Забудь придворные сплетни: его отец мне ручается, что он достойный, порядочный молодой человек, желающий сделать тебя счастливой женой. Так что отбрось свои страхи и приготовься к обручению.
– Помни, Джейн, – встревает матушка, – если у тебя возникнут какие-то вопросы, ты всегда можешь довериться мне или миссис Эллен.
– Я не боюсь выходить замуж! – кричу я. – Но я знаю, что это должен быть союз двух душ, заключенный по благословению Господа и по взаимному согласию. Как может Господь благословить такой союз, когда одного из супругов принуждают к его заключению против воли?
– Со временем ты полюбишь своего мужа, – настаивает миледи. – Это твой долг.
– Никогда! – бушую я. – Я никогда не выйду за него замуж. И вы меня не заставите. Я покорялась вам во всем. Я ношу эти ужасные вычурные наряды, потому что вы говорите, что я должна, хотя я знаю, что они противны Господу. Я из недели в неделю ездила с вами на эти чудовищные охотничьи вылазки, хотя меня выворачивало от вида предсмертных мук животного. Я терпела удар за ударом за проступки, которых не совершала. Я сносила ваши придирки и вашу жестокость, потому что помню свой дочерний долг и несу горечь вины за то, что я не сын, которого вы хотели. Но теперь вы хотите отдать меня в жены болвану, которого я никогда не полюблю, ради собственной выгоды. Нет, я не выйду за него. У алтаря я откажусь от него, даже если вы изобьете меня перед лицом всей паствы.
– Ты не посмеешь опозорить нас на людях! – вскакивает матушка в гневе. Она с размаху бьет меня по лицу, потом еще и еще. – Замолчи, неблагодарная девчонка!
– И ты сейчас же попросишь прощения, черт возьми! – гремит батюшка.
– Нет, – всхлипываю я. У меня горят огнем щеки и слезы хлещут из глаз. – Это вы должны просить у меня прощения за все обиды и жестокость – а теперь еще и это!
– Да как ты смеешь! – шипит миледи, осыпая ударами мою голову и плечи. – Воистину я проклинаю день, когда тебя родила. С первой же минуты, как ты появилась на свет, от тебя были одни неприятности. Но обещаю тебе, что, несмотря ни на что, я исполню свой родительский долг и уничтожу это бунтарство в твоем злом сердце.
Я уже не слышу. Я съеживаюсь в кресле, закрывая голову от ударов, и рыдаю, надрывая себе сердце. Миссис Эллен бросается ко мне, но матушка движением руки останавливает ее.
– Мой кнут, миссис Эллен, будьте добры, – велит она. – Вижу, что мне придется выбить из нее эту скверну.
Джон Дадли, герцог Нортумберленд

Дворец Гринвич, апрель 1553 года.
Я рад принимать герцога Суффолка в Гринвиче вскоре после нашей беседы, особенно потому, что его светлость и миледи, мне показалось, сдержанно отнеслись к содействию моим планам.
– Я и не ожидал увидеть вашу светлость так скоро, – учтиво говорю я герцогу.
– Ах, милорд, но дареному коню в зубы не смотрят, простите за выражение, – улыбается Суффолк. – Я приехал сообщить вам, что наша дочь рада выйти замуж за вашего сына и готова без промедления заключить помолвку.
– Отлично! Великолепно! – Я широко улыбаюсь. – Немедленно велю юристам составить контракт. Может быть, вы и миледи могли бы привезти леди Джейн ко двору через пару дней, дабы покончить с формальностями?
– Конечно, – соглашается он, но в его голосе мне чудится сомнение.
– Есть еще одно дело, которое мне хотелось бы обсудить, – продолжаю я. – Но это опять только между нами. Я узнал, что граф Пемброк всем сердцем с нами, ибо желает присоединиться к нашему альянсу и согласен, чтобы его сын женился на вашей младшей дочери, леди Кэтрин.
Герцог смотрит на меня с благодарностью. Я знаю, что он любит и уважает Пемброка, и посему должен приветствовать предложение о браке.
– Так вы поговорите с графом и обсудите все подготовительные меры? – спрашиваю я.
– С удовольствием этим займусь, – отвечает он. – Должен сказать, что я более чем удовлетворен ходом событий.
– Да, – говорю я. – Признаться, я и сам не ожидал, что дела пойдут столь гладко. Это предвещает удачу в будущем, милорд, ибо каждый день приближает нас к успешному осуществлению наших планов.
Леди Джейн Грей

Суффолк-хаус и дворец Гринвич, апрель 1553 года.
Я сдалась. Лежу ничком на постели. Спину и плечи саднит после самой зверской порки, что матушка мне когда-либо задавала. Было бы легче сносить боль, знай я, что страдания мои не напрасны. Но под конец пришлось подчиниться их требованиям, они заставили меня пресмыкаться перед ними. Мне пришлось, потому что я больше не смогла выносить наказания. Как же я ненавижу себя и презираю свою слабость и безволие! Иисус так и не сдался, пусть его распяли на кресте, я же, с гордостью называющая себя его верной ученицей, сдалась – потому что мои муки были слишком велики. Я не могу себя не презирать!
А теперь, как велено в записке от батюшки, доставленной мне миссис Эллен, я должна готовиться ехать ко двору, послезавтра, дабы заключить помолвку и подписать предварительный контракт. Более того, я должна выглядеть довольной, или что-то в этом роде! Признаться, сомневаюсь, что смогу к тому времени подняться с постели, не говоря уже о том, чтобы выглядеть довольной. Так или иначе, чему здесь радоваться? И что бы сказали при дворе, если бы увидели полосы у меня на спине?
Он похож на павлина, важно вышагивающего в своем наряде кричащей расцветки. Его можно было бы назвать красивым, если бы не эта выпяченная нижняя губа и надменная гримаса. Его позерство ничуть меня не впечатляет и даже вызывает отвращение. И это мой будущий муж! Разве я когда-либо смогу полюбить такого человека? В его манере держаться нет ни изящества, ни скромности – одно равнодушие и дерзость. Слухи о нем, без сомнения, правдивы: он порочен! Боже, помоги мне, ибо как я стану с ним уживаться? Как я это вынесу?
Мы стоим по разные стороны стола в роскошных покоях герцога, в окружении родителей, юристов и клерков. Раны ноют под тяжелой тканью моего наряда, так что приходится меньше двигаться, чтобы не тревожить их. Я чувствую себя совершенно несчастной, но, когда надо, пытаюсь улыбаться, а в остальное время стою, потупив глаза долу. Тут даже матушке не нашлось бы за что меня упрекнуть!
Так проходит весь обряд – обещания помолвленных, обмен кольцами, поздравления свидетелей. Мне не верится, что это все происходит на самом деле. Завтра официально объявят о дне будущего венчания, но сейчас, по завершении формальностей, мы перемещаемся в гостиную, где нам подают вино и засахаренные фрукты.
Гилфорд и я, с кубками в руках, оказываемся лицом друг к другу.
– Миледи Джейн, – говорит он, низко кланяясь.
– Лорд Гилфорд. – Я делаю реверанс.
Нам нечего друг другу сказать. Мы заполняем пустоту светской болтовней, как это принято в подобных случаях.
Пару минут мы обсуждаем погоду и достоинства вина, тем временем оценивая друг друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121