– Есть еще одно, – продолжал Чип.
На этот раз Клэй все же поднялся со стула. Я скорее почувствовала, нежели увидела, что Том вышел из ряда актеров.
– Нет, подождите, – остановил их Чип, – это лучше. Оно звучит так:
„Пожалуйста, сэр, вот вопрос вам готовый:
Как делает это Том Дэбни с коровой".
Тишина взорвалась ревом.
– Ну, черт возьми, Чип, знаешь ли, дело не в том, что мне это не слишком нравится. – Голос Тома был медленным, ровным и опасным. – Дело в том, что я не могу отвязаться от женщины, что бы ни делал.
Слушатели рассмеялись, может быть, слишком громко, но с явным облегчением. Том, в конце концов, может легко уложить Чипа на обе лопатки.
– У тебя для этого подходящее место. – Шутливый и взбешенный голос Чипа перекрыл смех. – Здесь у тебя лучшие сиськи, и их больше на Козьем ручье, чем во всем округе Бейнс.
Он сделал несколько шагов в мою сторону, изогнул шею и изобразил на лице удивление и интерес по поводу моего бюста. Затем Чип блаженно улыбнулся Тому:
– Я хочу сказать, у коз и у всех остальных. Разве ты не человек-козел? Кажется, я слышал недавно, что ты…
Том мягко повернул Чипа за плечи и врезал по физиономии. Это был размашистый плавный удар правой по мясистой челюсти Чипа. Толстяк развернулся, пролетел по комнате и приземлился на коленях своей жены бессильной кучей клоунского наряда. Он пробормотал что-то, немного побарахтался и спокойно улегся.
Все это время Том стоял посреди комнаты и смотрел на брата.
Клэй Дэбни поднялся, обнял племянника и обратился к зрителям:
– Прошу извинения за Чипа. Он не умеет пить. Перед отъездом сюда он уже хватил немного. Но это его не извиняет. Мне стыдно за его поведение и за него самого. И я прослежу, чтобы он попросил прощения у каждого из вас. Мисс Энди, не могу сказать, как я сожалею о случившемся. Он больше не будет надоедать вам. Том, ты знаешь, как мне все это противно. Такая ночь бывает раз в жизни, и я надеюсь, что ты и твои гости запомнят из нее только хорошее. Если кто-нибудь мне поможет, мы попрощаемся и оставим вас веселиться дальше.
– Мне очень жаль, дядя Клэй, – сказал Том.
– Не стоит говорить об этом, – ответил старик. Вместе с Томом и Чарли он поднял бормочущего Чипа на ноги и вывел из дома. Дэйзи последовала за ними, кудахтая и суетясь, последней вышла Люси. На ее пушистых ресницах дрожали слезы.
– Мне очень жаль, – проговорила она невнятным шепотом, когда проходила мимо меня.
– Пожалуйста, даже не думайте об этом, – попросила я в ответ.
Гости оставались в доме еще какое-то время после того, как услышали, что лендровер Клэя с грохотом выехал со двора, но, конечно, вечер был окончен, его драгоценная поверхность разбита. Скретч увел Хилари в ее комнатку в тот момент, когда Чип Дэбни поднялся на ноги и вышел на сцену, и сам старин больше не появлялся. Том, я, Риз и Мартин провожали гостей, благодаря их за приезд и отмахиваясь от выражений сочувствия и участия. Я была так зла на Чипа, что меня пробирала дрожь, но Том, стоявший подле меня, выглядел совершенно спокойным. Его улыбка была широкой и естественной, а в голосе, когда он прощался с гостями, звучала непритворная радость.
Я взглянула на его правую руку. Костяшки пальцев начали краснеть и опухать, но, казалось, он этого не замечает.
Тиш и Чарли уезжали последними.
– Все было так прекрасно, что даже Задница Которая Ходит Как Человек не смогла ничего испортить, – сказала Тиш, обнимая меня и Тома. – Надеюсь, вы запомните это.
– Время от времени появляется необходимость отлупить Чипа, но не следует воспринимать это всерьез. По сути, он безвреден. В этом его беда, – заметил Том. – Спасибо вам обоим за все. Без вас ничего бы не получилось. Я вас люблю, ребята.
– И я тебя. – Тиш обняла и поцеловала его в щеку. – Энди, позвони мне завтра, но не раньше полудня, иначе я тебя убью.
Тиш и Чарли уехали, а Мартин и Риз направились в кухню, чтобы начать уборку. Том замахал на них руками:
– Отправляйтесь домой. Никто не должен мыть посуду после такой ночи. Мы сделаем это завтра утром или просто выбросим все в ручей. Завтра, но не сегодня.
Друзья уехали без дальнейших возражений. Я знала, что они хотели оставить нас с Томом наедине.
Том зашел в комнату Хилари и вернулся, улыбаясь.
– Пойди и посмотри.
Я подошла к двери. Лампа не горела, но в комнату вливался белый свет летней луны, такой же яркий, как утреннее солнце. Скретч растянулся на кровати девочки. Его начищенные старые тяжелые рабочие ботинки аккуратно стояли у постели. Глаза старика были закрыты. Хилари положила голову на сгиб его руки и полностью обмякла, отдавшись во власть сна. Подле нее, положив головку на плечо девочки, как спящий человек, мирно лежала тоненькая молодая козочка, ее бока спокойно поднимались и опускались. Эрл свернулся на подушке за головой Скретча.
Мое сердце сжалось от любви к ним.
– Вот бы сфотографировать, – прошептала я.
– Сделай это мысленно и сохрани в памяти, – ответил Том, притягивая меня к себе и целуя в макушку. – Я это сделаю. Практически все, кого я люблю, спят в одной кровати.
Мы сели перед камином на мягкий диван со сломанными пружинами. Том налил коньяку. Я потягивала напиток, глядя поверх тонкого старого хрусталя на своего друга. В свете лампы и луны Том выглядел невероятно красивым в шелках, уже мятых и покрытых пятнами пота, но я знала, что хочу его каждым атомом своего тела, хочу и сейчас, на ковре перед намином, и всегда. Я с наслаждением потянулась, чувствуя, как мои напряженные мускулы расслабились и стали более мягкими, как мое тело потеплело и открылось, готовое принять тепло Тома, потянулась, откладывая тот момент, который – я знала – был близок.
– В какой-то миг я думала, что ты собираешься убить брата, – призналась я, кладя ступни на колени Тому. Он указательным пальцем провел по моей ноге от лодыжки до бедра, потом улыбнулся.
– Нет. Чип не стоит тюрьмы или электрического стула. Он не стоит того, чтобы умирать за него. Я бы умер за тебя, за Хилари, за леса, но из-за задницы Чипа я умирать не собираюсь. Как сказал один человек, я могу быть чокнутым, но я не идиот.
– Ты наверняка мог ввести меня в заблуждение в тот день в лесу, – заметила я, протягивая руну, чтобы убрать волосы с его глаз.
Лицо Тома стало твердым и серьезным.
– Я сожалею о том дне, Энди, но ты должна знать обо мне все. Я не рациональный человек. И не уравновешенный. Временами я могу быть или по крайней мере пытаться быть уравновешенным и рациональным, но во мне есть и другие стороны. Одну из этих сторон ты видела тогда в лесу. Все это во мне в такой же степени, как Фолкнер, музыка и дерьмо. Тебе бы больше хотелось, чтобы я был ручным?
Я подумала о том громком крике боли, ярости и абсолютной дикости, которая иногда появлялась в нем, о том полускрытом намеке на жестокость, о с каждым разом увеличивающейся чувственности, которую я часто ощущала в его присутствии, чувственности, не имеющей ни границ, ни пределов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169