Через полчаса пронзительно зазвенел телефон, предвещая недоброе, и я вскочила с бешено бьющимся сердцем, чтобы поднять трубку, зная, что мне сообщат.
Когда я вернулась к кровати на террасе, Том сидел, глядя на меня. Его глаза сверкали в темноте голубым светом; луна уже зашла.
– Скретч, – сказал он, и это не был вопрос.
Я могла только кивнуть. Затем я овладела своим голосом. Он застревал у меня в горле.
– Пятнадцать минут назад, Том. Доктор сказал, совсем нетяжело. Он… оставил тебе послание. Он сказал доктору, что ты поступил хорошо и он гордится тобой. Он сказал… у тебя будет все в порядке. Он знал, Том, каким-то образом знал.
– Хорошо, – прошептал Том Дэбни. – Хорошо. Ну что ж, он ошибся. Скретч был не прав. Не будет… все в порядке. О Господи, Энди, они убили его! Он мертв, и мне его недостает. Скретч мертв, а он мне так нужен!
Он заплакал, по-детски, отчаянно, безудержно, сотрясаясь всем телом, шумно, ужасно для того, кто слышит. Я никогда не видела, чтобы мужчина так плакал, только ребенок, только Хилари, когда она достигала крайних пределов ужаса и тяжелой утраты. Том повернулся, спрятал лицо в подушку и сотрясался от приступов горя. Я забралась в постель, легла рядом с ним и сделала все, чтобы удержать его, но не смогла, тогда я просто легла на него, прижалась к его телу, пытаясь всей своей тяжестью и силой сдержать горе и вобрать его в себя. Боль и потеря Тома остановили мои собственные слезы. Так я лежала долго, до тех пор, пока ужасный плач и сотрясения не прекратились, и только когда я услышала, что дыхание Тома стало глубоким и ровным, позволила чудовищному приступу утомления захватить меня. Когда это произошло, я впервые в жизни подумала, как просто и соблазнительно было бы больше не просыпаться.
Конечно, я проснулась, потому что это происходит всегда, за исключением единственного раза. Когда я пробудилась, с тяжелыми конечностями и мутной от усталости головой, небо над деревьями за Козьим ручьем становилось пепельным с еще одним летним рассветом, а в лесу слышались первые сонные призывы утренних птиц. Плавая на огромной кровати, как на судне, и запутавшись в москитной сетке, как в тумане, мой опустошенный мозг не знал, где он находится. Но знали плоть и мышцы – я потянулась с глубоким примитивным наслаждением усталой львицы, а моя рука по собственной воле потянулась к Тому, как она это делала много раз в этом доме, в этой кровати. Но воспоминания и отсутствие Тома ударили меня одновременно. Электризующее горе и страх вытолкнули меня из постели и вынудили голой побежать в дом раньше, чем я успела подумать.
С бьющимся сердцем я быстро осмотрела прохладную безмолвную гостиную и заглянула в пустую ванную. На негнущихся ногах я промчалась по окружающей весь дом террасе, вбежала обратно в дом и заглянула в шкаф Тома. Охотничий наряд висел на месте, винтовка стояла в стойке на огромном камине, а одежда, которую он носил в предыдущую ночь, все еще валялась рядом с кроватью, там, куда я вчера ее бросила. Но даже раньше, чем я заметила, что крючки, на которых висел его лук и колчан с охотничьими стрелами, были пусты, я знала, куда он ушел. Похолодевшая и одеревеневшая от ужаса, отягченная тяжелым, как камень, предчувствием, я бросилась к телефону, неуклюже перелистала телефонный справочник жителей Пэмбертона и набрала номер Чипа Дэбни. Я знала, что это будет. Чип, а не Клэй. Том отправится сначала к Чипу. Только потом к Клэю, а может, и нет. Но наверняка первый – Чип. Я буквально рыдала от ужаса, когда набирала номер. Том не должен нанести вред своему двоюродному брату. Это будет и для него, и для меня концом всего.
Сонный детский голос Люси Дэбни ответил на мой второй звонок; мне показалось, что она не спала. Я поняла, что на этот раз хотела бы услышать манерный голос Чипа.
– Это Энди Колхаун, Люси, – проговорила я так быстро, как могла. – Чип дома? Мне необходимо с ним поговорить.
– Хей, Энди, – послышался капризный голосок. – Бога ради, объясни, чем вы все занимаетесь? Сначала Том, теперь ты, а еще даже не рассвело, едва ли…
– Люси, где Чип? – буквально завизжала я в трубку.
– Ради Бога, зачем ты орешь? Он поехал на плантацию. Недавно звонил Том и сказал, что там чем-то нужно заняться и чтобы Чип встретился с ним и сделал это как можно быстрее. Чип сразу же после этого ушел. Он сказал, чтобы я не беспокоилась о завтраке, он перекусит попозже где-нибудь. Сказал, что голос Тома звучит как-то странно. Я ответила: а когда он бывает не странным? Неужели на самом деле не будет конца неприятностям, которые причинит нам Том Дэбни, пока он не угомонится или кто-нибудь не привлечет его к ответу? Чип выглядел ужасно. Я попросила его позвонить его папе и сказать, куда он едет. Никогда нельзя знать, что ожидать от Тома.
– И он позвонил? – спросила я, затаив дыхание.
– Не знаю.
– Позвони Клэю, Люси. Позвони прямо сейчас. Позвони сейчас же, – закричала я и бросила трубку, прервав обиженную болтовню жены Чипа. Я натянула на себя сырую грязную одежду и кроссовки, плача, в спешке и страхе, схватила мою винтовку со стойки над камином и выбежала из сумрачного дома в светлеющее утро. Эрл сонно выкатился из-под ступенек и закланялся передо мной. Я остановилась на последней ступеньке, уставилась на зверька, а потом вбежала обратно в дом, позвонила в Пэмбертонский полицейский участок и передала с трудом говорящему помощнику, чтобы он немедленно разбудил Гарольда Тербиди и отправил его в поместье „Королевский дуб".
– Скажите ему, чтобы ехал мимо дома по грунтовой дороге, через поля соевых бобов до тех пор, пока это возможно, а потом шел до берега ручья. Он увидит там громадный дуб на острове, его нельзя не увидеть. Скажите ему, чтобы он поторопился… Скажите, чтобы поторопился!
– Господи, леди, что там происходит? – закричал помощник.
– Не знаю, – прорыдала я, уронила трубку и опять побежала.
Меня не удивляло, каким образом я знаю, что Том призвал Чипа к Королевскому дубу, но в голове моей не было сомнения, что я найду их там. Я не могла бы сказать, что намерена делать, когда доберусь до места. Я не могла бы объяснить, что предполагала делать с винтовкой. Единственное, что я знала, это что я не должна была попасть туда слишком поздно… Не Чипа я спасала, звоня Гарольду Тербиди, а Тома. В моей голове не было никаких сомнений насчет того, зачем он туда отправился.
Я перепрыгнула ручей в самом узком месте и нырнула в подлесок, направляясь вверх по течению. Раньше, с Томом, я дважды проходила этот путь до Королевского дуба; точно по этой же дороге, вдоль ручья, я думала идти и теперь. Но страх, усталость и просто ужасность предыдущей ночи затуманили мой ум и лишили проворства. Я не могла вспомнить, сколько времени занимала дорога, отходили ли мы в каком-нибудь месте от берега и нужно ли было где-нибудь переходить ручей… Я споткнулась о корень кипариса и шлепнулась плашмя на мокрые заросли шиповника и подлеска, мои руки и колени глубоко погрузились в черный ил, скрытый под остатками прошлогодней листвы, винтовка упала в грязь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169