Подбежавший Рамон схватил Альму и отшвырнул в сторону.
– Убирайся! И чтобы я больше тебя не видел! – крикнул он.
Девушка, плача, пошла прочь. Рамон помог Сонии подняться и увел ее в дом.
Рамон был очень смущен происшедшим, тем более что у Сонии от удара Альмы расплылся синяк в пол-лица. Она лежала на кровати в спальне, и он делал ей примочку, стараясь не смотреть ей в глаза. Сонии стало даже смешно.
– Мне так стыдно, – тихо сказал Рамон. – Альма, действительно, не ведает, что творит…
– В конце концов она права, – улыбнулась Сония. – Она, должно быть, очень любит тебя… А я чувствую себя ведьмой-колдуньей из сказки…
– Ты не ведьма. И ни в чем не виновата. Это я виноват, что не сумел сразу все объяснить Альме.
– Мне все равно, что будет, – сказала Сония. – Пока ты любишь меня, все остальное для меня не имеет значения. Обними меня. И скажи, что ты мне веришь…
Рамон улыбнулся, прилег возле Сонии и нежно обнял ее.
В понедельник у Рамона начинались занятия в университете. А в воскресение, как сказала Сония, Хуан Антонио, Даниэла и Моника придут к ним обедать. Рамона пугала скорая встреча с Хуаном Антонио, и Сония, как могла, успокаивала его. Все утро воскресенья Рамон пытался подобрать себе подходящую к случаю одежду, но Сония, как всегда, все забраковала. Она заявила, что кроссовки не носят с костюмом, а рубашка под цветастый галстук предпочтительнее однотонная. Рамон, естественно, вынужден был согласиться, но заметно огорчился, что у него самого ничего пока не получалось. Сония утешила его, сказав, что ошибок он делает все меньше и в конце концов всему научится.
Хуан Антонио и Моника заехали за Даниэлой, и все вместе они отправились к Сонии. Хуан Антонио холодно поздоровался с Рамоном. Тот сразу почувствовал неприязнь, замкнулся и разговор у них не получился. Хуан Антонио сказал, что Сония просила его о месте для Рамона, но он полагает, что, поскольку Рамон собирается учиться на агронома, работать на фабрике ему нет никакого смысла. Рамон согласился. Хуан Антонио саркастически добавил, что он вообще не видит смысла в том, чтобы Рамон работал. Он вроде бы и так неплохо устроился у Сонии. Рамон ничего не ответил и ушел в сад, позвав с собой Монику. Сония, представившая Даниэле Рамона как своего жениха, спросила, порицает ли она ее так же, как Хуан Антонио. Даниэла ответила, что давно уже научилась не навязывать другим собственного мнения, особенно в таких деликатных вопросах, как любовь. Женщины явно понравились друг другу и за обедом разговорились. Сония сказала, что у нее есть несколько платьев по моделям Даниэлы, и Даниэла пригласила ее зайти к ней как-нибудь на работу.
– Я бы хотела, чтобы мы подружились, – сказала она на прощание Сонии.
Та ответила, что это желание обоюдно.
На обратном пути Хуан Антонио немного дулся на Даниэлу за то, что она не поддержала его в отношении Рамона. Даниэла сказала, что не собирается спорить с ним на эту тему, но останется при своем мнении.
– Мне очень понравилась твоя сестра, – сказала она, когда они приехали домой к Хуану Антонио. Моника сразу пошла к себе, и они остались вдвоем в гостиной.
– Именно такой подруги, как ты, ей и не хватало… – улыбаясь, сказал Хуан Антонио.
Он обнял Даниэлу за плечи и мягко притянул ее к себе.
Глава 26
Даниэла и Хуан Антонио стояли посреди гостиной. Он с любовью смотрел в ее огромные глаза, лучившиеся счастьем, и думал о том, что эту женщину послал ему сам Господь. Словно боясь, что она исчезнет, он крепко обнял ее. Они поцеловались, но тут Моника, которая все время стояла за дверью, вбежала в комнату:
– Не смей целовать моего папу! Оставь его в покое!
Девочка схватила Даниэлу за руку и крикнула срывающимся от волнения голосом:
– Уходи из моего дома!
Хуан Антонио бросился к дочери:
– Моника, успокойся!
Но она не слушала его и, как заведенная, твердила:
– Прочь из моего дома, я не хочу больше тебя видеть!
– Моника, что ты говоришь! Успокойся! – строго сказал Хуан Антонио. Но Даниэла обняла его за плечи:
– Перестань, не трогай ее. Девочке тяжело, и вполне понятно, что она ревнует.
Моника обернулась и внимательно посмотрела на Даниэлу, а та продолжала:
– Прости меня, Моника. Мы еще так мало знакомы с тобой. Я уверена, что потом ты не будешь ревновать меня к папе.
Когда они остались вдвоем, Даниэла тихо сказала:
– Не принимай близко к сердцу. Моника не хотела ничего плохого.
– Не знаю, что с ней делать. С каждым днем она ведет себя все хуже и хуже…
– Она же еще совсем маленькая, – прервала его Даниэла.
– Вот именно! Боюсь, я был слишком мягок с ней в последнее время, и она распустилась. Тут нужна строгость.
– Тебе надо набраться терпения. Все будет хорошо, вот увидишь, – сказала Даниэла, взяв Хуана Антонио за руки. Они сели на диван. – Знаешь, давай завтра поужинаем у меня. Я хочу пригласить Фелипе и Херардо. Это мои друзья, тебе стоит с ними познакомиться.
– Фелипе? Это не бывший ли жених Джины?
– Да. А Херардо когда-то ухаживал за мной.
– Та-а-к…
– Я не отвечала ему взаимностью. Ты не думай, они оба очень славные.
– Ну что ж, раз ты приглашаешь Херардо, я, пожалуй, приглашу Иренэ, – сказал Хуан Антонио, но, увидев расстроенное лицо Даниэлы, рассмеялся: – Я шучу.
Когда Даниэла ушла, Хуан Антонио зашел в комнату Моники. Девочка лежала в кровати, с головой накрывшись одеялом. Хуан Антонио присел рядом с ней. Немного помолчав, он вздохнул и заговорил, глядя в пол:
– Ты должна понять, что поступила очень плохо. Даниэла напрасно защищала тебя.
Девочка ответила, не высовываясь из-под одеяла:
– Я не хочу, чтобы она тебя целовала.
– А я хочу. Я ее люблю, она моя невеста, и вполне естественно, что мы целуемся. Когда-нибудь ты вырастешь и у тебя будет жених. Неужели ты не захочешь, чтобы он тебя целовал?
– Это совсем другое.
– Это то же самое, – Хуан Антонио скинул одеяло с головы девочки. – Когда это случился, тебе будет очень стыдно за твой теперешний эгоизм. Почему бы тебе не попытаться полюбить Даниэлу?
Моника только пожала плечами. Тогда Хуан Антонио сделал страшное лицо:
– Так ты отказываешься ее любить? – Он наклонился к девочке и стал щекотать ее, приговаривая: – Китайская пытка! Китайская пытка!
Девочка вырывалась и хохотала:
– Нет, не надо, пожалуйста, не надо китайской пытки!
Через несколько минут она уже сидела на кровати, прижавшись к отцу:
– Ты правда меня простил?
– Да, но с одним условием.
– Хорошо, я обещаю попросить прощения у сеньоры Даниэлы.
– И еще. Я прошу тебя звать ее просто по имени, без «сеньоры». С Иренэ тебе было плохо, но Даниэла совсем другая. Это счастье, что Господь послал ее нам с тобой.
Не произнося ни слова, девочка вдруг вскочила на кровати и попыталась повалить отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
– Убирайся! И чтобы я больше тебя не видел! – крикнул он.
Девушка, плача, пошла прочь. Рамон помог Сонии подняться и увел ее в дом.
Рамон был очень смущен происшедшим, тем более что у Сонии от удара Альмы расплылся синяк в пол-лица. Она лежала на кровати в спальне, и он делал ей примочку, стараясь не смотреть ей в глаза. Сонии стало даже смешно.
– Мне так стыдно, – тихо сказал Рамон. – Альма, действительно, не ведает, что творит…
– В конце концов она права, – улыбнулась Сония. – Она, должно быть, очень любит тебя… А я чувствую себя ведьмой-колдуньей из сказки…
– Ты не ведьма. И ни в чем не виновата. Это я виноват, что не сумел сразу все объяснить Альме.
– Мне все равно, что будет, – сказала Сония. – Пока ты любишь меня, все остальное для меня не имеет значения. Обними меня. И скажи, что ты мне веришь…
Рамон улыбнулся, прилег возле Сонии и нежно обнял ее.
В понедельник у Рамона начинались занятия в университете. А в воскресение, как сказала Сония, Хуан Антонио, Даниэла и Моника придут к ним обедать. Рамона пугала скорая встреча с Хуаном Антонио, и Сония, как могла, успокаивала его. Все утро воскресенья Рамон пытался подобрать себе подходящую к случаю одежду, но Сония, как всегда, все забраковала. Она заявила, что кроссовки не носят с костюмом, а рубашка под цветастый галстук предпочтительнее однотонная. Рамон, естественно, вынужден был согласиться, но заметно огорчился, что у него самого ничего пока не получалось. Сония утешила его, сказав, что ошибок он делает все меньше и в конце концов всему научится.
Хуан Антонио и Моника заехали за Даниэлой, и все вместе они отправились к Сонии. Хуан Антонио холодно поздоровался с Рамоном. Тот сразу почувствовал неприязнь, замкнулся и разговор у них не получился. Хуан Антонио сказал, что Сония просила его о месте для Рамона, но он полагает, что, поскольку Рамон собирается учиться на агронома, работать на фабрике ему нет никакого смысла. Рамон согласился. Хуан Антонио саркастически добавил, что он вообще не видит смысла в том, чтобы Рамон работал. Он вроде бы и так неплохо устроился у Сонии. Рамон ничего не ответил и ушел в сад, позвав с собой Монику. Сония, представившая Даниэле Рамона как своего жениха, спросила, порицает ли она ее так же, как Хуан Антонио. Даниэла ответила, что давно уже научилась не навязывать другим собственного мнения, особенно в таких деликатных вопросах, как любовь. Женщины явно понравились друг другу и за обедом разговорились. Сония сказала, что у нее есть несколько платьев по моделям Даниэлы, и Даниэла пригласила ее зайти к ней как-нибудь на работу.
– Я бы хотела, чтобы мы подружились, – сказала она на прощание Сонии.
Та ответила, что это желание обоюдно.
На обратном пути Хуан Антонио немного дулся на Даниэлу за то, что она не поддержала его в отношении Рамона. Даниэла сказала, что не собирается спорить с ним на эту тему, но останется при своем мнении.
– Мне очень понравилась твоя сестра, – сказала она, когда они приехали домой к Хуану Антонио. Моника сразу пошла к себе, и они остались вдвоем в гостиной.
– Именно такой подруги, как ты, ей и не хватало… – улыбаясь, сказал Хуан Антонио.
Он обнял Даниэлу за плечи и мягко притянул ее к себе.
Глава 26
Даниэла и Хуан Антонио стояли посреди гостиной. Он с любовью смотрел в ее огромные глаза, лучившиеся счастьем, и думал о том, что эту женщину послал ему сам Господь. Словно боясь, что она исчезнет, он крепко обнял ее. Они поцеловались, но тут Моника, которая все время стояла за дверью, вбежала в комнату:
– Не смей целовать моего папу! Оставь его в покое!
Девочка схватила Даниэлу за руку и крикнула срывающимся от волнения голосом:
– Уходи из моего дома!
Хуан Антонио бросился к дочери:
– Моника, успокойся!
Но она не слушала его и, как заведенная, твердила:
– Прочь из моего дома, я не хочу больше тебя видеть!
– Моника, что ты говоришь! Успокойся! – строго сказал Хуан Антонио. Но Даниэла обняла его за плечи:
– Перестань, не трогай ее. Девочке тяжело, и вполне понятно, что она ревнует.
Моника обернулась и внимательно посмотрела на Даниэлу, а та продолжала:
– Прости меня, Моника. Мы еще так мало знакомы с тобой. Я уверена, что потом ты не будешь ревновать меня к папе.
Когда они остались вдвоем, Даниэла тихо сказала:
– Не принимай близко к сердцу. Моника не хотела ничего плохого.
– Не знаю, что с ней делать. С каждым днем она ведет себя все хуже и хуже…
– Она же еще совсем маленькая, – прервала его Даниэла.
– Вот именно! Боюсь, я был слишком мягок с ней в последнее время, и она распустилась. Тут нужна строгость.
– Тебе надо набраться терпения. Все будет хорошо, вот увидишь, – сказала Даниэла, взяв Хуана Антонио за руки. Они сели на диван. – Знаешь, давай завтра поужинаем у меня. Я хочу пригласить Фелипе и Херардо. Это мои друзья, тебе стоит с ними познакомиться.
– Фелипе? Это не бывший ли жених Джины?
– Да. А Херардо когда-то ухаживал за мной.
– Та-а-к…
– Я не отвечала ему взаимностью. Ты не думай, они оба очень славные.
– Ну что ж, раз ты приглашаешь Херардо, я, пожалуй, приглашу Иренэ, – сказал Хуан Антонио, но, увидев расстроенное лицо Даниэлы, рассмеялся: – Я шучу.
Когда Даниэла ушла, Хуан Антонио зашел в комнату Моники. Девочка лежала в кровати, с головой накрывшись одеялом. Хуан Антонио присел рядом с ней. Немного помолчав, он вздохнул и заговорил, глядя в пол:
– Ты должна понять, что поступила очень плохо. Даниэла напрасно защищала тебя.
Девочка ответила, не высовываясь из-под одеяла:
– Я не хочу, чтобы она тебя целовала.
– А я хочу. Я ее люблю, она моя невеста, и вполне естественно, что мы целуемся. Когда-нибудь ты вырастешь и у тебя будет жених. Неужели ты не захочешь, чтобы он тебя целовал?
– Это совсем другое.
– Это то же самое, – Хуан Антонио скинул одеяло с головы девочки. – Когда это случился, тебе будет очень стыдно за твой теперешний эгоизм. Почему бы тебе не попытаться полюбить Даниэлу?
Моника только пожала плечами. Тогда Хуан Антонио сделал страшное лицо:
– Так ты отказываешься ее любить? – Он наклонился к девочке и стал щекотать ее, приговаривая: – Китайская пытка! Китайская пытка!
Девочка вырывалась и хохотала:
– Нет, не надо, пожалуйста, не надо китайской пытки!
Через несколько минут она уже сидела на кровати, прижавшись к отцу:
– Ты правда меня простил?
– Да, но с одним условием.
– Хорошо, я обещаю попросить прощения у сеньоры Даниэлы.
– И еще. Я прошу тебя звать ее просто по имени, без «сеньоры». С Иренэ тебе было плохо, но Даниэла совсем другая. Это счастье, что Господь послал ее нам с тобой.
Не произнося ни слова, девочка вдруг вскочила на кровати и попыталась повалить отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121