Он не видел ее приближения. Они убили
его во сне.
Я кратко рассказал ему о том, что произошло после моего ухода,
начиная с моей поездки на Х-13 и кончая моим возвращением сюда.
- Ройал? - спросил он, когда я замолчал.
- Ройал.
- Ты никогда не сможешь доказать этого.
- А мне и не придется, - ответил я почти автоматически. - Ро-
йал не предстанет перед судом, Яблонски был моим другом.
Он понял меня: - Я бы охотно согласился, чтобы тебе не приш-
лось рассчитываться за меня, Толбот.
Я выпил. Теперь виски на меня не действовало. Я чувствовал се-
бя усталым, опустошенным и чуть живым стариком.
- Что ты собираешься делать теперь? - поинтересовался Кеннеди.
- Что? Собираюсь попросить у тебя на время сухие ботинки, нос-
ки и нижнее белье. Затем вернусь в дом, проберусь в свою комнату,
просушу одежду, прикую себя наручниками к кровати и выброшу клю-
чи. Утром они придут за мной.
- Ты с ума сошел, - прошептал Кеннеди. - Почему они убили
Яблонски?
- Не знаю, - устало ответил я.
- Ты должен знать, - настойчиво сказал Кеннеди. - С чего бы им
убивать Яблонски, если они не знали, кто он на самом деле и чем
занимается? Они убили его потому, что почувствовали обман. А ес-
ли они узнали, что он их обманывает, то они могли узнать это и
про тебя. Они будут ждать тебя в твоей комнате, Толбот. Они уве-
рены, что ты вернешься, потому что им неизвестно, что ты нашел
тело Яблонски. Ты подучишь пулю в голову, как только переступишь
порог. Ты что, не понимаешь этого? Да пойми же ты это, ради бога,
наконец!
- Я понял это очень давно. Может быть, они знают обо мне все,
а может, - не все. Я сам многого не знаю, Кеннеди. Но, возможно,
они не убьют меня, по крайней мере сейчас.
- Я поднялся. - Я возвращаюсь.
На мгновение мне показалось, что он попытается силой остано-
вить меня, но, видимо, на моем лице было написано нечто такое,
что заставило его изменить решение.
Он взял меня за руку: - Сколько тебе за это платят. Толбот?
- Гроши.
- Награда?
- Никакой.
- Так что же может заставить человека пойти на такое безумие?
- его приятное лицо исказили тревога и недоумение - он не мог по-
нять меня.
Я и сам не мог понять себя: - Не знаю... Нет, знаю. И скажу
тебе в один прекрасный день.
- Ты не доживешь до этого дня, - мрачно произнес он.
Я взял сухие ботинки и одежду, пожелал ему спокойной ночи и
ушел.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
Я открыл дверь из коридора дубликатом ключа, который дал мне
Яблонски, бесшумно вошел в комнату. Никто не размазал мои мозги
по стене. В комнате никого не было.
Тяжелые шторы были задернуты, но я не стал включать свет. А
вдруг они не знают, что я покидал комнату этой ночью? Но если
кто-нибудь заметит, что в комнате прикованного к кровати челове-
ка зажегся свет, то сразу явятся с проверкой. Только Яблонски мог
бы зажечь свет, а он - мертв.
Я осмотрел каждый квадратный фут пола и стен, подсвечивая се-
бе фонариком. Ничего не пропало, ничего не изменилось. Если
кто-то и побывал в комнате, то не оставил никаких следов. Но, с
другой стороны, я и не ожидал, что они, побывав в комнате, оста-
вят следы.
В стену, рядом с дверью в комнату Яблонски, был встроен
большой электрический камин. Я включил его на полную мощность,
разделся, вытерся насухо и повесил брюки и пальто на спинку сту-
ла сушиться. Натянул на себя белье и носки, которые позаимство-
вал у Кеннеди, засунул свои промокшие носки и белье в промокшие
ботинки и, открыв окно, забросил их подальше в кусты - туда же,
куда, воспользовавшись пожарной лестницей, уже запрятал раньше
штормовку и дождевик. Прислушался, но не услышал звука падения
ботинок и был уверен, что никто ничего не услышал бы - вой ветра
и шум ливня заглушали любой звук.
Я достал из кармана уже парившего пиджака ключи и подошел к
двери в комнату Яблонски. Может быть, они ждали меня там, но ме-
ня это не очень волновало.
Комната оказалась пуста. Я подошел к двери в коридор и потро-
гал дверную ручку. Заперто.
Было очевидно, что на кровати, как я и ожидал, спали: просты-
ни и одеяло свисали на пол. Следов борьбы не было. Не было замет-
но даже следов насилия. Я нашел их, только перевернув подушку.
Подушка была испачкана в крови, но не так, как бывает, если
смерть не мгновенная. Пуля, должно быть, прошла сквозь череп на-
вылет, чего нельзя ожидать от пистолета 22- го калибра, но, с
другой стороны, Ройал использовал не простые патроны. Я нашел пу-
лю внутри подушки. Медно-никелевая. Какая неосторожность. Непохо-
же на Ройала. Я буду лелеять этот кусочек металла, хранить и бе-
речь его, как алмаз "Куллинан". Я нашел в ящике кусочек липкой
ленты, снял носок и прилепил пулю под вторым и третьим пальцами -
там она не будет мешать при ходьбе. Там она
- в надежном месте. Там ее не найдут даже при самом тщательном
обыске.
Встав на четвереньки, я осветил ковер и увидел две парал-
лельные полоски, оставленные ногами Яблонски, когда его волокли.
Затем еще раз осмотрел кровать, взял подушечку, лежавшую на крес-
ле, и осмотрел ее. Я ничего не увидел, но когда понюхал ее, то
все понял - едкий запах сгоревшего пороха надолго впитывается в
ткань.
Подойдя к маленькому столику в углу, я налил в стакан виски на
три пальца и сел, чтобы обдумать ситуацию.
Я все еще не видел во всем этом смысла. Ничего не стыковалось.
Во-первых, как могли Ройал и тот, кто был с ним,
- никто в одиночку не смог бы вытащить тело Яблонски из комнаты,
- попасть внутрь? Яблонски чувствовал себя в этом доме в такой же
безопасности, как заблудившаяся овечка в стае оголодавших волков,
и я знал, что он запер бы дверь. Конечно, мог быть еще один ключ,
но все дело в том, что Яблонски всегда оставлял ключ в замке,
причем так, чтобы его нельзя было вытолкнуть из замочной скважи-
ны или повернуть снаружи, не наделав столько шума, чтобы раз де-
сять не разбудить Яблонски.
Яблонски застрелили во сне. Он, я знал, спал в пижаме, но ког-
да я нашел его в огороде, он был полностью одет. Зачем было оде-
вать его? Я не видел в этом никакого смысла, особенно если речь
идет о том, чтобы одеть мертвого человека весом в 240 фунтов. И
почему не воспользовались глушителем? А это было очевидно: глуши-
тель поглощает часть энергии, и даже такие специальные пули не
пройдут сквозь череп навылет, да еще к тому же убийца использо-
вал подушечку, чтобы приглушить звук выстрела. Это как раз понят-
но: комнаты расположены в удаленном крыле дома, и при реве надви-
гающегося шторма можно с помощью подушечки сделать так, что выс-
трел никто не услышит. Но я-то в соседней комнате должен был бы
услышать выстрел, если не оглох или не помер, а Ройал знал - по
крайней мере так я считал, - что я сплю в соседней комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
его во сне.
Я кратко рассказал ему о том, что произошло после моего ухода,
начиная с моей поездки на Х-13 и кончая моим возвращением сюда.
- Ройал? - спросил он, когда я замолчал.
- Ройал.
- Ты никогда не сможешь доказать этого.
- А мне и не придется, - ответил я почти автоматически. - Ро-
йал не предстанет перед судом, Яблонски был моим другом.
Он понял меня: - Я бы охотно согласился, чтобы тебе не приш-
лось рассчитываться за меня, Толбот.
Я выпил. Теперь виски на меня не действовало. Я чувствовал се-
бя усталым, опустошенным и чуть живым стариком.
- Что ты собираешься делать теперь? - поинтересовался Кеннеди.
- Что? Собираюсь попросить у тебя на время сухие ботинки, нос-
ки и нижнее белье. Затем вернусь в дом, проберусь в свою комнату,
просушу одежду, прикую себя наручниками к кровати и выброшу клю-
чи. Утром они придут за мной.
- Ты с ума сошел, - прошептал Кеннеди. - Почему они убили
Яблонски?
- Не знаю, - устало ответил я.
- Ты должен знать, - настойчиво сказал Кеннеди. - С чего бы им
убивать Яблонски, если они не знали, кто он на самом деле и чем
занимается? Они убили его потому, что почувствовали обман. А ес-
ли они узнали, что он их обманывает, то они могли узнать это и
про тебя. Они будут ждать тебя в твоей комнате, Толбот. Они уве-
рены, что ты вернешься, потому что им неизвестно, что ты нашел
тело Яблонски. Ты подучишь пулю в голову, как только переступишь
порог. Ты что, не понимаешь этого? Да пойми же ты это, ради бога,
наконец!
- Я понял это очень давно. Может быть, они знают обо мне все,
а может, - не все. Я сам многого не знаю, Кеннеди. Но, возможно,
они не убьют меня, по крайней мере сейчас.
- Я поднялся. - Я возвращаюсь.
На мгновение мне показалось, что он попытается силой остано-
вить меня, но, видимо, на моем лице было написано нечто такое,
что заставило его изменить решение.
Он взял меня за руку: - Сколько тебе за это платят. Толбот?
- Гроши.
- Награда?
- Никакой.
- Так что же может заставить человека пойти на такое безумие?
- его приятное лицо исказили тревога и недоумение - он не мог по-
нять меня.
Я и сам не мог понять себя: - Не знаю... Нет, знаю. И скажу
тебе в один прекрасный день.
- Ты не доживешь до этого дня, - мрачно произнес он.
Я взял сухие ботинки и одежду, пожелал ему спокойной ночи и
ушел.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ.
Я открыл дверь из коридора дубликатом ключа, который дал мне
Яблонски, бесшумно вошел в комнату. Никто не размазал мои мозги
по стене. В комнате никого не было.
Тяжелые шторы были задернуты, но я не стал включать свет. А
вдруг они не знают, что я покидал комнату этой ночью? Но если
кто-нибудь заметит, что в комнате прикованного к кровати челове-
ка зажегся свет, то сразу явятся с проверкой. Только Яблонски мог
бы зажечь свет, а он - мертв.
Я осмотрел каждый квадратный фут пола и стен, подсвечивая се-
бе фонариком. Ничего не пропало, ничего не изменилось. Если
кто-то и побывал в комнате, то не оставил никаких следов. Но, с
другой стороны, я и не ожидал, что они, побывав в комнате, оста-
вят следы.
В стену, рядом с дверью в комнату Яблонски, был встроен
большой электрический камин. Я включил его на полную мощность,
разделся, вытерся насухо и повесил брюки и пальто на спинку сту-
ла сушиться. Натянул на себя белье и носки, которые позаимство-
вал у Кеннеди, засунул свои промокшие носки и белье в промокшие
ботинки и, открыв окно, забросил их подальше в кусты - туда же,
куда, воспользовавшись пожарной лестницей, уже запрятал раньше
штормовку и дождевик. Прислушался, но не услышал звука падения
ботинок и был уверен, что никто ничего не услышал бы - вой ветра
и шум ливня заглушали любой звук.
Я достал из кармана уже парившего пиджака ключи и подошел к
двери в комнату Яблонски. Может быть, они ждали меня там, но ме-
ня это не очень волновало.
Комната оказалась пуста. Я подошел к двери в коридор и потро-
гал дверную ручку. Заперто.
Было очевидно, что на кровати, как я и ожидал, спали: просты-
ни и одеяло свисали на пол. Следов борьбы не было. Не было замет-
но даже следов насилия. Я нашел их, только перевернув подушку.
Подушка была испачкана в крови, но не так, как бывает, если
смерть не мгновенная. Пуля, должно быть, прошла сквозь череп на-
вылет, чего нельзя ожидать от пистолета 22- го калибра, но, с
другой стороны, Ройал использовал не простые патроны. Я нашел пу-
лю внутри подушки. Медно-никелевая. Какая неосторожность. Непохо-
же на Ройала. Я буду лелеять этот кусочек металла, хранить и бе-
речь его, как алмаз "Куллинан". Я нашел в ящике кусочек липкой
ленты, снял носок и прилепил пулю под вторым и третьим пальцами -
там она не будет мешать при ходьбе. Там она
- в надежном месте. Там ее не найдут даже при самом тщательном
обыске.
Встав на четвереньки, я осветил ковер и увидел две парал-
лельные полоски, оставленные ногами Яблонски, когда его волокли.
Затем еще раз осмотрел кровать, взял подушечку, лежавшую на крес-
ле, и осмотрел ее. Я ничего не увидел, но когда понюхал ее, то
все понял - едкий запах сгоревшего пороха надолго впитывается в
ткань.
Подойдя к маленькому столику в углу, я налил в стакан виски на
три пальца и сел, чтобы обдумать ситуацию.
Я все еще не видел во всем этом смысла. Ничего не стыковалось.
Во-первых, как могли Ройал и тот, кто был с ним,
- никто в одиночку не смог бы вытащить тело Яблонски из комнаты,
- попасть внутрь? Яблонски чувствовал себя в этом доме в такой же
безопасности, как заблудившаяся овечка в стае оголодавших волков,
и я знал, что он запер бы дверь. Конечно, мог быть еще один ключ,
но все дело в том, что Яблонски всегда оставлял ключ в замке,
причем так, чтобы его нельзя было вытолкнуть из замочной скважи-
ны или повернуть снаружи, не наделав столько шума, чтобы раз де-
сять не разбудить Яблонски.
Яблонски застрелили во сне. Он, я знал, спал в пижаме, но ког-
да я нашел его в огороде, он был полностью одет. Зачем было оде-
вать его? Я не видел в этом никакого смысла, особенно если речь
идет о том, чтобы одеть мертвого человека весом в 240 фунтов. И
почему не воспользовались глушителем? А это было очевидно: глуши-
тель поглощает часть энергии, и даже такие специальные пули не
пройдут сквозь череп навылет, да еще к тому же убийца использо-
вал подушечку, чтобы приглушить звук выстрела. Это как раз понят-
но: комнаты расположены в удаленном крыле дома, и при реве надви-
гающегося шторма можно с помощью подушечки сделать так, что выс-
трел никто не услышит. Но я-то в соседней комнате должен был бы
услышать выстрел, если не оглох или не помер, а Ройал знал - по
крайней мере так я считал, - что я сплю в соседней комнате.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67