— Радио, бабушка, здесь нет? — спросил Антек.
— Чего? Радио? А откуда ему быть?
— Что же это, отец не мог устроить?
— Твой-то? Ему и без того забот хватало...
— А теперь вот убежал...
— Что ему в Варшаве было делать? Ждать, пока застрелят?
— А на дорогах лучше, что ли? Бр-р-р...
Тем временем, подоив коров, вернулась Анелька.
— Ты не ходи, Антек,— сказала она.— Как стемнеет, пойдем к соседу. Два километра отсюда. У него есть радио.
— И вы оставайтесь,— сказал Антек.
— Нет, нет, нам надо идти,— сказал Вилек.— Ведь есть же где-то наши войска.
— Лишь бы только попались наши! — усмехнулся Людвик.
Но даже горькие мысли не охладили его темперамента. Людвик всегда держался молодцевато, вид у него был такой, словно он танцует на чьей-то свадьбе. Было в нем что-то вызывающее симпатию, хоть и выглядел он хмурым. Неожиданно он обнял Антека и поцеловал его.
— Вместо твоей сестрицы — тебя, — сказал он. Анеля засмеялась.
— Можно и меня. Я не из стыдливых. Но ее Людвик не стал целовать.
Выйдя за ворота, на дорогу, они простились так, словно расставались после кино, и Вилек с Людвиком пошли в сторону Седльц.
— Через четыре километра будет большое шоссе! — крикнула им вслед Анелька.
— Спасибо! — откликнулись они и помахали рукой. Антек с Анелькой стояли у ворот до тех пор, пока фигурки двух солдат не исчезли за поворотом. Небо над лесом уже потемнело.
— Пошли в дом,— сказала Анеля.
— И дай мне чего-нибудь поесть, а то я с голоду умираю,— вздохнул Антек.
— Яичницы с картошкой дам,— сказала она,— плита давно уж топится.
— Жалко, что ты их не покормила.
— Консервы же взяли,— сказала Анеля, и они прошли в дом.
Неожиданно на душе у них стало легко и весело. Как будто свалилась какая-то тяжесть и уже не нужно было ни о чем думать. Не слышно немецких самолетов — вот и война как будто отодвинулась. «А может, это все неправда? — думал каждый из них.— Может, и войны-то никакой нет? А может, немцы вернутся к себе? Возьмут и уйдут к чертовой бабушке?»
— Водка у тебя есть? — спросил Антек.
— А ты что, паршивец, и водку уже пьешь? — ответила «сестрица».
— Так есть или нет?
— Есть, да не про твою честь... Выпили.
— А знаешь, раз я завтра пойду в Седльцы, надо бы раздобыть для меня какую-нибудь гражданскую одежку. Не найдется ли у вас чего-нибудь такого?
— Вот бабка заснет, погляжу в сундуке. Что-то должно быть.
— Еще от дедушки?
— Ну да, тоже мне богач!.. Владек все оставил, когда скрылся.
— Какой Владек?
— Как какой? Брат твоего отца.
— У отца нет брата.
— Значит, тебе никогда не говорили? Брат Франека, Владек..,
— Впервые слышу.
— Так вот, был. Только скрылся. Сначала сидел в кутузке, а потом перебежал. В Россию.
— Что ты говоришь?
— Вот от него и осталось много всякого...
Неожиданно перед самым домом послышался гул мотора. Анеля выглянула в окно.
— Езус-Мария, немцы! — тихо вскрикнула она.— Беги, Антек!
— Как, уже?
— Да ну, скорей же! За дом давай и в сарай. Я приду сейчас.
Антек выскочил в открытое окно и, пробравшись вдоль задней стены, нырнул в сарай. Все службы у старой Голомбековой стояли прямоугольником, окружая небольшой грязный двор с грудой навоза посредине. Влетев в сарай, Антек зарылся в углу в сене, еще не вполне осознав, что произошло. В сарае чем-то пахло и было душно. Минут через пятнадцать, тихо открыв двери, явилась Анелька.
— Иди,— шепнула она.
Она разгребла сено, и Антек увидел дверь, ведущую в каменную пристройку. Анеля открыла ее.
— Сиди тут, пока я не приду.
— А они что?
— Молоко пьют.
Дверка за ним закрылась, и он слышал, как Анелька заваливает ее сеном. Было темно и душно. Повсюду валялись какие-то орудия и инструменты, и он не смел шевельнуться, чтобы ненароком чего-нибудь не опрокинуть.
Через некоторое время он услышал, как завыл мотор и машина, отъехав от дома, кажется, повернула в том направлении, откуда прибыла,— в сторону, противоположную Седльцам.
«Наконец-то уехали»,— подумал он.
Но Анелька все не приходила. Наверно, была уже поздняя ночь.
И вдруг он услышал, как тихо-тихо отворяется дверь сарая, как Анеля отваливает сено и открывает дверь в его каморку.
— Антось, ты тут? — спросила она довольно громко.
— А что?
— Уехали. Потом вернулись. Спрашивали, не было ли тут солдат.
— Так это действительно немцы?
— А что ты так дивишься?
— Немцы? Тут?
— Сказали, что за ними ух какая сила идет!
— А как же они говорили?
— Да один малость по-польски умеет. Анелька прикоснулась к нему в темноте.
— Я тебе одежду и белье принесла. Это Владека. Раздевайся.
— Здесь?
— Лучше здесь. Бабка не увидит.
— А она не спит?
— Ну да! С ней чуть не родимчик. Страх как этих немцев напугалась.
— А ты нет?
— И я. Ну держи»
Антек скинул армейскую куртку.
— А сапоги?
— Оставайся в этих» Они у тебя короткие...
— Ну ладно.
— Разделся уже?
— Нет еще.
— Давай скорей.
Антек почувствовал, как Анелька стаскивает с него рубашку, и вдруг она прильнула к нему, уже не думая ни о какой одежде.
— Дай рубашку,— дрожа, сказал Антек.— Где она?
— Погоди,— сказала Анелька.
И Антек почувствовал, как она, обхватив его голову, ищет губами губы.
IX
Спыхала прикоснулся к плечу пани Эвелины.
— Простите.
Ройская подняла голову, но не повернула к нему лица.
— Простите, но сейчас этого нельзя себе позволять,— сказал вдруг Спыхала серьезным и проникновенным тоном.— Именно сейчас. Сейчас надо держаться как можно крепче.
— Я знаю,— сказала пани Эвелина, не вставая с колен.
И при этом подумала: «Какой необычный голос у Казимежа, Совсем иной, чем минуту назад. Вот сейчас, кажется, он говорит совершенно искренне».
— Тетя, тетя! — послышался сзади них мужской голос. Оба быстро встали. В дверях часовенки стоял высокий стройный юноша.
— Что вы тут делаете, у дяди Юзека?
— Анджей! — воскликнула Ройская.— Откуда ты взялся?
Они вышли в сад. От ясного, почти летнего дня сразу же пришли в себя. Анджей Голомбек поцеловал Ройской руки. Спыхалу поразила необыкновенная красота юноши. Одет он был в какое-то подобие военного костюма, из-под куртки выглядывал воротничок шелковой рубашки, охватывающий загорелую шею. Густые темные волосы падали на лоб, и он то и дело откидывал их нервным движением руки. На запыленном лице виднелись складки от усталости, сапоги были в пыли.
— Анджей, откуда ты взялся?
— Пришел из Варшавы,— хрипло ответил юноша.— Пешком. То есть не всю дорогу, конечно, иногда подвозили — от одного городка до другого.
— Идем, ты же наверняка голодный,— сказала Ройская, не тратя времени на подробные расспросы.— Пошли в дом.
И они направились к дому. Ройская впереди, энергичным, быстрым шагом, за нею Анджей и уж потом Спыхала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170