– Да, милорд, конечно.
Он, кажется, озадачен моей просьбой. Надеюсь, он сочтет, что я добиваюсь каких-нибудь преференций для моей невестки. Глупец, ему ни за что не догадаться, о чем речь.
Но короля не приходится долго уговаривать. Когда я прихожу утром, он сам приподнимается на подушках и снова, хотя и на краткое время, становится сыном своего отца.
– Ваша светлость, – заявляет он, – мы решили принять ваше предложение о том, чтобы нам наследовала леди Джейн. Велите составить наше завещание или другой необходимый документ и принесите его сюда для подписи.
Внутренне торжествуя, спешу исполнить просьбу моего государя. Позднее я представляю ему завещание, составленное начерно, в котором утверждается новый порядок наследования: корону получает леди Джейн и ее наследники мужского пола. Прочитав его, король велит подать ему письменный прибор, переписывает весь текст собственной неверной рукой и в конце выводит карикатурное подобие своего обычного росчерка.
– Слава Господу, теперь мы сможем спокойно спать по ночам, – с жаром говорю я. – Сир, еще одно: хотя леди Джейн замужем за моим сыном, хочу вас заверить, что в этом деле благо государства для меня превыше всего.
– Я в этом уверен, милорд, – отвечает он. – Мы с вами оба изрядно трудились, чтобы утвердить истинную веру в нашем королевстве, и я знаю, что в ваших руках все будет надежно, когда я умру. Теперь я могу умереть спокойно – наши труды не пропали даром.
Однако предстоит еще завершить все формальности. Лорд главный судья с заместителем, генеральный атторней и все лорды Тайного совета созваны к постели короля, чтобы утвердить его новое завещание. Раздаются протесты судейских, говорящих, что этот документ не может отменить Акт парламента и что попытка изменить положения Акта являются государственной изменой. Но я твердо пресекаю возмущенные речи.
– Подчинение воле короля не может быть государственной изменой, – заявляю я.
– Но эти пожелания, как называет их его величество, не имеют законной силы, – возражает главный судья.
Отекшее лицо Эдуарда вспыхивает гневом.
– Поднимите меня! Посадите меня! – приказывает он скрежещущим голосом.
Его лакеи торопятся на помощь.
– Я не желаю слышать возражений! – сурово говорит он собравшимся лордам. – Немедленно исполняйте!
Однако проходит еще несколько дней, прежде чем король подписывает окончательную версию завещания, и советники с судьями неохотно ее одобряют. Даже те, кто желал бы устранить леди Марию, сомневаются, что мы на верном пути. Однако подозреваю, что за общим сопротивлением кроются иные причины: некоторые из лордов завидуют моей власти, но, боясь за свою шкуру, не выступают в открытую. И посему я решаю укрепить свое положение на будущее. Я настаиваю, чтобы лорды подписали второй документ, составленный мною, в котором они обязуются всячески поддерживать будущую королеву Джейн и никогда и ни за что не отклоняться от этого решения.
Отныне они у меня в руках.
Я все еще опасаюсь, что император, прослышав об исключении леди Марии из очереди наследования, попытается вмешаться, и посему, из предосторожности, беру у всех лордов клятву о неразглашении. Затем, подумав, что не будет лишним подготовить почву в Англии, я велю, чтобы молитвы во здравие сестер короля больше не читались на церковных службах. Позднее я понимаю, что это было ошибкой, ибо посол императора получает сигнал о моих намерениях. Иначе зачем император спешно отправил троих особых посланников справиться о здоровье короля? Нет, они наверняка получили приказ защищать интересы леди Марии, и если так, то, конечно, станут от ее имени пытаться убедить меня изменить избранный курс.
Но тут, я боюсь, их ждет неудача и разочарование.
Я бесстрастно разглядываю живой труп, лежащий на кровати. Король, явно охваченный предсмертной агонией, беспрестанно молит Бога скорее избавить его от этой пытки и позволить ему отбыть на небеса. Его тело, худое как скелет, вздулось точно свиной пузырь: желудок вспучился, ноги отекли. Кожа пошла синевато-багровыми и черными пятнами, гангрена пожирает конечности. Волосы и ногти выпали, король едва может дышать. Говорить ему чрезвычайно трудно.
Миссис Рис, стоящая у другого конца кровати, умоляюще глядит на меня. В уединении моего кабинета она только что призналась, что больше не может этого выносить.
– Я сделала, что вы просили, – плакала она, – я была глуха к его жалобным крикам. Почему вы не позволите ему умереть спокойно? Он все равно долго не протянет, так зачем продлевать его агонию?
Я киваю ей. Эдуард мне больше без надобности, так же как и эта женщина. Я веду ее из спальни обратно в кабинет, где вручаю тяжелый кошелек, полный монет.
– За ваши услуги. Помните: никому ни слова, иначе последствия будут страшными.
– Да, сир, – отвечает она, немало испугавшись, но явно обрадованная освобождением от своих обязанностей и не в силах скрыть желание пересчитать монеты.
– Уже поздно. Переночевать можете во дворце, – говорю я ей, – но вы должны уйти, едва начнет светать.
Я вызываю одного из моих слуг.
– Проводите леди в ее комнату. Первая дверь налево в наружном дворе, третий этаж.
Я смотрю им вслед. Мой человек получил приказ. Миссис Рис отведут в комнату на чердаке над пустующими придворными апартаментами, ожидающими ремонта. На чердаке чисто, но пусто. Впрочем, все необходимое есть, да и пробудет она там недолго. Сегодня ночью мой приказ приведут в исполнение. Затем, под покровом темноты, можно будет избавиться от тела.
Слуге позволено оставить себе кошелек. Это должно помочь ему держать язык за зубами.
Дворец Гринвич, 2 июля 1553 года.
Несмотря на все предосторожности, слухи о том, что король умирает, распространились повсеместно. Дабы избежать паники и не встревожить леди Марию, я регулярно издаю утешительные бюллетени, где сообщается, что его величество вне опасности, восстанавливает здоровье и даже выходит подышать свежим воздухом в сады Гринвича или прогуливается в галереях дворца. Этим, я уверен, никого не обманешь. Короля должны видеть подданные, а Эдуард вот уже несколько месяцев как не появляется на людях.
Сегодня меня приводит в бешенство сообщение, что к дверям некоторых церквей в лондонском Сити неизвестные прибили листки с молитвами о выздоровлении короля, которые обыкновенно появляются там, когда монарх при смерти. Никто не знает, чьих рук это дело, но последствия уже налицо. Вскоре толпы людей прибывают к дворцу, пешком и на лодках, желая увидеть своего государя.
Я приказываю запереть ворота парка и посылаю камергера успокоить толпу.
– Расходитесь по домам! – Он пытается перекричать всеобщий шум. – Его величество отдыхает. Воздух слишком студен, так что сегодня он не может выйти поприветствовать вас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121