Но даже герцог не может надеяться, что английский народ ему это разрешит! Сейчас он испуганный, отчаявшийся человек, чьи грандиозные планы находятся в опасности, да еще я доставляю ему неприятности. Я знаю, что он был глубоко разочарован моим изначальным несогласием принять корону и оскорблен моим открытым неповиновением, с которым сталкивался неоднократно. Я знаю, что он разгневался в ответ на мой категорический отказ сделать из Гилфорда короля; ему не по нраву мое отвращение к Гилфорду как мужу. Короче говоря, герцог прогадал, посадив меня на трон, и он, конечно, догадывается, какую судьбу я ему готовлю после моей коронации. Мы с ним сошлись в схватке за власть – опытный интриган и совсем юная девчонка, и мы оба это знаем. И посему опасение, что Нортумберленд пытается от меня избавиться, кажется мне обоснованным.
Я никому не отваживаюсь признаться. Хорошо, что моего участия в государственных делах почти не требуется, ибо это позволяет мне большую часть дня оставаться в своей комнате и встречаться с герцогом как можно реже. За обедом я ем только из того блюда, из которого угощается он сам, и все кушанья прежде меня пробует специальный лакей. Вечером я посылаю на кухни миссис Эллен, чтобы она проследила за приготовлением ужина.
И все же мои волосы продолжают выпадать, а кожа шелушиться.
Генри Фицалан, граф Арундель

Тауэр, Лондон, 12 июля 1553 года.
Выждав, пока королева отправится спать, несколько человек, членов Тайного совета, собираются у меня и пьют далеко за полночь. Очутившись вместе с этими людьми в кошмарной обстановке Тауэра, я осознал за последние день-два, что мысли у нас схожие. Прозрачный намек, обрывок фразы, и вот мы все тайком сбились в кружок и признаемся в своих страхах.
– Мне уж совсем не за что любить Нортумберленда, – с обидой начинаю я. – После падения Сомерсета он засадил меня в тюрьму под каким-то смехотворным предлогом. Я испытал жуткое унижение.
– Но ваша светлость все же были восстановлены в Тайном совете, – напоминает мне маркиз Винчестер.
– Да, но боюсь, что ценой собственной чести, – говорю я ему. – Я спрашиваю себя: я, чей род известен со времен Завоевания, как я мог позволить себе служить орудием в руках этого выскочки Дадли? И что меня волнует, так это то, что теперь, в роли королевского свекра, герцог становится еще более самонадеянным, чем он был в качестве лорд-председателя Тайного совета.
Граф Хантингдон, в чьих жилах есть капля королевской крови и которого некоторые прочили на место леди Джейн, хотя он и совсем дальняя родня королевскому дому, со мной согласен.
– Меня больше волнует влияние этого чурбана Суффолка, который разбирается только в лошадях и гончих, – признается он. – И уж конечно мне не хочется видеть королем Гилфорда Дадли.
Маркиз Винчестер сердечно поддерживает:
– Вот это, прежде всего, убедило меня, что герцог зашел слишком далеко. Весь его план выглядит подозрительно. Здесь скорее речь о власти Дадли, а не о сохранении истинной веры.
– Просто уловка, чтобы посадить Дадли на трон, – ворчу я. – Нас всех одурачили.
– А кто бы вам больше приглянулся на троне – Гилфорд Дадли или леди Мария? – спрашивает Хантингдон.
– У леди Марии есть законное неоспоримое право, – отвечает Винчестер. – Я всегда это знал, но когда дело коснулось одобрения указа короля Эдуарда о наследовании, то испугался за собственную шкуру.
– Как и все мы, – вмешиваюсь я, желая, подобно ему, оправдаться за участие в заговоре Нортумберленда. – Но сила оказалась законнее права.
– От леди Марии до сих пор нет вестей, – замечает Хантингдон.
– Вести будут, не сомневайтесь, да не те, которые хочет услыхать Нортумберленд, – вставляет Пемброк. – С каждым днем его положение становится все более шатким. Пока я не узнаю, откуда дует ветер, я не позволю своему сыну вступить в фактический брак с леди Кэтрин Грей. Если леди Мария возьмет верх, я его аннулирую.
Королева Джейн

Тауэр, Лондон, 13 июля 1553 года.
Незадолго до полудня Нортумберленд приносит кипу бумаг мне на подпись. Он, очевидно, чем-то встревожен, и ему с трудом удается изображать обычную для него обходительность.
– Небольшая проблема, ваше величество, – начинает он, безбожно, как потом окажется, преуменьшая размеры этой проблемы. – Ночью я узнал, что изменница Мария до сих пор на свободе, и сегодня на заседании совета было решено, что ваше величество направит приказы наместникам во все графства, веля им защищать ваше законное право на корону и помогать в задержании леди Марии.
Я киваю, догадываясь, что ситуация гораздо серьезнее, чем он хочет ее представить.
– Очень хорошо, – говорю я и подписываю документ. Затем гляжу на герцога и с хорошо разыгранным простодушием спрашиваю: – Скажите, милорд, возможно ли, чтобы вы возглавили армию против моей кузины? При вашем богатом военном опыте вы справитесь с этой задачей.
Он изумлен моей прямотой и на мгновение теряется.
– Для меня не было бы большей чести, сударыня, – отвечает он с запинкой, – но все же мои обязанности принуждают меня оставаться здесь, в Лондоне.
Это ложь, я уверена. Он боится покидать Тауэр, но, конечно, не может этого признать.
Он продолжает:
– Сегодня, сударыня, я велел начать приготовления для общего сбора войск у Вестминстера, и мои офицеры в данный момент собирают рекрутов. Каждому солдату выплатят месячное жалованье.
Аргументы обоснованные, но я ведь не глупа: догадываюсь, что он подкупает солдат, платя им заранее, чтобы они не дезертировали, если дойдет до гражданской войны. Откуда, интересно знать, берутся деньги, учитывая, что моя казна пуста?
Позже сияющий Нортумберленд возвращается в сопровождении нескольких членов совета.
– Две тысячи человек готовы выступить на вашу защиту, сударыня, а также дворцовые стражи, которые останутся здесь. Я предоставил в распоряжение армии тридцать больших орудий из арсенала Тауэра.
– Значит, сегодня ночью мы будем спать спокойно, – замечаю я.
– Разумеется, сударыня, – отвечает он. – Более того, пяти кораблям велено патрулировать побережье Восточной Англии, дабы не позволить леди Марии улизнуть морем.
– Есть ли какие-либо новости о ее местонахождении?
– Да, сударыня. Она до сих пор в Кеннинг-холле, куда под ее знамена стекается разный сброд. Однако вашему величеству нечего опасаться, поскольку ваша армия вскоре выступит в Норфолк и подавит мятеж.
Я пристально смотрю ему в глаза. Это мой шанс избавиться от него.
– А кто поведет ее? – с вызовом спрашиваю я.
– Я предлагаю для исполнения этой задачи вашего батюшку, сударыня.
– Моего батюшку? – переспрашиваю я. – О нет, нет, милорд. Я бы не смогла без него обойтись.
И, вынув из рукава платок, я делаю вид, что смахиваю слезу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121