз: где ваш паспорт?
- Не знаю. Наверное, потерял.
-Где?
- Если бы я знал где, я бы его не потерял.
- Мы это понимаем, - сухо сказал судья. - Но если бы мы мог-
ли определить район, где вы потеряли паспорт, то могли бы оповес-
тить соответствующие полицейские участки, в которые его могут
сдать. Когда вы впервые заметили, что у вас больше нет паспорта,
и где вы находились в это время?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67