Гнулись спины, седели волосы, слабело зрение, а долги пришельцу все росли и росли.
Старики, которые раньше хотели жить, теперь с нетерпением ждали смерти, хотели скорей попасть в рай и там отдохнуть.
Когда с улыбкой радости умер первый старик, дьявол поднялся на небо.
— О, аллах,— сказал он.— Люди стали любить твой рай больше своего кишлака. Чтобы они вечно помнили о небесном блаженстве, я оставил им своих детей. Сын мой теперь продолжает мое дело. Мулла женился на моей дочери и помогает ему.
Долго молчал бог, а потом сказал:
— Я, кажется, сделал большую ошибку. Когда дехкане работали на себя — труд был счастьем, теперь они работают на твоего сына, и труд стал для них проклятьем. Когда они сеяли хлопок для себя, он был нежным и добрым, теперь они сеют его для твоего сына, и он стал жестким и злым...
Бог нахмурился:
— Ты обманул меня, проклятый, и я накажу за это твой род. Все, что дехкане Кята взрастят на своих полях, по воле твоих детей будет приносить горе, болезнь и несчастье. И пусть отныне всякая помощь твоих де-
тей будет черным несчастьем для дехканина, разореньем для его хозяйства. Ибо от дьявола не может никогда исходить доброе. Уходи обратно в ад, проклятый обманщик.
Старик перестал говорить и медленно пил давно остывший чай. Дехкане молча смотрели на Григория. Тот взволнованно сказал:
— Царству детей дьявола наступил конец, дехкане. Наш банк даст вам дешевый кредит через русских промышленников. А русский коммерсант не ростовщик, он будет брать с вас только законный процент!
Саур слушал Григория и удивлялся, как он может в одно и то же время сочувствовать и дехканам и русским баям.
— Друг,— сказал ему Саур.— И русский волк и узбекский волк одинаково кровь любят. Сначала они подерутся за место для охоты, а потом будут сообща охотиться. Такая у них повадка. Говорят, у твоего старого хозяина и фамилия волчья. Он нам дает задатки, чтобы мы сеяли хлопок и сдавали бы осенью урожай на тридцать копеек в пуде дешевле базара. Ладно, мы согласны, но он нам не верит и дает деньги через нашего ростовщика. А разве тот захочет на деньгах Волкова меньше заработать, чем на своих?
— К старому волку прибавился новый,—вздохнул старик-рассказчик.— Потомки дьявола есть и среди русских и среди узбеков, везде они. Такая уж судьба дехканина...
У Григория сжалось сердце от безнадежно покорного голоса старика, едва сдерживая волнение, он воскликнул:
— Тогда не сейте хлопка! Зачем вы берете деньги у ростовщиков, у Волкова. Сейте пшеницу, рис, джугару.
— Ты говоришь, как малый ребенок,—сурово упрекнул его Саур.— Старик рассказал тебе сказку, а ты не можешь понять. У нас хлеба в нынешнем году хватило только до половины зимы. Мы берем у Волкова деньги на посев хлопка и на них кормимся. Наш ростовщик смотрит, чтобы мы ничего кроме хлопка не сеяли. Осенью он вместе с Волковым дешево купит у нас хлопок и дорого продаст нам пшеницу. А ведь нам надо
и хлеба в запас купить, и одеться, и долги уплатить, а там еще подати, налоги...
— Неужели нет другого выхода?— воскликнул Григорий.— Не все же такие, как Волков!
— А кто лучше?—Вон там видишь, среди курган- чей белеет домик. Это Мешкова, все дехкане, которые
рядом живут, его чайрикеры, а раньше были хозяевами. Дальше идет земля Абдурахманбая... Мне тоже такая судьба. Осенью продам землю, расплачусь с долгами и уйду в город.
Григорий растерянно смотрел на серьезные лица молчаливых дехкан, соседей Саура.
— Саур, ты ведь не один. Для всех дехкан работы в городе не хватит. Что вы там будете делать?— упавшим голосом спросил он.
— Научимся,— уверено сказал дехканин.— Не обижайся, но нам нет пользы от твоей жалости. А ты должен нас научить, сказать, что нам делать, ведь ты ученый, городской. В городе много умных людей.
— Русских не было — легче жилось,— вздохнул старик.— Шарифбай говорит, от русских вся беда.
Саур раздраженно сплюнул в сторону.
— Зачем ты этого мошенника слушаешь, дед? Он нас против Волкова настраивал, а сам купил у него гужевую контору, а теперь хочет платить по три с половиной копейки с пуда.
У Григория не было сил продолжать разговор с дехканами, ему хотелось побыть одному. Он молча взял ружье и пошел к озеру.
Мысли его были мрачны. Книгами банка он не отгородился от жизни. Гужевое дело Волкова затрагивало немногих людей. Но работа банка задевала интересы всех дехкан ханства. «Прогресс требует жертв», так говорил и Кисляков и Волков. Но какой прогресс не-сет в кишлак банковский кредит?.. К старому волку прибавился новый. Банк не изгоняет ростовщика из кишлака, он пользуется его услугами и бесконечно усиливает своими деньгами...
Григорий остановился у берега. С воды поднялась стая уток, вспугнутая большим серым ястребом. Григорий одним выстрелом сбил хищника в озеро и вторым— двух крупных крякв. Они упали рядом с ястребом у берега.
Удачный выстрел не порадовал Григория, не рассеял его настроения. Он достал добычу из воды и медленно пошел обратно.
Саур стоял у ворот своей курганчи и, рукой защитив глаза от солнца, смотрел вслед отъезжавшей крытой арбе.
Григория поразило его тревожное лицо. — Саур, что случилось?
— Мимо моей курганчи проехала арба несчастья...— медленно сказал Саур.
— Черная арба?—переспросил Григорий.— Но может быть это не к тебе.
— Ее послал дядя Шарифбая. Шарифбай просит меня уговорить арбакешей возить груз по три с половиной копейки. Я отказался, дехкане тоже не согласились, теперь они умнее стали, обмануть их трудно. Шарифбай пригрозил мне, это его месть.
Саур выпрямился.
— Пока я живой, они не заедут ко мне во двор, не возьмут моей дочери...
ГЛАВА ПЯТАЯ
Возвращаясь с охоты, Григорий встретил у дверей своей комнаты горничную Клингеля. Она подала ему письмо.Он на ходу прочитал коротенькую записку:
«Григорий Васильевич. Клуб купил большую библиотеку одного старого жителя Нового Ургенча. Волков просит меня и вас разобраться с книгами, составить опись. Приходите...»
Григорий с сожалением окинул глазами свою маленькую уютную комнатку. Ему хотелось на свежую память записать рассказ етарика-дехканина и отдохнуть после охоты, но он не мог отказать Елене в ее просьбе. Он быетро переоделся и пошел в квартиру Клингеля.
Горничная проводила его до комнаты учительницы и постучала в дверь.Молодая девушка приветливо улыбнулась навстречу Григорию.
— Посидите, пока я предупрежу мадам Клингель об уходе.
Небольшая, просто убранная комнатка Елены понравилась Григорию. На стенах ее, окленных светлыми обоями, висели портреты Белинского, Чернышевского; на письменном столе, среди учебников, учебных пособий, тетрадок высился маленький бронзовый бюст Бетховена и стоял дорогой мраморный чернильный прибор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82