Леди Джейн спит на дубовой кровати под старинным расписным балдахином. Ее младенческие молитвы возносятся за молельным столиком в нише окна. Платье и белье Джейн хранятся в огромном сундуке у стены, а ест она за простым столом, покрытым белой скатертью, и сидит – как все мы – на простом стуле. Пища у нас простая – отварное мясо, рыба и овощи, а также неизменная дневная порция хлеба, эля и похлебки. И ее мать приказала, чтобы она съедала все, до последней крошки.
Как только малышка стала подниматься на ножки и делать первые шаги, ей дали круглые деревянные ходунки на колесах и разрешили носиться, булькая от смеха, по длинной, обитой гобеленами галерее, которая тянется во всю длину восточного крыла.
– Смотри, Неллен! – кричит она, топая по деревянному полу.
Ее чепчик сбился и болтается на завязках, рыжие кудри растрепались, щечки раскраснелись от усилий. У нее есть собственный щенок спаниеля, и ей позволяют играть с озорной трехлетней дочкой повара, Мег. Однажды Джейн имела несчастье на полной скорости врезаться в свою мать, когда они с Мег с веселым визгом мчались по галерее. Леди Дорсет, приведшая гостей взглянуть на семейные портреты, которые там выставлены, в гневе запечатлевает на невинной щеке Джейн жгучую пощечину. Ребенок застывает в изумлении, затем цепенеет от ужаса, прежде чем разразиться громким плачем. Я хватаю ее, бесцеремонно вытаскивая из ходунков, и уношу прочь, бормоча извинения и страшась еще пуще прогневать леди Дорсет.
– Ну же, детка, – бубню я, вернувшись в детскую, и смачиваю водой бедную горящую щечку. – Теперь будет легче. – Дрожь младенческих губ утихает, слезы высыхают на нежной коже.
Милорд никогда не бывает столь жесток. Изредка, когда непогода удерживает его дома, не позволяя ехать на охоту, он, случается, проведет часок с дочерью в галерее.
– На! – кричит он, кидая ей тряпичный мяч. Иногда он дает ей, взвизгивающей от смеха, погоняться за собой в ее колеснице. Однако подобные случаи редки, ибо Дорсеты не из тех, кто позволяет дождю или даже граду и снегу мешать своим забавам, и их чаще всего можно видеть верхом, во дворе, в окружении егерей и возбужденно лающих собак. И посему Джейн, проводя почти все время в детской или в садах, за свое младенчество почти совсем не видела родителей – гораздо реже, чем любой другой ребенок, которого прежде поручали моим заботам.
Посещения леди Дорсет хотя и регулярны, но кратки и все больше мельком.
– Отучите ее сосать палец, – велит она. Или, когда у леди Джейн резались зубки:
– Если она не перестанет хныкать, то останется без ужина.
Леди Джейн никогда не была трудным ребенком, и нет нужды ее часто распекать, но госпожа, кажется, настроена вымуштровать ее до совершенства, какого немногим человеческим существам удавалось достичь. В присутствии матери Джейн обязана стоять руки по швам, молча, с почтительным видом, опустив голову и потупив глаза. Если к ней обратятся, она должна отвечать смиренно и внятно. Миледи не терпит неповиновения, и если малышке случится, по детской слабости, заерзать на месте или захихикать, видя, как ее щенок сделал лужу на полу, то окрик последует тотчас же.
Самое ужасное, и для Джейн, и для меня, произошло в тот день, когда Джейн, как свойственно многим маленьким детям, укусила Мег во время их стычки, и отец Мег рассказал об этом миледи, которая немедленно за нами послала.
– Миссис Эллен, я не желаю слышать, что моя дочь ведет себя как дикарка, – холодно сказала она.
– Конечно, миледи, – отвечала я, в надежде, что этим дело и кончится. – Сожалею, миледи. Больше этого не повторится.
– Уж будьте уверены, – мрачно пообещала она. – Джейн, поди сюда.
Слыша гневные интонации в голосе матери, девочка испуганно ткнулась лицом мне в юбки, но леди Дорсет схватила ее, перегнула через свое колено и, рывком подняв ей подол, задала ей крепкую порку, в течение которой Джейн вопила от страха и боли. Я же могла только стоять и смотреть, сжимая кулаки за спиной, сдерживаясь, дабы не выхватить ее из материнских когтей. Затем миледи поставила ее на ноги.
– Если я еще раз услышу, что ты опять кого-то покусала, выпорю тебя еще больнее, – сурово сказала она, грозя пальцем. Джейн ничего не ответила, только все продолжала всхлипывать. Бедняжка, она еще слишком мала, чтобы понимать слова матери.
– Уведите ее, миссис Эллен, – приказала леди Дорсет. – Я не желаю сегодня больше видеть эту невоспитанную девчонку.
Я поспешила прочь, злясь на себя за то, что даже пальцем не пошевелила, дабы уберечь Джейн от такого наказания.
Возможно, маркиза так и не почувствовала естественного родства со своим ребенком, потому что бедняжка не родилась мальчиком, как она надеялась. Но маркизе едва исполнилось двадцать три и у нее наверняка будут еще дети. Она никогда не показывала Джейн своей любви и наверняка даже не задумывается, дает ли ребенку повод любить ее саму. Разумеется, дитя обязано любить и почитать своих родителей, но миледи словно не понимает, что тут участвуют обе стороны. Я опасаюсь, что если Джейн вдруг ее невзлюбит, маркиза обвинит во всем дочь.
Я, конечно, всячески стараюсь защищать Джейн от жестокости ее матери.
– Когда твоя матушка придет сегодня в детскую, крошка, – говорю я ей, – ты сделай реверанс и жди, пока она с тобой заговорит. Держись прямо и не таращи глаза, потому что это невежливо.
Трудно ожидать чего-то большего от двухлетнего ребенка, но у леди Дорсет непомерно высокие требования.
Однажды миледи является позже обычного, когда Джейн уже обедает. Усевшись за стол, маркиза устремляет свой орлиный взор на девочку. Джейн пробует рыбу.
– Не хочу, – бурчит она с полным ртом.
– Мы не должны отвергать то, что даровано нам Господом, – говорит ее мать. – Ешь.
Джейн угрюмо глядит на нее и начинает размазывать еду ложкой по тарелке.
– Ешь! – приказывает миледи.
Джейн качает головой. Ее большие голубые глаза наполняются слезами.
– Не смей мне перечить! – кричит леди Дорсет. – Ешь, а не то я тебя выпорю!
Джейн громко ревет. Я решаюсь навлечь на себя гнев моей госпожи.
– Сударыня, – встреваю я, – позвольте, я ее уговорю.
– Уговорите? Она должна исполнять, что ей велят. Вы ее распустили, миссис Эллен. – Она оборачивается к всхлипывающей девочке. – Иди сюда.
– Миледи, – возражаю я, – прошу вас, позвольте ей успокоиться. Она не может есть в таком состоянии.
– Она ослушалась меня и должна быть наказана, – шипит ее милость. – А вы бы лучше поостереглись спорить с теми, кто стоит выше вас. Не забывайте о своем положении в этом доме.
Поднявшись, она хватает Джейн за плечи, впиваясь жестокими пальцами в нежную плоть, и сдергивает ее со стула.
– Я тебе покажу, как не слушаться! – грозит она, тряся девочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Как только малышка стала подниматься на ножки и делать первые шаги, ей дали круглые деревянные ходунки на колесах и разрешили носиться, булькая от смеха, по длинной, обитой гобеленами галерее, которая тянется во всю длину восточного крыла.
– Смотри, Неллен! – кричит она, топая по деревянному полу.
Ее чепчик сбился и болтается на завязках, рыжие кудри растрепались, щечки раскраснелись от усилий. У нее есть собственный щенок спаниеля, и ей позволяют играть с озорной трехлетней дочкой повара, Мег. Однажды Джейн имела несчастье на полной скорости врезаться в свою мать, когда они с Мег с веселым визгом мчались по галерее. Леди Дорсет, приведшая гостей взглянуть на семейные портреты, которые там выставлены, в гневе запечатлевает на невинной щеке Джейн жгучую пощечину. Ребенок застывает в изумлении, затем цепенеет от ужаса, прежде чем разразиться громким плачем. Я хватаю ее, бесцеремонно вытаскивая из ходунков, и уношу прочь, бормоча извинения и страшась еще пуще прогневать леди Дорсет.
– Ну же, детка, – бубню я, вернувшись в детскую, и смачиваю водой бедную горящую щечку. – Теперь будет легче. – Дрожь младенческих губ утихает, слезы высыхают на нежной коже.
Милорд никогда не бывает столь жесток. Изредка, когда непогода удерживает его дома, не позволяя ехать на охоту, он, случается, проведет часок с дочерью в галерее.
– На! – кричит он, кидая ей тряпичный мяч. Иногда он дает ей, взвизгивающей от смеха, погоняться за собой в ее колеснице. Однако подобные случаи редки, ибо Дорсеты не из тех, кто позволяет дождю или даже граду и снегу мешать своим забавам, и их чаще всего можно видеть верхом, во дворе, в окружении егерей и возбужденно лающих собак. И посему Джейн, проводя почти все время в детской или в садах, за свое младенчество почти совсем не видела родителей – гораздо реже, чем любой другой ребенок, которого прежде поручали моим заботам.
Посещения леди Дорсет хотя и регулярны, но кратки и все больше мельком.
– Отучите ее сосать палец, – велит она. Или, когда у леди Джейн резались зубки:
– Если она не перестанет хныкать, то останется без ужина.
Леди Джейн никогда не была трудным ребенком, и нет нужды ее часто распекать, но госпожа, кажется, настроена вымуштровать ее до совершенства, какого немногим человеческим существам удавалось достичь. В присутствии матери Джейн обязана стоять руки по швам, молча, с почтительным видом, опустив голову и потупив глаза. Если к ней обратятся, она должна отвечать смиренно и внятно. Миледи не терпит неповиновения, и если малышке случится, по детской слабости, заерзать на месте или захихикать, видя, как ее щенок сделал лужу на полу, то окрик последует тотчас же.
Самое ужасное, и для Джейн, и для меня, произошло в тот день, когда Джейн, как свойственно многим маленьким детям, укусила Мег во время их стычки, и отец Мег рассказал об этом миледи, которая немедленно за нами послала.
– Миссис Эллен, я не желаю слышать, что моя дочь ведет себя как дикарка, – холодно сказала она.
– Конечно, миледи, – отвечала я, в надежде, что этим дело и кончится. – Сожалею, миледи. Больше этого не повторится.
– Уж будьте уверены, – мрачно пообещала она. – Джейн, поди сюда.
Слыша гневные интонации в голосе матери, девочка испуганно ткнулась лицом мне в юбки, но леди Дорсет схватила ее, перегнула через свое колено и, рывком подняв ей подол, задала ей крепкую порку, в течение которой Джейн вопила от страха и боли. Я же могла только стоять и смотреть, сжимая кулаки за спиной, сдерживаясь, дабы не выхватить ее из материнских когтей. Затем миледи поставила ее на ноги.
– Если я еще раз услышу, что ты опять кого-то покусала, выпорю тебя еще больнее, – сурово сказала она, грозя пальцем. Джейн ничего не ответила, только все продолжала всхлипывать. Бедняжка, она еще слишком мала, чтобы понимать слова матери.
– Уведите ее, миссис Эллен, – приказала леди Дорсет. – Я не желаю сегодня больше видеть эту невоспитанную девчонку.
Я поспешила прочь, злясь на себя за то, что даже пальцем не пошевелила, дабы уберечь Джейн от такого наказания.
Возможно, маркиза так и не почувствовала естественного родства со своим ребенком, потому что бедняжка не родилась мальчиком, как она надеялась. Но маркизе едва исполнилось двадцать три и у нее наверняка будут еще дети. Она никогда не показывала Джейн своей любви и наверняка даже не задумывается, дает ли ребенку повод любить ее саму. Разумеется, дитя обязано любить и почитать своих родителей, но миледи словно не понимает, что тут участвуют обе стороны. Я опасаюсь, что если Джейн вдруг ее невзлюбит, маркиза обвинит во всем дочь.
Я, конечно, всячески стараюсь защищать Джейн от жестокости ее матери.
– Когда твоя матушка придет сегодня в детскую, крошка, – говорю я ей, – ты сделай реверанс и жди, пока она с тобой заговорит. Держись прямо и не таращи глаза, потому что это невежливо.
Трудно ожидать чего-то большего от двухлетнего ребенка, но у леди Дорсет непомерно высокие требования.
Однажды миледи является позже обычного, когда Джейн уже обедает. Усевшись за стол, маркиза устремляет свой орлиный взор на девочку. Джейн пробует рыбу.
– Не хочу, – бурчит она с полным ртом.
– Мы не должны отвергать то, что даровано нам Господом, – говорит ее мать. – Ешь.
Джейн угрюмо глядит на нее и начинает размазывать еду ложкой по тарелке.
– Ешь! – приказывает миледи.
Джейн качает головой. Ее большие голубые глаза наполняются слезами.
– Не смей мне перечить! – кричит леди Дорсет. – Ешь, а не то я тебя выпорю!
Джейн громко ревет. Я решаюсь навлечь на себя гнев моей госпожи.
– Сударыня, – встреваю я, – позвольте, я ее уговорю.
– Уговорите? Она должна исполнять, что ей велят. Вы ее распустили, миссис Эллен. – Она оборачивается к всхлипывающей девочке. – Иди сюда.
– Миледи, – возражаю я, – прошу вас, позвольте ей успокоиться. Она не может есть в таком состоянии.
– Она ослушалась меня и должна быть наказана, – шипит ее милость. – А вы бы лучше поостереглись спорить с теми, кто стоит выше вас. Не забывайте о своем положении в этом доме.
Поднявшись, она хватает Джейн за плечи, впиваясь жестокими пальцами в нежную плоть, и сдергивает ее со стула.
– Я тебе покажу, как не слушаться! – грозит она, тряся девочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121