После окончания курса вы были столь же сведущими, как лесничий, в противном случае лицензию вы не получали. Знатоков леса называли „вальдмейстерами", я думаю, и сейчас их так называют. Мне кажется, что это очень хорошая идея – тот, кто не знает леса и не уважает дикую природу, как ее знают и уважают лесничие, не должен приходить в леса с оружием. Я не пускаю в свои владения тех, кто не знаком со всеми правилами.
– Но в Пэмбертоне все занимаются охотой, – возразила я. – Кажется, весь Юг охотится. И сколько из них достаточно осведомлены?
– Примерно один на каждые три миллиона. Я дошел до того, что ненавижу осень и зиму. Кажется, что каждый кровожадный осел, который может поднять ружье или лун, свободно допускается в леса. Мне доставляет огромное облегчение, когда до меня доходят слухи, что некоторые из горе-охотников подстрелили друг другу задницы, а то и что похуже. Тогда я думаю: „Какая-нибудь птица или олень будут еще некоторое время в безопасности"
Я посмотрела на Тома. Мы уже вели подобные разговоры раньше. Он сам был охотником и тем не менее говорил о безопасности оленей и птиц.
– Я – один из трех миллионов, – заявил он, читая мои мысли. – Я тот самый избранный. И не стреляю ни во что без надобности. И не жажду убийства. А кроме того, всегда попадаю в цель. Я стреляю с уважением, даже с любовью. Если вы научитесь у меня, то будете стрелять именно так. Я не хвастаюсь. Мне потребовалось очень много времени, чтобы достичь нынешнего мастерства. И для этого я очень много работал. И у меня были два величайших учителя в мире – мой отец и дядя Клэй. Еще не настало время говорить об убийстве, Энди. Но мы будем разговаривать и на эту тему, к тому времени ты будешь лучше все понимать.
– Я хочу слышать об этом, – сказала Хилари, внезапно подняв глаза на Тома. Она стояла, свободно и изящно держа в руках свой маленький лук. Держала так, как будто бы вес оружия был привычен для нее чуть ли не с самого рождения.
Я неодобрительно посмотрела на дочь, а затем перевела взгляд на Тома. В конце концов, Хилари здесь не для того, чтобы учиться убивать.
– Не сейчас. – Том слегка улыбнулся девочке. – Но скоро. Не думаю, что мне придется много объяснять тебе, Хил. Мне кажется, что твое сердце, кости, мускулы знают гораздо больше, чем знает твой ум.
– А смогла бы я научиться делать такие луки? – спросила Хилари.
– Конечно, если захочешь. Я могу научить тебя делать почти все, что тебе потребуется, чтобы выжить среди дикой природы. Могу научить находить и делать укрытие, ночлег и инструменты, утварь и даже одежду из шкур и волокна растений. Могу научить добывать огонь только при помощи лука, палочки и камня. Могу научить делать ножи и копья, обрабатывать камень, но в южных приречных болотах тебе это никогда не потребуется. Достаточно одного лука. Я могу научить тебя находить воду, но опять-таки это не проблема в Биг Сильвер. Могу научить находить, собирать и готовить растения, которые смогут поддерживать твою жизнь и даже будут довольно приятны на вкус, а также растения, которые исцелят тебя. Научу, как избегать растений, способных убить. Могу научить, как подманивать почти каждое животное, обитающее в Биг Сильвер, как выслеживать его, стрелять, обрабатывать шкуры и готовить мясо. Даже как выделывать шкуры и изготовлять из них укрытие и одежду, а из костей животных – кухонную утварь. В лесах не должно быть никаких отходов. Я могу научить тебя всему, что ты захочешь узнать. Причем обучать буду вас обеих.
– Почему? – Голубые глаза Хилари смотрели на Тома с любопытством.
– Потому что это значит гораздо больше, чем повторные показы „Звездного пути", – ответил Том, протягивая руку, чтобы убрать шелковистые волосы девочки, закрывающие ей глаза. – Потому что это древнее и ценное знание, потому что это истина о людях, животных и лесах. Должны существовать такие люди, которые познают все для того, чтобы истина оставалась живой. Я думал, что, может быть, вы – одни из тех, кому моя идея может понравиться.
– Мне могла бы понравиться, – согласилась Хилари. – Я бы… Я бы хотела узнать все, о чем ты говорил.
– Что ж, узнаешь, – пообещал Том.
Они вместе вышли из темного дома в холодное сияние полуденного солнца. Рука мужчины покоилась на плече девочки, а ее темная головка была поднята к его лицу; они разговаривали. Как и маленькая козочка, Хилари тоже подросла, а я как-то не заметила этого. Шея и руки удлинились, стройные ноги в мешковатых тертых джинсах тоже стали длиннее, и уже начали оформляться талия и бедра, а ее макушка почти достигала плеча Тома. Блестящие волосы мужчины и девочки сверкали на солнце каштановым блеском, она приспособила свои легкие шаги к его быстрой и мягкой походке. Там, под зимним солнцем, их можно было бы принять за отца и дочь. Она походила на Тома Дэбни намного больше, чем на меня или на Криса. Опять в моем паху медленно и вкрадчиво зашевелилось тайное тепло. Я стиснула зубы и стала вспоминать любую раздражающую мысль о Томе и каждую привлекательную черту в поведении Картера. Я не потерплю этот предательский жар! Не потерплю! Ведь я сама установила правила…
У края воды, где земля была чистой, а ручей – мелким и залитым солнцем, как раз на том месте, где – я это помнила – они танцевали вместе в лунном свете, Том установил мишень. Я испытала некоторое потрясение, когда увидела, что это был силуэт оленя, черный на белом квадрате. Олень стоял в профиль, на его плече был изображен большой круг. На земле рядом с мишенью лежали другие, тоже с силуэтами оленей – вид спереди, сзади, под разными углами. На каждой из них были круги. Я остановилась, чувствуя тупой гнев.
– Одну минуту, Том. С нас достаточно разговоров о смертях и убийствах для одного дня. У меня нет возражений против стрельбы в цель, но я не собираюсь стрелять в оленя. И я не позволю Хилари делать подобное.
Он не слишком долго смотрел на меня, а потом сказал:
– Вполне справедливо. У меня есть старая круглая мишень с яблочком. Она в козьем сарае. Ты можешь использовать ее. Однако, я думаю, что Хил имеет право выбирать сама, во что ей стрелять.
Я открыла было рот для новых упреков, но вовремя остановилась. Смысл моих отчаянных попыток всегда состоял в том, чтобы выработать у Хилари привычку принимать самостоятельные решения, по крайней мере в отношении тех вещей, которые были ей по силам. Я не могла все решать за свою дочь.
– Прекрасно, – сдержанно заметила я. – Конечно, пусть Хилари выбирает.
– Я выбираю оленя, – быстро произнесла девочка, искоса глядя на меня. И хотя я понимала, что она выбрала эту мишень только для того, чтобы доставить удовольствие Тому, я кивнула так спокойно, как только могла. И переключила внимание на собственный лук и стрелы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169
– Но в Пэмбертоне все занимаются охотой, – возразила я. – Кажется, весь Юг охотится. И сколько из них достаточно осведомлены?
– Примерно один на каждые три миллиона. Я дошел до того, что ненавижу осень и зиму. Кажется, что каждый кровожадный осел, который может поднять ружье или лун, свободно допускается в леса. Мне доставляет огромное облегчение, когда до меня доходят слухи, что некоторые из горе-охотников подстрелили друг другу задницы, а то и что похуже. Тогда я думаю: „Какая-нибудь птица или олень будут еще некоторое время в безопасности"
Я посмотрела на Тома. Мы уже вели подобные разговоры раньше. Он сам был охотником и тем не менее говорил о безопасности оленей и птиц.
– Я – один из трех миллионов, – заявил он, читая мои мысли. – Я тот самый избранный. И не стреляю ни во что без надобности. И не жажду убийства. А кроме того, всегда попадаю в цель. Я стреляю с уважением, даже с любовью. Если вы научитесь у меня, то будете стрелять именно так. Я не хвастаюсь. Мне потребовалось очень много времени, чтобы достичь нынешнего мастерства. И для этого я очень много работал. И у меня были два величайших учителя в мире – мой отец и дядя Клэй. Еще не настало время говорить об убийстве, Энди. Но мы будем разговаривать и на эту тему, к тому времени ты будешь лучше все понимать.
– Я хочу слышать об этом, – сказала Хилари, внезапно подняв глаза на Тома. Она стояла, свободно и изящно держа в руках свой маленький лук. Держала так, как будто бы вес оружия был привычен для нее чуть ли не с самого рождения.
Я неодобрительно посмотрела на дочь, а затем перевела взгляд на Тома. В конце концов, Хилари здесь не для того, чтобы учиться убивать.
– Не сейчас. – Том слегка улыбнулся девочке. – Но скоро. Не думаю, что мне придется много объяснять тебе, Хил. Мне кажется, что твое сердце, кости, мускулы знают гораздо больше, чем знает твой ум.
– А смогла бы я научиться делать такие луки? – спросила Хилари.
– Конечно, если захочешь. Я могу научить тебя делать почти все, что тебе потребуется, чтобы выжить среди дикой природы. Могу научить находить и делать укрытие, ночлег и инструменты, утварь и даже одежду из шкур и волокна растений. Могу научить добывать огонь только при помощи лука, палочки и камня. Могу научить делать ножи и копья, обрабатывать камень, но в южных приречных болотах тебе это никогда не потребуется. Достаточно одного лука. Я могу научить тебя находить воду, но опять-таки это не проблема в Биг Сильвер. Могу научить находить, собирать и готовить растения, которые смогут поддерживать твою жизнь и даже будут довольно приятны на вкус, а также растения, которые исцелят тебя. Научу, как избегать растений, способных убить. Могу научить, как подманивать почти каждое животное, обитающее в Биг Сильвер, как выслеживать его, стрелять, обрабатывать шкуры и готовить мясо. Даже как выделывать шкуры и изготовлять из них укрытие и одежду, а из костей животных – кухонную утварь. В лесах не должно быть никаких отходов. Я могу научить тебя всему, что ты захочешь узнать. Причем обучать буду вас обеих.
– Почему? – Голубые глаза Хилари смотрели на Тома с любопытством.
– Потому что это значит гораздо больше, чем повторные показы „Звездного пути", – ответил Том, протягивая руку, чтобы убрать шелковистые волосы девочки, закрывающие ей глаза. – Потому что это древнее и ценное знание, потому что это истина о людях, животных и лесах. Должны существовать такие люди, которые познают все для того, чтобы истина оставалась живой. Я думал, что, может быть, вы – одни из тех, кому моя идея может понравиться.
– Мне могла бы понравиться, – согласилась Хилари. – Я бы… Я бы хотела узнать все, о чем ты говорил.
– Что ж, узнаешь, – пообещал Том.
Они вместе вышли из темного дома в холодное сияние полуденного солнца. Рука мужчины покоилась на плече девочки, а ее темная головка была поднята к его лицу; они разговаривали. Как и маленькая козочка, Хилари тоже подросла, а я как-то не заметила этого. Шея и руки удлинились, стройные ноги в мешковатых тертых джинсах тоже стали длиннее, и уже начали оформляться талия и бедра, а ее макушка почти достигала плеча Тома. Блестящие волосы мужчины и девочки сверкали на солнце каштановым блеском, она приспособила свои легкие шаги к его быстрой и мягкой походке. Там, под зимним солнцем, их можно было бы принять за отца и дочь. Она походила на Тома Дэбни намного больше, чем на меня или на Криса. Опять в моем паху медленно и вкрадчиво зашевелилось тайное тепло. Я стиснула зубы и стала вспоминать любую раздражающую мысль о Томе и каждую привлекательную черту в поведении Картера. Я не потерплю этот предательский жар! Не потерплю! Ведь я сама установила правила…
У края воды, где земля была чистой, а ручей – мелким и залитым солнцем, как раз на том месте, где – я это помнила – они танцевали вместе в лунном свете, Том установил мишень. Я испытала некоторое потрясение, когда увидела, что это был силуэт оленя, черный на белом квадрате. Олень стоял в профиль, на его плече был изображен большой круг. На земле рядом с мишенью лежали другие, тоже с силуэтами оленей – вид спереди, сзади, под разными углами. На каждой из них были круги. Я остановилась, чувствуя тупой гнев.
– Одну минуту, Том. С нас достаточно разговоров о смертях и убийствах для одного дня. У меня нет возражений против стрельбы в цель, но я не собираюсь стрелять в оленя. И я не позволю Хилари делать подобное.
Он не слишком долго смотрел на меня, а потом сказал:
– Вполне справедливо. У меня есть старая круглая мишень с яблочком. Она в козьем сарае. Ты можешь использовать ее. Однако, я думаю, что Хил имеет право выбирать сама, во что ей стрелять.
Я открыла было рот для новых упреков, но вовремя остановилась. Смысл моих отчаянных попыток всегда состоял в том, чтобы выработать у Хилари привычку принимать самостоятельные решения, по крайней мере в отношении тех вещей, которые были ей по силам. Я не могла все решать за свою дочь.
– Прекрасно, – сдержанно заметила я. – Конечно, пусть Хилари выбирает.
– Я выбираю оленя, – быстро произнесла девочка, искоса глядя на меня. И хотя я понимала, что она выбрала эту мишень только для того, чтобы доставить удовольствие Тому, я кивнула так спокойно, как только могла. И переключила внимание на собственный лук и стрелы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169