Может быть, в какую-нибудь поездку мы отправимся вместе?
Джина всплеснула руками:
– Милый мой. Ты не учитываешь мои связи! Моя знакомая – агент турбюро, и завтра я тебя с ней познакомлю. Ты увидишь самые невероятные места.
– Я хочу выпить за женщину, которую люблю, за самую прекрасную женщину в мире, – сказал Ханс, подняв бокал с золотистым напитком. Они чокнулись и выпили.
После ссоры с Брендой Сония очень переживала. Прежде ей и в голову не могло бы прийти, что когда-нибудь она выгонит подругу из своего дома. Её мучили угрызения совести. Сония понимала, что зашла слишком далеко в стремлении устроить свои отношения с Рамоном, не обращая внимания на остальных. Она хотела позвонить Бренде, но та позвонила сама и назначила ей встречу в кафе.
Бренда пришла раньше и уже успела заказать себе кофе, когда появилась Сония. Поздоровавшись, сестра Хуана Антонио села за столик.
– Спасибо, что пришла, – сказала Бренда.
– Я не знала, стоит ли приходить, но мы столько лет дружили, – осторожно ответила Сония, не желая признаваться, что сама хотела предложить встречу.
Официант подал ей меню. Сония сделала заказ. Когда он ушел, Бренда продолжила:
– Ради этой дружбы я и хочу попросить у тебя прощения. В тот день мы обе были слишком возбуждены.
– Ты вела себя неправильно.
– Но и ты должна признать, что Рамон был со мной груб. Правда, я часто подсмеивалась над ним, но в тот день…
– Ну ладно, забудем об этом, – остановила ее подруга. Сония боялась, что, заговорив о Рамоне, они снова поссорятся.
– Так ты меня простила? – спросила Бренда, и глаза ее вдруг покраснели от подступивших слез.
– Если ты обещаешь больше не вмешиваться в мою жизнь, то да, – ответила Сония, и они обнялись.
А Рамон между тем также был полон переживаний, но несколько иного свойства. Его тянуло к Патрисии, девушке, с которой он познакомился в первый же свой университетский день. А она, словно что-то подозревая, все время расспрашивала его о Сонии, и ему приходилось изворачиваться. Наконец, он решил, что не будет ничего страшного, если Патрисия узнает правду. И юноша признался, что Сония ему вовсе не мачеха.
– Почему же ты сразу не сказал правду? Какой смысл был во лжи? – посуровев спросила девушка, которая тоже была не совсем равнодушна к высокому красивому соученику с наивными глазами деревенского мальчика. То, что она услышала, больно резануло ее.
– Как же ты не понимаешь… Мне было стыдно. Я не хотел, чтобы ты, да и все другие смеялись.
– Тебе стыдно из-за разницы в вашем возрасте? – уточнила девушка.
– В возрасте и в положении, – сказав это, Рамон почувствовал облегчение. Ему казалось, что преграда лжи между ним и Патрисией рушится, и теперь будет легче.
– Я хочу спросить тебя кое о чем. Только прошу тебя ответить честно, – попросила она.
– Что ты хочешь знать?
– Эта сеньора тебя… – она запнулась. – Она тебя содержит?
Кровь бросилась Рамону в лицо.
– Да, – тихо сказал он, глядя в сторону.
Патрисия смотрела на него с ужасом.
– Не бойся, я не буду над тобой смеяться. И никому об этом не расскажу. В конце концов какое мне дело, с кем и почему ты живешь.
– Послушай, – сказал Рамон, догадываясь, что происходит что-то неладное. – Ты меня не так поняла. Я с ней живу вовсе не из-за ее денег.
– Не надо мне ничего объяснять, – Патрисия брезгливо повела плечом.
– Пойми же, я очень ей благодарен, потому что она помогает мне получить образование.
– Конечно, ты должен ее благодарить.
– И потом… Я люблю ее. Она красивая женщина, – сказал Рамон и сам понял, что еще больше все испортил.
– Ну что ж, поздравляю тебя, ты хорошо устроился, – сухо отозвалась девушка и пошла вверх по лестнице университетского корпуса.
Рамон схватил ее за руку:
– Патрисия, постой!
Она вырвала руку:
– Не смей меня трогать! Не путай меня со своей… мачехой!
– Но ведь ты сказала, что не будешь смеяться надо мной – в отчаянии произнес Рамон.
– Я и не смеюсь. Но дружить с тобой я не собираюсь. Мне не все равно, кто мои друзья!
Патрисия ушла. Рамон сел на ступеньки, обхватив голову руками. Жизнь казалась ему невыносимой. «Ну и идиот же я! Нашел с кем откровенничать!», – ругал он себя.
Даниэла откинулась на спинку кресла и задумчиво глядела на Хуана Антонио, который сидел напротив.
– Давай поженимся прямо завтра, я не могу больше ждать, – страстно сказал он.
– Милый мой, если бы дело было только во мне, я бы тоже не ждала ни минуты. Но ты ведь знаешь, что пока этого нельзя сделать.
Хуан Антонио невесело улыбнулся. Ему было трудно смириться с тем, что на пути к счастью возникли препятствия.
– Ладно, я не буду настаивать. Но имей в виду, если потом я сойду с ума и больше не предложу тебе этого, вини только себя, – мрачно произнес он.
Даниэла улыбнулась:
– Ты думаешь, это возможно?
– А ты как полагаешь? – с угрозой в голосе сказал Хуан Антонио, но не выдержал и рассмеялся. Они поцеловались.
– Ты должен показать нам с Моникой твои заводы.
– Хорошо, давай съездим в субботу, – согласился он.
Несмотря ни на что, Хуан Антонио был счастлив. Никогда раньше он не думал, что можно любить деловую, независимую женщину. Но вот такая женщина была рядом с ним и делала его жизнь прекрасной. Он предпочитал, чтобы будущая жена не работала, но ловил себя на мысли, что, пожалуй, был бы немного разочарован в Даниэле, если бы она бросила свое любимое дело. Он и хотел, и не хотел этого.
– Я восхищаюсь тобой, Даниэла, – сказал он. – Меня радует, что ты такая.
– Какая? – спросила она.
– Деловая, умная, независимая. Ты ни в ком не нуждаешься, и если ты со мной, то только потому, что любишь меня.
– Я тебя люблю. Но предупреждаю, что я очень ревнива. И если ты будешь вести себя, как со своей прежней женой…
– Даниэла, ну что ты!
И они снова обнялись…
Долорес опять улизнула из дома на весь день, не сказав никому, куда едет. Но Мануэль и Ракель не особенно расспрашивали ее – их вполне устраивала возможность остаться вдвоем. И все же, когда она ушла, разговор зашел о ней. Мануэль считал, что беспокоиться не о чем: Лолите с ее энергией и интересом к жизни, можно только позавидовать. Ракель, своими глазами убедившаяся, на что способна его мать, все же немного волновалась. Однако Мануэля заботило другое.
– Ракель, – сказал он, – я все обдумал и считаю, что ждать больше незачем.
– Ждать? Чего? – недоуменно спросила девушка.
– Нам надо пожениться как можно скорее.
– Правильно, – машинально отозвалась Ракель, и вдруг до нее дошел подлинный смысл его слов: – Что ты сказал?
– Давай скорее поженимся, – повторил Мануэль.
– Ты говоришь это серьезно? – Ракель боялась поверить тому, что услышала.
– Конечно, – улыбнулся он.
Ракель была без ума от счастья. На глазах ее выступили слезы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121