– Ну, все беременеют, кроме меня. Я тоже хочу. Хочу, чтобы меня тошнило, хочу падать в обморок, хочу, чтобы среди ночи, на рассвете мне смертельно захотелось бы съесть чего-нибудь особенного. Ты смейся, смейся надо мной! Я уже вижу тебя, меняющим пеленки нашему малышу.
– Ну уж нет! Этого ты от меня не дождешься. Что я с ума сошел, что ли? Для чего тогда вы, женщины? Я не против равенства полов, но существуют же чисто женская и чисто мужская работы.
– О, дорогой, со мной тебе придется поменять свой образ мыслей.
– Нет, я хотел сказать, что я не отказываюсь, но одно из двух: либо я меняю пеленки, либо я работаю.
– А я, значит, должна делать и то, и другое?
– Знаешь, когда у нас будут дети, тебе придется оставить работу.
– И не подумаю, – Джина взяла со столика сумку. – Ну, пойдем, а то мы опоздаем к Даниэле и Хуану Антонио.
Даниэла и Хуан Антонио принимали гостей. Друзья обменивались новостями, шутили, и только Рамон чувствовал себя не в своей тарелке в этом доме. Хуан Антонио встретил его весьма прохладно. Воспользовавшись тем, что гости постоянно переходили из одной комнаты в другую, Рамон уединился в библиотеке. В гостиной в центре внимания была Джина. Благодаря своему веселому нраву, она умела расположить к себе людей.
– Как бы мне хотелось оказаться сейчас где-нибудь в Акапулько, на пляже и в бикини.
– Ты уже довольно загорела на теплоходе, – заметил Фелипе.
– Рамон очень любить загорать, – сказала Сония. – Мы иногда загораем в саду.
– Как здорово, что у тебя дом с садом, где можно загорать. Я серьезно подумываю купить дом в Куернаваке. С огромным садом, – заявила Долорес.
– Не разбрасывайтесь так деньгами, Долорес. Если вы купите все, о чем «подумываете», деньги быстро испарятся, – усмехнулся Хуан Антонио.
Долорес закусила губу. Хуан Антонио правильно подметил. Став обладательницей огромного состояния, Долорес начала строить планы, куда бы эти деньги потратить, и очень часто начинала свои заявления с фразы: «Я серьезно подумываю» или «Мы с Ракель серьезно подумываем», а дальше она давала волю своей фантазии. За последние двадцать четыре часа она «серьезно подумывала» купить массу вещей, начиная от самолета, чтобы в конце недели можно было слетать на нем на пляж в Акапулько, и кончая яхтой.
Кроме того, она «серьезно подумывала» нанять шофера для своего мотоцикла, и не какого-нибудь, а обязательно в униформе. Единственное, что ее смущало, что тогда ей придется сидеть на мотоцикле за ним, крепко обхватив его за талию.
– Было бы забавно составить список всего того, что Долорес собирается купить на деньги, которые ей оставил Хустино, – сказал Хуан Антонио, подходя к Мануэлю. – Скажи, а как себя чувствует человек, проснувшийся однажды утром миллионером?
– Оставь свои шуточки, – насупился Мануэль. – Я не хочу об этом говорить. Я вообще против того, чтобы мама приняла это наследство.
Даниэла подошла к Каролине и протянула ей бокал с аперитивом.
– Знаешь, я хотела тебя попросить, чтобы ты пришла с мамой. Но, честно говоря, у меня просто вылетело из головы.
– Мы с ней сейчас в ссоре.
– Почему, Каролина?
– Она хочет жить с нами, а это невозможно, не так ли, дорогая? – вмешался Херардо.
– Я обязательно с ней поговорю. Вы должны помириться, – сказала Даниэла.
В детской обстановка была куда менее непринужденной. Лало и Фико впервые были в доме Моники и очень смущались. Девочки тоже не спешили с ними знакомиться. Моника разговаривала с Маргаритой.
– Я так рада, что мы помирились.
– Я не злопамятна, – сказала Маргарита. – Я твоя подруга и люблю тебя.
– А я удивилась, почему меня пригласили, – заметила Летисия.
– Даниэла хочет быть тебе другом, – объяснила Моника.
– Вряд ли ей это удастся, – усмехнулась Летисия и первая заговорила с мальчиками. – А вы что все время молчите? Языки проглотили?
– А о чем говорить? – удивился Лало и, вспомнив о правилах хорошего тона, сказал: – Я очень рад тебя видеть, Моника. И познакомиться с твоими подругами тоже.
– Твои родители дружат с Даниэлой? – допытывалась Летисия.
– Да. И я ее тоже очень люблю, – простодушно ответил Лало.
– А твои? Тоже, наверно, ее друзья? – спросила Летисия у Фико.
– Нет. Это мы с Лало друзья, учимся в одном классе. Лало – мой лучший друг.
– Ну и страшненькие же у тебя друзья, Лало, – окинув презрительным взглядом Фико, сказала Летисия.
– Не обращай внимания на Летисию! Она пошутила. Я рада, что ты пришел, – вспомнила Моника о своих обязанностях радушной хозяйки.
– Оказывается, мы все – ровесники, – улыбнулась Маргарита.
– Но я – самая высокая из вас. Девочки растут быстрее, чем мальчики. И мы умнее вас, – с независимым видом произнесла Летисия.
– У меня папа небольшого роста, – как бы оправдываясь, сказал Фико. Ему очень хотелось понравиться этой высокой, умной и красивой Летисии.
– Вот ты и будешь карликом. Фи, карлик! Какой ужас! – засмеялась Летисия прямо ему в лицо.
– Мой муж никогда меня не понимал. И моя мать тоже. Я боюсь, что и брат не понимает меня, – пожаловалась Сония Долорес.
Хуан Антонио услышал ее и вмешался:
– Не говори так! Я сказал, что думаю.
– Рамон со мной не из-за денег, – Сония поставила рюмку на стол. – Он всегда был беден и привык сам обеспечивать себя.
– Да. Но, видно, теперь он открыл новый способ зарабатывать себе на жизнь, а? – криво усмехнулся Хуан Антонио.
– Не надо, прошу вас! Мы здесь собрались, чтобы приятно провести время, – взмолилась Даниэла.
– Да, ты права. Сония, прости меня. Давай все забудем? – предложил Хуан Антонио, но было уже поздно.
– Лучше я пойду. Мне вообще не надо бывать у вас. Я уже устала это выслушивать, – вздохнула Сония. И пошла разыскивать Рамона, чтобы уехать домой.
– Мне тоже не по душе связь Сонии и Рамона, но мне кажется, что ты слишком суров к сестре, – упрекнул Хуана Антонио Мануэль.
– Эта связь возмутительна! – жестко ответил Хуан Антонио.
– Это же твоя сестра! – всплеснула руками Даниэла.
– Она переживает, что ты так отзываешься о ней. Закончится тем, что ты окончательно оттолкнешь ее от себя. Но ты ведь этого не хочешь? – втолковывал приятелю Мануэль. – Успокойся, она тебя любит, но все имеет свой предел.
– Хорошо. Ты меня убедил. Я больше не открою рта, – Хуан Антонио попытался улыбнуться.
– А я уж прослежу, чтобы так и было, – заключила Даниэла.
В эту же субботу были гости и в доме Леопольдо и Иренэ. Иренэ лежала на кровати в спальне и меньше всего на свете хотела принимать гостей. Леопольдо вошел, открыв дверь тростью:
– Уже пришли, как ты их называешь, выжившие из ума старики.
– Вот и хорошо! Надеюсь, вам будет весело, – сказала Иренэ, глядя в потолок.
– Тебя ждут.
– Мне не хочется их видеть.
Леопольдо ударил тростью по кровати:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
– Ну уж нет! Этого ты от меня не дождешься. Что я с ума сошел, что ли? Для чего тогда вы, женщины? Я не против равенства полов, но существуют же чисто женская и чисто мужская работы.
– О, дорогой, со мной тебе придется поменять свой образ мыслей.
– Нет, я хотел сказать, что я не отказываюсь, но одно из двух: либо я меняю пеленки, либо я работаю.
– А я, значит, должна делать и то, и другое?
– Знаешь, когда у нас будут дети, тебе придется оставить работу.
– И не подумаю, – Джина взяла со столика сумку. – Ну, пойдем, а то мы опоздаем к Даниэле и Хуану Антонио.
Даниэла и Хуан Антонио принимали гостей. Друзья обменивались новостями, шутили, и только Рамон чувствовал себя не в своей тарелке в этом доме. Хуан Антонио встретил его весьма прохладно. Воспользовавшись тем, что гости постоянно переходили из одной комнаты в другую, Рамон уединился в библиотеке. В гостиной в центре внимания была Джина. Благодаря своему веселому нраву, она умела расположить к себе людей.
– Как бы мне хотелось оказаться сейчас где-нибудь в Акапулько, на пляже и в бикини.
– Ты уже довольно загорела на теплоходе, – заметил Фелипе.
– Рамон очень любить загорать, – сказала Сония. – Мы иногда загораем в саду.
– Как здорово, что у тебя дом с садом, где можно загорать. Я серьезно подумываю купить дом в Куернаваке. С огромным садом, – заявила Долорес.
– Не разбрасывайтесь так деньгами, Долорес. Если вы купите все, о чем «подумываете», деньги быстро испарятся, – усмехнулся Хуан Антонио.
Долорес закусила губу. Хуан Антонио правильно подметил. Став обладательницей огромного состояния, Долорес начала строить планы, куда бы эти деньги потратить, и очень часто начинала свои заявления с фразы: «Я серьезно подумываю» или «Мы с Ракель серьезно подумываем», а дальше она давала волю своей фантазии. За последние двадцать четыре часа она «серьезно подумывала» купить массу вещей, начиная от самолета, чтобы в конце недели можно было слетать на нем на пляж в Акапулько, и кончая яхтой.
Кроме того, она «серьезно подумывала» нанять шофера для своего мотоцикла, и не какого-нибудь, а обязательно в униформе. Единственное, что ее смущало, что тогда ей придется сидеть на мотоцикле за ним, крепко обхватив его за талию.
– Было бы забавно составить список всего того, что Долорес собирается купить на деньги, которые ей оставил Хустино, – сказал Хуан Антонио, подходя к Мануэлю. – Скажи, а как себя чувствует человек, проснувшийся однажды утром миллионером?
– Оставь свои шуточки, – насупился Мануэль. – Я не хочу об этом говорить. Я вообще против того, чтобы мама приняла это наследство.
Даниэла подошла к Каролине и протянула ей бокал с аперитивом.
– Знаешь, я хотела тебя попросить, чтобы ты пришла с мамой. Но, честно говоря, у меня просто вылетело из головы.
– Мы с ней сейчас в ссоре.
– Почему, Каролина?
– Она хочет жить с нами, а это невозможно, не так ли, дорогая? – вмешался Херардо.
– Я обязательно с ней поговорю. Вы должны помириться, – сказала Даниэла.
В детской обстановка была куда менее непринужденной. Лало и Фико впервые были в доме Моники и очень смущались. Девочки тоже не спешили с ними знакомиться. Моника разговаривала с Маргаритой.
– Я так рада, что мы помирились.
– Я не злопамятна, – сказала Маргарита. – Я твоя подруга и люблю тебя.
– А я удивилась, почему меня пригласили, – заметила Летисия.
– Даниэла хочет быть тебе другом, – объяснила Моника.
– Вряд ли ей это удастся, – усмехнулась Летисия и первая заговорила с мальчиками. – А вы что все время молчите? Языки проглотили?
– А о чем говорить? – удивился Лало и, вспомнив о правилах хорошего тона, сказал: – Я очень рад тебя видеть, Моника. И познакомиться с твоими подругами тоже.
– Твои родители дружат с Даниэлой? – допытывалась Летисия.
– Да. И я ее тоже очень люблю, – простодушно ответил Лало.
– А твои? Тоже, наверно, ее друзья? – спросила Летисия у Фико.
– Нет. Это мы с Лало друзья, учимся в одном классе. Лало – мой лучший друг.
– Ну и страшненькие же у тебя друзья, Лало, – окинув презрительным взглядом Фико, сказала Летисия.
– Не обращай внимания на Летисию! Она пошутила. Я рада, что ты пришел, – вспомнила Моника о своих обязанностях радушной хозяйки.
– Оказывается, мы все – ровесники, – улыбнулась Маргарита.
– Но я – самая высокая из вас. Девочки растут быстрее, чем мальчики. И мы умнее вас, – с независимым видом произнесла Летисия.
– У меня папа небольшого роста, – как бы оправдываясь, сказал Фико. Ему очень хотелось понравиться этой высокой, умной и красивой Летисии.
– Вот ты и будешь карликом. Фи, карлик! Какой ужас! – засмеялась Летисия прямо ему в лицо.
– Мой муж никогда меня не понимал. И моя мать тоже. Я боюсь, что и брат не понимает меня, – пожаловалась Сония Долорес.
Хуан Антонио услышал ее и вмешался:
– Не говори так! Я сказал, что думаю.
– Рамон со мной не из-за денег, – Сония поставила рюмку на стол. – Он всегда был беден и привык сам обеспечивать себя.
– Да. Но, видно, теперь он открыл новый способ зарабатывать себе на жизнь, а? – криво усмехнулся Хуан Антонио.
– Не надо, прошу вас! Мы здесь собрались, чтобы приятно провести время, – взмолилась Даниэла.
– Да, ты права. Сония, прости меня. Давай все забудем? – предложил Хуан Антонио, но было уже поздно.
– Лучше я пойду. Мне вообще не надо бывать у вас. Я уже устала это выслушивать, – вздохнула Сония. И пошла разыскивать Рамона, чтобы уехать домой.
– Мне тоже не по душе связь Сонии и Рамона, но мне кажется, что ты слишком суров к сестре, – упрекнул Хуана Антонио Мануэль.
– Эта связь возмутительна! – жестко ответил Хуан Антонио.
– Это же твоя сестра! – всплеснула руками Даниэла.
– Она переживает, что ты так отзываешься о ней. Закончится тем, что ты окончательно оттолкнешь ее от себя. Но ты ведь этого не хочешь? – втолковывал приятелю Мануэль. – Успокойся, она тебя любит, но все имеет свой предел.
– Хорошо. Ты меня убедил. Я больше не открою рта, – Хуан Антонио попытался улыбнуться.
– А я уж прослежу, чтобы так и было, – заключила Даниэла.
В эту же субботу были гости и в доме Леопольдо и Иренэ. Иренэ лежала на кровати в спальне и меньше всего на свете хотела принимать гостей. Леопольдо вошел, открыв дверь тростью:
– Уже пришли, как ты их называешь, выжившие из ума старики.
– Вот и хорошо! Надеюсь, вам будет весело, – сказала Иренэ, глядя в потолок.
– Тебя ждут.
– Мне не хочется их видеть.
Леопольдо ударил тростью по кровати:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121