Конечно, это все Пэт. Очень немногие поверят, но они будут слушать. И будут пересказывать другим. Я даже не собиралась говорить об этом – слишком глупо, но потом решила, что все же мне следует это сделать. Подобные разговоры могут отразиться на Хил.
– Бога ради, Тиш, что?
– Так вот, я кое-что слышала о том… о вещах, которыми вы там занимаетесь. Не секс, другое. Действительно странные, сомнительные дела, что-то… ну, ритуалы, черная магия и тому подобное. Ты знаешь, вся эта шумиха о современном сатанизме и поклонении дьяволу…
– Боже милостивый, ты хочешь сказать, что люди сплетничают, будто Том, Хилари и я поклоняемся дьяволу на Биг Сильвер?
Мой голос осекся от полного неверия; под ним клубился смех.
– Нет, ничего определенного. – Тиш смотрела в свою тарелку. – Ничего, за что ты могла бы уцепиться, чтобы опровергнуть… Как я говорила, я слышала это только от двух-трех людей, а они слышали прямо от Пэт. К тому же она была пьяна, когда рассказывала об этом, и люди ей, конечно, не поверили. А просто передали, что она роняла намеки насчет странных обрядов… о кровавых жертвоприношениях и обучении Хилари разным вещам.
– Я убью эту ядовитую суку. Я это сделаю голыми руками. – Холодная ярость душила меня. – Она ревнует к Тому, я всегда замечала это – дурак бы не увидел. Но говорить, что Том превращает Хилари в… Кто передал тебе это? Кто?
– Я не скажу, – ответила Тиш. – Эти люди не поверили Пэт так же, как и я, так же, как и все остальные. Конечно, это ревность, мы все знаем, что она все еще хочет Тома. Самое лучшее, что ты можешь сделать, так это дать ей повеситься на ее собственном языке. Когда Пэт увидит, что никто не верит ее росказням, когда поймет, что это только отвращает людей от нее, а это, Господи Боже мой, так и есть, она остановится. С ней так бывает всегда. Я жалею, что даже упомянула о ее сплетнях.
Тиш выглядела такой несчастной, что я положила руку ей на плечо и произнесла:
– Не жалей. Я знаю, почему ты мне рассказала. Я оставлю все это без внимания, но буду следить, чтобы ничего не дошло до Хилари, я буду отвлекать девочку, если она вдруг услышит… Господи, просто абсурд какой-то. Какая опасная, гнусная вещь – так говорить о ком-нибудь.
– Такова наша Пэт, – криво усмехнулась Тиш. – Под этой хулиганской внешностью скрыто сердце из чистого базальта.
Меня серьезно обеспокоило, каким образом чарующая древняя мудрость лесов, странные и захватывающие мифы и легенды, которые передавал нам с Хилари Том, могут быть превращены в такой неблагородный металл. Меня возмущало до глубины души, что нечто чистое, красивое и абсолютное, как полет одной из стрел Хилари, как жуткий призыв огромного бронзового индюка, как ужасный и великолепный строй оленей в высохшем кипарисовом озере, может сделаться под языком Пэт Дэбни темным, порочным и запекшимся, подобно луже крови. Я думала об этом все выходные дни, а вечером в понедельник, когда встретилась с Томом, рассказала о разговоре с Тиш. Сначала я передала ему сплетни о нас двоих. Он лишь посмеялся:
– Ну что ж, значит, мы сделаем счастливыми не только себя, но и весь город. А ты думала, что они не будут судачить по этому поводу? Тебя это беспокоит?
– Не думаю, если подобные сплетни не отразятся на Хил. Но, может быть, было бы лучше, если бы мы не проводили здесь так много времени? В конце концов, если мы проведем несколько дней и вечеров в неделю в городе… занимаясь… ну, городскими делами… С другими нашими знакомыми. И ты сможешь встречаться с нами там, ходить в кино, обедать в клубе или еще где-нибудь. Ну, ты понимаешь, чтобы люди видели, что мы занимаемся… обыкновенными делами.
– Я не городской житель и не занимаюсь городскими делами, – ответил Том. – Мы не обычная пара. Я, конечно, свожу тебя в кино, если хочешь, или на обед. Но мне не нравится самое главное – причина, по которой ты хочешь, чтобы я все это делал. Мы принадлежим Козьему ручью. Диана, это наше место, нас троих.
– Но, Том… Хилари и я не можем просто переехать в леса навсегда, – возразила я. – Мы не можем просто… бросить нашу прошлую жизнь и поселиться здесь.
– Почему нет? Как раз этой жизни для вас я и желаю. До сих пор все было хорошо, не так ли? Вы только лишь не остаетесь здесь на ночь, и я, хоть убей, не могу понять, почему вы этого так избегаете. Разве такая жизнь не то, что ты хотела?
– Да, конечно, но… Но я имела в виду другое под словом „жить". Я… Том, у меня куча платьев, высокие каблуки, другие вещи, и я на самом деле люблю их, и мне нравится ходить по магазинам, в театр и обедать вне дома, у Хилари будут друзья, а вскоре она захочет ходить на свидания и все такое…
– Дражайшая Диана, – проговорил он, смеясь и перекатывая меня в своих объятиях на коврике перед камином, где мы лежали. – Я не прошу тебя стать каннибалом или отшельником. И свожу на сотню концертов. У меня же есть смокинг, помнишь? Я езжу в Нью-Йорк несколько раз в год, как „настоящие" люди, и останавливаюсь в Йельском клубе, а однажды даже посетил Лютецию, и они не вышвырнули меня за еду пальцами. Что на самом деле кроется под всем этим разговором?
– То, что Пэт говорила людям, будто мы здесь поклоняемся дьяволу, или делала намеки подобного рода, и будто мы учим всему этому Хилари.
Я пересказала Тому наш разговор с Тиш. Когда я закончила, он улыбнулся и покачал головой. Я почувствовала странное раздражение; ведь я ожидала скорее всего вспышки гнева и клятвы об отмщении и защите меня и моей дочери.
– Пэт не сдается, – проговорил Том. – Не первый раз она выскакивает с обвинениями в противоестественных действиях.
– А что ты сделал в прошлый раз?
– То же, что собираюсь сделать и теперь, и хочу попросить тебя последовать моему примеру: не обращать на нее внимания. Господи, уж не думаешь ли ты, что кто-нибудь поверит в это дерьмо?
– Что, если Хилари услышит разговоры?
– Хилари они обеспокоят меньше всего, – заверил Том. – Она одна из всех людей понимает… о лесах и о благоговении по отношению к ним. Но если слухи начнут доходить и до нее, тогда я разберусь с Пэт.
– Но, Том… почему Пэт упорно говорит такие гадости? Почему она допускает мысль, что люди могут поверить ей?
Том долго смотрел на меня, затем глубоко вздохнул:
– Я могу понять, почему она так говорит. Думаю, ты тоже поймешь, увидев все своими глазами.
Он поднялся с коврика и босиком протопал к телефону. Свет камина заливал его обнаженную коричневую кожу, похожую на лаву, мягко играющую на мускулах спины. Я вновь подумала, какое у него красивое тело, смуглое, совершенное и дикое.
– Кому ты звонишь? – спросила я.
– Моим сообщникам в делах черной магии, – ответил Том. – Моим подмастерьям по колдовскому ремеслу: Ризу, Мартину и Скретчу. Пришло время тебе узнать… кое-что еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169
– Бога ради, Тиш, что?
– Так вот, я кое-что слышала о том… о вещах, которыми вы там занимаетесь. Не секс, другое. Действительно странные, сомнительные дела, что-то… ну, ритуалы, черная магия и тому подобное. Ты знаешь, вся эта шумиха о современном сатанизме и поклонении дьяволу…
– Боже милостивый, ты хочешь сказать, что люди сплетничают, будто Том, Хилари и я поклоняемся дьяволу на Биг Сильвер?
Мой голос осекся от полного неверия; под ним клубился смех.
– Нет, ничего определенного. – Тиш смотрела в свою тарелку. – Ничего, за что ты могла бы уцепиться, чтобы опровергнуть… Как я говорила, я слышала это только от двух-трех людей, а они слышали прямо от Пэт. К тому же она была пьяна, когда рассказывала об этом, и люди ей, конечно, не поверили. А просто передали, что она роняла намеки насчет странных обрядов… о кровавых жертвоприношениях и обучении Хилари разным вещам.
– Я убью эту ядовитую суку. Я это сделаю голыми руками. – Холодная ярость душила меня. – Она ревнует к Тому, я всегда замечала это – дурак бы не увидел. Но говорить, что Том превращает Хилари в… Кто передал тебе это? Кто?
– Я не скажу, – ответила Тиш. – Эти люди не поверили Пэт так же, как и я, так же, как и все остальные. Конечно, это ревность, мы все знаем, что она все еще хочет Тома. Самое лучшее, что ты можешь сделать, так это дать ей повеситься на ее собственном языке. Когда Пэт увидит, что никто не верит ее росказням, когда поймет, что это только отвращает людей от нее, а это, Господи Боже мой, так и есть, она остановится. С ней так бывает всегда. Я жалею, что даже упомянула о ее сплетнях.
Тиш выглядела такой несчастной, что я положила руку ей на плечо и произнесла:
– Не жалей. Я знаю, почему ты мне рассказала. Я оставлю все это без внимания, но буду следить, чтобы ничего не дошло до Хилари, я буду отвлекать девочку, если она вдруг услышит… Господи, просто абсурд какой-то. Какая опасная, гнусная вещь – так говорить о ком-нибудь.
– Такова наша Пэт, – криво усмехнулась Тиш. – Под этой хулиганской внешностью скрыто сердце из чистого базальта.
Меня серьезно обеспокоило, каким образом чарующая древняя мудрость лесов, странные и захватывающие мифы и легенды, которые передавал нам с Хилари Том, могут быть превращены в такой неблагородный металл. Меня возмущало до глубины души, что нечто чистое, красивое и абсолютное, как полет одной из стрел Хилари, как жуткий призыв огромного бронзового индюка, как ужасный и великолепный строй оленей в высохшем кипарисовом озере, может сделаться под языком Пэт Дэбни темным, порочным и запекшимся, подобно луже крови. Я думала об этом все выходные дни, а вечером в понедельник, когда встретилась с Томом, рассказала о разговоре с Тиш. Сначала я передала ему сплетни о нас двоих. Он лишь посмеялся:
– Ну что ж, значит, мы сделаем счастливыми не только себя, но и весь город. А ты думала, что они не будут судачить по этому поводу? Тебя это беспокоит?
– Не думаю, если подобные сплетни не отразятся на Хил. Но, может быть, было бы лучше, если бы мы не проводили здесь так много времени? В конце концов, если мы проведем несколько дней и вечеров в неделю в городе… занимаясь… ну, городскими делами… С другими нашими знакомыми. И ты сможешь встречаться с нами там, ходить в кино, обедать в клубе или еще где-нибудь. Ну, ты понимаешь, чтобы люди видели, что мы занимаемся… обыкновенными делами.
– Я не городской житель и не занимаюсь городскими делами, – ответил Том. – Мы не обычная пара. Я, конечно, свожу тебя в кино, если хочешь, или на обед. Но мне не нравится самое главное – причина, по которой ты хочешь, чтобы я все это делал. Мы принадлежим Козьему ручью. Диана, это наше место, нас троих.
– Но, Том… Хилари и я не можем просто переехать в леса навсегда, – возразила я. – Мы не можем просто… бросить нашу прошлую жизнь и поселиться здесь.
– Почему нет? Как раз этой жизни для вас я и желаю. До сих пор все было хорошо, не так ли? Вы только лишь не остаетесь здесь на ночь, и я, хоть убей, не могу понять, почему вы этого так избегаете. Разве такая жизнь не то, что ты хотела?
– Да, конечно, но… Но я имела в виду другое под словом „жить". Я… Том, у меня куча платьев, высокие каблуки, другие вещи, и я на самом деле люблю их, и мне нравится ходить по магазинам, в театр и обедать вне дома, у Хилари будут друзья, а вскоре она захочет ходить на свидания и все такое…
– Дражайшая Диана, – проговорил он, смеясь и перекатывая меня в своих объятиях на коврике перед камином, где мы лежали. – Я не прошу тебя стать каннибалом или отшельником. И свожу на сотню концертов. У меня же есть смокинг, помнишь? Я езжу в Нью-Йорк несколько раз в год, как „настоящие" люди, и останавливаюсь в Йельском клубе, а однажды даже посетил Лютецию, и они не вышвырнули меня за еду пальцами. Что на самом деле кроется под всем этим разговором?
– То, что Пэт говорила людям, будто мы здесь поклоняемся дьяволу, или делала намеки подобного рода, и будто мы учим всему этому Хилари.
Я пересказала Тому наш разговор с Тиш. Когда я закончила, он улыбнулся и покачал головой. Я почувствовала странное раздражение; ведь я ожидала скорее всего вспышки гнева и клятвы об отмщении и защите меня и моей дочери.
– Пэт не сдается, – проговорил Том. – Не первый раз она выскакивает с обвинениями в противоестественных действиях.
– А что ты сделал в прошлый раз?
– То же, что собираюсь сделать и теперь, и хочу попросить тебя последовать моему примеру: не обращать на нее внимания. Господи, уж не думаешь ли ты, что кто-нибудь поверит в это дерьмо?
– Что, если Хилари услышит разговоры?
– Хилари они обеспокоят меньше всего, – заверил Том. – Она одна из всех людей понимает… о лесах и о благоговении по отношению к ним. Но если слухи начнут доходить и до нее, тогда я разберусь с Пэт.
– Но, Том… почему Пэт упорно говорит такие гадости? Почему она допускает мысль, что люди могут поверить ей?
Том долго смотрел на меня, затем глубоко вздохнул:
– Я могу понять, почему она так говорит. Думаю, ты тоже поймешь, увидев все своими глазами.
Он поднялся с коврика и босиком протопал к телефону. Свет камина заливал его обнаженную коричневую кожу, похожую на лаву, мягко играющую на мускулах спины. Я вновь подумала, какое у него красивое тело, смуглое, совершенное и дикое.
– Кому ты звонишь? – спросила я.
– Моим сообщникам в делах черной магии, – ответил Том. – Моим подмастерьям по колдовскому ремеслу: Ризу, Мартину и Скретчу. Пришло время тебе узнать… кое-что еще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169