Слава о местных магазинах беспошлинной торговли разнеслась далеко за пределы островной зоны, и теперь люди с удовольствием убеждались, что это не рекламный трюк, а самая настоящая правда.
– Я тут думал о нас с тобой… – неожиданно сказал Хуан Антонио, и сердце Иренэ радостно забилось. Неужели он наконец решился? Неужели вот она – награда за все ее муки в этом круизе?
– Ты думал о… нашей свадьбе? – осторожно спросила она. – Значит…
– Ничего не получится, Иренэ…
– Что ты говоришь?!
– Понимаешь, Моника не любит тебя… Моя сестра, я думаю, тоже… А я…
– Ты меня обожаешь! – перебила Иренэ. – А это главное!
Она поцеловала его, не давая ему договорить, и, засмеявшись, попыталась перевести все в шутку:
– Ну хватит, хватит! Не делай такое лицо! Все будет прекрасно. Пройдет немного времени, и ты сам увидишь… Ты будешь приходить с работы, а мы с Моникой будем радостно встречать тебя в нашем доме…
– Я же сказал… – Хуан Антонио не принял ее веселого тона. – Моника вряд ли на это согласится…
– Ей придется согласиться! – неожиданно жестко сказала Иренэ. – Если, конечно, она не хочет отправиться в интернат.
Иренэ сама поняла, что сказала что-то не то. Глаза Хуана Антонио блеснули неприятным стальным блеском. Иренэ решила, что лучше всего будет закончить этот разговор.
– Довольно, довольно… – сказала она. – Не будем больше спорить…
– Я не спорю с тобой, – упрямо ответил Хуан Антонио. – Но предупреждаю, что ни в коем случае не отправлю дочь в интернат…
– Хватит! Я не хочу больше говорить об этой соплячке! – взорвалась Иренэ.
– Эта соплячка – моя дочь! – сказал Хуан Антонио. – И если придется выбирать между ней и тобой, я, не задумываясь, выберу ее!
Он повернулся и пошел прочь. Иренэ догнала его.
– Ладно, ладно, не будем больше об этом… – уговаривала она. – Если бы не все эти люди вокруг, я бы сейчас просто расплакалась…
– Давай сменим тему, – предложил Хуан Антонио.
– Ты не был таким до того, как познакомился с этой… Даниэлой. Не думай, что я ничего не замечаю, – с упреком сказала Иренэ.
– Глупости!
– Нет, это правда! Ты ни одной юбки не пропускаешь! Ты же знаешь, как я люблю тебя и как страдаю!
– Может, это тебе наказание, кара господня… – усмехнулся Хуан Антонио.
– За что?!
– Ты была инициатором нашей связи. Решила заняться мной, хотя и знала, что я женат и счастлив в браке… Со временем за все приходится платить!
Иренэ не выдержала и расплакалась. Слезы успокоили и отрезвили ее. Видимо, спорами да упреками она сейчас многого не добьется. Лучше попытаться разжалобить Хуана Антонио. Она знала, что он не любил женских слез. Они раздражали его. Но действовать нужно было немедленно, иначе затянувшейся спор мог перерасти в серьезную размолвку.
– То, что ты говоришь, глубоко ранит меня, – жалостно сказала Иренэ.
– Я просто стараюсь быть с тобой искренним.
– В таком случае мне очень жаль, что ты так думаешь. Но я люблю тебя. А кто любит, тот терпит.
– Тебе незачем меня «терпеть»!
– Я повторяю – кто любит, тот терпит, – Иренэ подняла заплаканное лицо и обняла Хуана Антонио. – Я постараюсь проявлять больше… такта по отношению к Монике. Насчет интерната я просто пошутила. Правда… Но это не значит, что какая-то там Даниэла сможет перебежать мне дорогу! Если еще раз увижу ее с тобой, изуродую до неузнаваемости!
Иренэ улыбнулась и поцеловала Хуана Антонио долгим, горячим поцелуем.
После обеда, когда он уснул в каюте, Иренэ долго смотрела на него, словно пытаясь разглядеть именно сейчас, пока лицо его было в покое, то новое, что неожиданно появилось в нем в последние дни. Она видела, что море, корабль, острова, все, к чему так стремятся люди, мало волнуют его. А ведь раньше он таким не был. Уж кто-кто, а Хуан Антонио умел получать удовольствие от жизни. Теперь он бродил по палубе корабля или, как сегодня, по острову, не обращая внимания на окружавшую его жизнь, не радуясь ей, не стремясь к новым впечатлениям… Он только думал и думал о чем-то своем, вернее, мечтал, Иренэ определяла это по странной улыбке появлявшейся иногда у него на губах… Хуан Антонио – мечтатель! Кто бы ей сказал об этом еще несколько дней назад! Вот бы она посмеялась! Но сейчас ей было не до смеха. Она заметила, что Хуан Антонио даже вроде бы стал мягче к окружающим, включая и ее – Иренэ, несмотря на их частые стычки. Только эта новая мягкость не радовала ее. Эта мягкость была производным той внутренней силы, которая появляется у человека, твердо знающего, что ему нужно. Иренэ подозревала, что сила эта не прибавляет ей очков в борьбе за Хуана Антонио, а значит и за свое собственное обеспеченное будущее. Но она была не из тех людей, что легко сдаются.
– Тебе не удастся отделаться от меня! – прошептала она глядя на спящего Хуана Антонио. – Я не допущу этого!
Даниэла и Джина по возвращении с Сан-Мартина сразу же отправились в сауну. Усталось сползала с них, как старая кожа со змеи.
– Господи, как хорошо… – блаженно прошептала Джина.
– Чудесно, – согласилась Даниэла.
– Окажись здесь сейчас Хуан Антонио, ты бы ему в любви объяснилась! Что? Не так? – Джина весело подмигнула подруге.
– Джина, почему так бывает? – закрывая глаза, спросила Даниэла.
– Что?
– Ну вот это… притяжение, что вдруг возникает между людьми?
– Это все флюиды… – Джина протянула руку и взяла чашку с настоем ароматных трав. – Хороший чаек… Даже при такой температуре… Послушай, как ты думаешь, Ханс говорил серьезно, когда предложил мне выйти за него?
– Не знаю. Может быть. Может, у них в Германии все так быстро…
– Это мне, наверное, кажется, что быстро… – вздохнула Джина. – Потому что Фелипе совершенно никуда не торопится…
– Я уверена, что он тебя любит, – успокоила одругу Даниэла.
– Любит… – недоверчиво протянула Джина. – Любит-любит, только замуж не зовет… Ну ничего… Вот увидишь, как его скрючит от ревности, когда я вернусь домой с моим немцем-красавцем под ручку…
Джина изобразила гримасу, которую, по ее мнению, должен был состроить Фелипе, и подруги дружно расхохотались.
Вечером в ресторане к ним подсел Ханс. Джина, как всегда в его присутствии, болтала без умолку, отчаянно жестикулируя для того, чтобы облегчить немцу понимание, и чуть было не сбросила со стола соусницу.
– Ничего, – заявила она, едва успев ухватить посудину, – тут столько всяких соусов, что одним больше, одним меньше – не важно. А вообще нас слишком вкусно кормят! Скоро я не влезу в свой купальник!
– Не страшно, вернемся в Мексику и сядем на диету, – улыбнулась Даниэла.
– А я не боюсь потолстеть, – заявил Ханс.
– Ну и правильно, Хансик! – воскликнула Джина. – Господи! Завтра нас ждут Сан-Джон и Сан-Томас, представляете?
– Только ты не должна скупать все подряд, как на Сан-Мартине, – предупредила Даниэла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
– Я тут думал о нас с тобой… – неожиданно сказал Хуан Антонио, и сердце Иренэ радостно забилось. Неужели он наконец решился? Неужели вот она – награда за все ее муки в этом круизе?
– Ты думал о… нашей свадьбе? – осторожно спросила она. – Значит…
– Ничего не получится, Иренэ…
– Что ты говоришь?!
– Понимаешь, Моника не любит тебя… Моя сестра, я думаю, тоже… А я…
– Ты меня обожаешь! – перебила Иренэ. – А это главное!
Она поцеловала его, не давая ему договорить, и, засмеявшись, попыталась перевести все в шутку:
– Ну хватит, хватит! Не делай такое лицо! Все будет прекрасно. Пройдет немного времени, и ты сам увидишь… Ты будешь приходить с работы, а мы с Моникой будем радостно встречать тебя в нашем доме…
– Я же сказал… – Хуан Антонио не принял ее веселого тона. – Моника вряд ли на это согласится…
– Ей придется согласиться! – неожиданно жестко сказала Иренэ. – Если, конечно, она не хочет отправиться в интернат.
Иренэ сама поняла, что сказала что-то не то. Глаза Хуана Антонио блеснули неприятным стальным блеском. Иренэ решила, что лучше всего будет закончить этот разговор.
– Довольно, довольно… – сказала она. – Не будем больше спорить…
– Я не спорю с тобой, – упрямо ответил Хуан Антонио. – Но предупреждаю, что ни в коем случае не отправлю дочь в интернат…
– Хватит! Я не хочу больше говорить об этой соплячке! – взорвалась Иренэ.
– Эта соплячка – моя дочь! – сказал Хуан Антонио. – И если придется выбирать между ней и тобой, я, не задумываясь, выберу ее!
Он повернулся и пошел прочь. Иренэ догнала его.
– Ладно, ладно, не будем больше об этом… – уговаривала она. – Если бы не все эти люди вокруг, я бы сейчас просто расплакалась…
– Давай сменим тему, – предложил Хуан Антонио.
– Ты не был таким до того, как познакомился с этой… Даниэлой. Не думай, что я ничего не замечаю, – с упреком сказала Иренэ.
– Глупости!
– Нет, это правда! Ты ни одной юбки не пропускаешь! Ты же знаешь, как я люблю тебя и как страдаю!
– Может, это тебе наказание, кара господня… – усмехнулся Хуан Антонио.
– За что?!
– Ты была инициатором нашей связи. Решила заняться мной, хотя и знала, что я женат и счастлив в браке… Со временем за все приходится платить!
Иренэ не выдержала и расплакалась. Слезы успокоили и отрезвили ее. Видимо, спорами да упреками она сейчас многого не добьется. Лучше попытаться разжалобить Хуана Антонио. Она знала, что он не любил женских слез. Они раздражали его. Но действовать нужно было немедленно, иначе затянувшейся спор мог перерасти в серьезную размолвку.
– То, что ты говоришь, глубоко ранит меня, – жалостно сказала Иренэ.
– Я просто стараюсь быть с тобой искренним.
– В таком случае мне очень жаль, что ты так думаешь. Но я люблю тебя. А кто любит, тот терпит.
– Тебе незачем меня «терпеть»!
– Я повторяю – кто любит, тот терпит, – Иренэ подняла заплаканное лицо и обняла Хуана Антонио. – Я постараюсь проявлять больше… такта по отношению к Монике. Насчет интерната я просто пошутила. Правда… Но это не значит, что какая-то там Даниэла сможет перебежать мне дорогу! Если еще раз увижу ее с тобой, изуродую до неузнаваемости!
Иренэ улыбнулась и поцеловала Хуана Антонио долгим, горячим поцелуем.
После обеда, когда он уснул в каюте, Иренэ долго смотрела на него, словно пытаясь разглядеть именно сейчас, пока лицо его было в покое, то новое, что неожиданно появилось в нем в последние дни. Она видела, что море, корабль, острова, все, к чему так стремятся люди, мало волнуют его. А ведь раньше он таким не был. Уж кто-кто, а Хуан Антонио умел получать удовольствие от жизни. Теперь он бродил по палубе корабля или, как сегодня, по острову, не обращая внимания на окружавшую его жизнь, не радуясь ей, не стремясь к новым впечатлениям… Он только думал и думал о чем-то своем, вернее, мечтал, Иренэ определяла это по странной улыбке появлявшейся иногда у него на губах… Хуан Антонио – мечтатель! Кто бы ей сказал об этом еще несколько дней назад! Вот бы она посмеялась! Но сейчас ей было не до смеха. Она заметила, что Хуан Антонио даже вроде бы стал мягче к окружающим, включая и ее – Иренэ, несмотря на их частые стычки. Только эта новая мягкость не радовала ее. Эта мягкость была производным той внутренней силы, которая появляется у человека, твердо знающего, что ему нужно. Иренэ подозревала, что сила эта не прибавляет ей очков в борьбе за Хуана Антонио, а значит и за свое собственное обеспеченное будущее. Но она была не из тех людей, что легко сдаются.
– Тебе не удастся отделаться от меня! – прошептала она глядя на спящего Хуана Антонио. – Я не допущу этого!
Даниэла и Джина по возвращении с Сан-Мартина сразу же отправились в сауну. Усталось сползала с них, как старая кожа со змеи.
– Господи, как хорошо… – блаженно прошептала Джина.
– Чудесно, – согласилась Даниэла.
– Окажись здесь сейчас Хуан Антонио, ты бы ему в любви объяснилась! Что? Не так? – Джина весело подмигнула подруге.
– Джина, почему так бывает? – закрывая глаза, спросила Даниэла.
– Что?
– Ну вот это… притяжение, что вдруг возникает между людьми?
– Это все флюиды… – Джина протянула руку и взяла чашку с настоем ароматных трав. – Хороший чаек… Даже при такой температуре… Послушай, как ты думаешь, Ханс говорил серьезно, когда предложил мне выйти за него?
– Не знаю. Может быть. Может, у них в Германии все так быстро…
– Это мне, наверное, кажется, что быстро… – вздохнула Джина. – Потому что Фелипе совершенно никуда не торопится…
– Я уверена, что он тебя любит, – успокоила одругу Даниэла.
– Любит… – недоверчиво протянула Джина. – Любит-любит, только замуж не зовет… Ну ничего… Вот увидишь, как его скрючит от ревности, когда я вернусь домой с моим немцем-красавцем под ручку…
Джина изобразила гримасу, которую, по ее мнению, должен был состроить Фелипе, и подруги дружно расхохотались.
Вечером в ресторане к ним подсел Ханс. Джина, как всегда в его присутствии, болтала без умолку, отчаянно жестикулируя для того, чтобы облегчить немцу понимание, и чуть было не сбросила со стола соусницу.
– Ничего, – заявила она, едва успев ухватить посудину, – тут столько всяких соусов, что одним больше, одним меньше – не важно. А вообще нас слишком вкусно кормят! Скоро я не влезу в свой купальник!
– Не страшно, вернемся в Мексику и сядем на диету, – улыбнулась Даниэла.
– А я не боюсь потолстеть, – заявил Ханс.
– Ну и правильно, Хансик! – воскликнула Джина. – Господи! Завтра нас ждут Сан-Джон и Сан-Томас, представляете?
– Только ты не должна скупать все подряд, как на Сан-Мартине, – предупредила Даниэла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121