Казий с удивлением глядел то на писца, то на Григория.
— Освободить и не брать расходов?— как бы не веря своим ушам, переспросил он.
— Саур ни в чем не виноват,— вмешался Григорий.— Хаким поэтому и распорядился не взыскивать с него расходов.
Казий недоверчиво усмехнулся. Всякого человека, приведенного к нему в судилище, он считал виновным. В долголетней практике казия никогда еще не было случая, чтобы обвиняемый был бы не только признан невиновным, но даже освобожден от расходов по аресту.
Справедливый судья в затруднении вертел в руках казихат, только что составленный его писцом. Его лицо вдруг оживилось:
— Но свои расходы я же должен получить!— воскликнул он.— Казихат составлен, испорчены бумага, чернила, потом мы трудились, составляя его...
Григорий вынул из кармана кошелек и спросил казия, сколько следует ему получить с Саура. Казий протянул руки с растопыренными пальцами. Григорий молча положил на них десять рублей и поднялся . с кошмы. Писец, казия удержал его полу пальто.
— А мне?—Я писал казихат....— Он торопливо зажал в руке три рубля, брошенные Григорием на кошму.
Нукеры не выпускали Саура из судилища и что-то настойчиво требовали с него.
Григорий сердито спросил, почему они задерживают дехканина.
— Мы привели его сюда, дорога дальняя,— выразительно сказал один из нукеров,
Они недовольно взяли по два рубля и, закинув винтовки за плечи, ворча вышли из комнаты.
Григорий вопросительно взглянул на писца хакима.
— Сколько?— спросил он.
Писец в затруднении вертел в руках папаху, не решаясь назвать сумму. Григорий сунул ему в руку пять рублей, обернулся к казию.
— О справедливый судья, все ли .я уплатил? Не осталось ли кого-нибудь, кто не получил с дехканина своей доли?
Казий оглянул свою комнату, в ней кроме него и писца никого не было.
— Получили все,— с сожалением сказал он.
В сопровождении Саура Григорий вышел на улицу. Несколько десятков шагов они прошли молча, когда судилище казия скрылось из вида, Григорий остановился.
— Очень жаль,;Саур, что я раньше не знал о твоем аресте. Мне только сегодня о нем сообщил Лазарев.
Лицо Саура выражало тревогу.
— Я не послушался Лазарева и не отослал моей дочери к нему... Хаким арестовал меня по просьбе Аб-дурахманбая. Я боюсь, они могли увезти мою дочь...
Саур сжал кулаки.
— Я был честным дехканином, я верил .в бога и его справедливость, но если Гульнар...— дйе крупные слезы скатились на его мягкую бородку.
Саур поднял голову.
— Если тигр нападает на наш скот, то мы все, весь народ, собираемся вместе и убиваем его. Неужели мы, народ, не справимся с тигром-ханом, который убивает наших детей?..
Он простился с Григорием и медленно пошел в свою курганчу.
Григорий долго смотрел ему вслед, Его судьба была судьбой сотен тысяч -дехкан. Но разве убийство хана помогло бы им? Вместо Асфендьяр-хана ими стал бы править другой тиран, вместо Волкова обирал бы другой делец. Лазарев говорил Григорию: «Капитализм несет крестьянам угнетение и разорение. Ради обогащения десятка капиталистов разоряются сотни тысяч дехкан...» Григорий вернулся домой и, переодевшись, пошел к Елене. Она встретила его у порога своей комнаты;
— Как Саур?
Он рассказал ей об освобождении Саура и о его тревоге. Елена отпустила руку Григория.
— К сожалению, догадка Саура верна,—печально сказала девушка.— Дочь увезла черная арба.
— Напрасно Саур не отправил Гульнар к своим родственникам в Петро-Александровск,— заметил Григорий.— Русские законы все же не так бесчеловечны, как хивинские.
Елена провела его в свою комнату и взяла со стола лист исписанной бумаги.
— Я то же самое сказала Лазареву, а он подарил мне вот это всеподданнейшее прошение русскоподданой киргизки. Прочитайте вслух этот исторический документ и скажите, есть ли разница между генералом Гнилицким и хивинским ханом?
Григорий присел к столу Елены и развернул прошение, написанное мелким бисерным почерком известного Петро-Александровского адвоката.
Он пропустил пышные титулы императрицы Александры Федоровны и стал читать текст жалобы киргизки Минбулакской волости аула № 6 Айгун Бальджа-новой.
«По киргизскому обычаю я была малым ребенком просватана моим отцом за киргиза Ташима, Ташим в течение нескольких лет платил отцу калым.
Когда наступил день свадьбы, то есть мне исполнилось одиннадцать лет, Ташим вдруг решил жениться на другой девушке. Он потребовал от отца возврата калыма. Но отец мой обеднел к не смог возвратить ему калыма. Ташим решил продать меня, чтобы вернуть свои расходы. Он привел к моему отцу нового жениха, но я не согласилась выйти за него, так как он был болен сифилисом. Тогда Ташим подал на меня и на моего отца жалобу съезду народных судей, требуя возврата калыма. Съезд народных судей разрешил Ташиму выдать меня замуж, то есть продать, и вырученными деньгами покрыть долг отца за калым. Начальник Аму-Дарьинского Отдела генерал Гнилицкий утвердил решение съезда народных судей. Несмотря на все мои слезные жалобы, генерал Гнилицкий приказал полиции привести в исполнение утвержденное им решение, то есть продать меня в рабство сифилитику,
Таким образом, рабство, формально уничтоженное с покорением русскими Туркестана, фактически существует!
Полиция помогла Ташиму водворить меня в дом сифилитика-мужа, мулла обвенчал нас. Муж мой дорого заплатил за меня Ташиму, он излишками поделился с народными судьями.
По закону решение съезда народных судей, утвержденное русской администрацией, является окончательным, никто не может отменить его.
Я осмелилась просить ваше императорское высоче-ство впредь запретить в империи продавать, как скот, несчастных женщин. И я умоляю матерь народов Рос-сии освободить меня от моего мужа»...
— Чго же ответила императрица на это прошение?— спросил Григорий.
— Матерь народов России ответила, что она не может нарушать освященных веками обычаев мусульман...
Григорий медленно свернул прошение.
— Вы правы, Лена. Обращаться к защите закона бессмысленно и бесполезно. Тут все дело только в системе нашего полицейского государства.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Дружный напор хана, духовенства и коммерсантов внес смятение в ряды дехкан. Арест Саура и многих авторитетных крестьян окончательно сломил их упор ство. Хлопок широкой волной хлынул на пункты прием ки, на хлопкоочистительные заводы. На рынке опять появилась пшеница.
Приемщики жаловались хозяевам на возросшую строптивость дехкан, на их угрозы нагайками при спорах. Коммерсанты, озабоченные наступлениями сроков сдачи волокна по договорам, предлагали своим служащим мириться с грубостью дехкан. Однако они строго взыскивали с приемщиков при малейшем отступлении от своих стандартов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82