не доктор Эшем, который тогда был в отъезде, а доктор Гриндаль, а он старый и больной, и его уж никак нельзя заподозрить.
– Похоже, что адмирал пытался отвести подозрение от себя. И сделал это весьма неуклюже.
– Возможно, – с сомнением говорит Кэт. – Но если слуги начали сплетничать, то недолго осталось ждать – скоро и королева обо всем узнает. Если она уже не прослышала. Но она же не дура, королева Екатерина. По-моему, так она сама все придумала, не желая обвинять собственного мужа передо мною. Она велела мне держать леди Елизавету построже, что я и исполняю, будьте уверены.
– И что же, адмирал по-прежнему приходит в спальню леди Елизаветы по утрам? – любопытствую я.
– Нет. С тех пор, как королева поговорила со мной. Я думаю, он догадался, что она, должно быть, что-то заподозрила.
– Тогда давайте будем надеяться, что делу на этом пришел конец, – предлагаю я.
– Давайте будем надеяться, – угрюмо откликается она.
Я сижу молча. Я была так счастлива здесь, у королевы, да и Джейн тоже, но теперь меня одолевают сомнения – вряд ли при всей этой сумятице здесь подходящее место для моей юной леди.
Леди Джейн Грей
Челси, март 1548 года.
В резиденции королевы что-то происходит. Об этом свидетельствуют случайные обрывки слов, смолкающие при моем появлении разговоры и ощущение, что королева не так счастлива, как она хочет казаться. Что-то происходит, как в то страшное время при дворе, почти два года назад, но никто не торопится разъяснить мне, что именно. Я уверена, что миссис Эллен обо всем известно, но она, конечно, как обычно, постарается отгородить меня от неприятностей. Без толку спрашивать леди Елизавету – хотя я догадываюсь, она тут замешана, – потому что мне хорошо известна ее хитрость и умение хранить собственные секреты.
Потом, когда я однажды иду в покои королевы за книгой, я встречаю там леди Тирвит, фрейлину, которую я недолюбливаю. В почтительной и даже заискивающей манере она заводит со мной разговор, в течение которого упоминает, словно об известном факте, что однажды я стану королевой Англии.
– Я? – изумляюсь я.
– Разумеется, миледи, – отвечает леди Тирвит, смутившись. – Я полагала, вы знаете.
– Нет. – Я просто сражена.
– Я говорю вам правду, миледи. Королева прямо так и сказала.
Я в смятении бегу разыскивать королеву и нахожу ее в оранжерее, где она увлеченно беседует с главным садовником. Мельком взглянув мне в лицо, она прикладывает палец к губам, отпускает садовника и ведет меня в тенистую зеленую беседку, где нам никто не помешает. Я больше не могу молчать.
– Сударыня, – взрываюсь я, – леди Тирвит говорит, что я должна стать королевой Англии. Как такое может быть? Король в добром здравии, и у него две сестры-наследницы.
Лицо королевы выражает спокойствие. Она берет меня за руку:
– Джейн, когда твои родители отправили тебя ко мне, они уповали на то, что лорд-адмирал сможет посодействовать твоему браку с его величеством. Такие вещи требуют времени, но мы все уверены, что милорд однажды это устроит. Тебе не говорили, на тот случай, если дело сорвется, чтобы ты не питала тщетных надежд. Леди Тирвит напрасно проговорилась об этом, ведь клялась не разглашать тайны, но она, возможно, считала, что тебе все известно.
– Мне – замуж за короля? – шепотом спрашиваю я.
– Да, Джейн. Милое дитя, ты обладаешь всеми качествами, которыми должна обладать идеальная королева, ты была бы чудесной женой любому принцу. Более того, вас с королем объединяют общие взгляды на религию, и я не сомневаюсь, что его величество также желает этой партии, как и мы.
У меня пропадает дар речи. Так вот почему королевские фрейлины так со мной почтительны. Я-то думала, что это благодаря моему рождению или, возможно, учености.
Видя мое замешательство, королева Екатерина обнимает меня:
– Джейн, ты, наверное, с самого раннего детства знала, что однажды для тебя устроят династический брак, который принесет возвышение вашему дому.
– Я-то знала, сударыня, но и не думала заглядывать так высоко, – говорю я. – Миледи моя матушка всегда старалась внушить мне, что любовь не будет иметь значения при выборе мужа и я должна буду полюбить его после свадьбы. Но что меня сочтут достойной женой для самого короля – да он же величайший из государей в христианском мире!
– А я вижу, что и ты к нему не совсем холодна, – улыбается королева.
– Я едва с ним знакома, – краснею я, – и мы оба еще очень молоды. Я не ищу земной роскоши и возвышения, как известно вашему величеству, но я была бы рада выйти замуж за хорошего человека своего возраста, с которым у нас общая вера и интересы.
– Разумеется, – отвечает она. – Муж-ровесник – это благо. Я знаю девушек, которых против их воли выдали замуж за стариков, годившихся им в деды. Но король юн и обещает стать красивым мужчиной. Он более усердный христианин, чем его отец, гораздо серьезнее, и невозможно себе представить, чтобы его постигли подобные неудачи в семейной жизни.
– Думаю, я могла бы полюбить его, – робко говорю я. Раньше я никогда по-настоящему не задумывалась о замужестве. – И я изо всех постараюсь следовать примеру вашего величества, чтобы быть хорошей женой и королевой.
Королева с улыбкой гладит меня по руке. Душу мою переполняет чувство восторга.
– Наверное, сам Господь определил меня на это высокое место, – с придыханием говорю я. – Его намерения ясны. Он использует меня, Его покорное орудие, дабы свершилась воля Его в Англии. Целью моей жизни должна стать помощь и поддержка нашему первому королю-протестанту в его предначертанных свыше трудах.
– Я молюсь, чтобы это было так, – говорит королева, крепко сжимая мне руку.
– Теперь все становится на свои места, – говорю я. – Мои горести до сего времени были ниспосланы мне Господом, дабы испытать мою веру, подготовить и закалить для великого дела, что ждет впереди.
Ее величество взирает на меня с заметным волнением:
– Ты наделена поразительной для своего возраста сознательностью и мудростью. Словами не передать, как я рада, что ты так восприняла эту весть. Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, но помимо того – чтобы ты знала: в твоей жизни есть высшая цель. Брак – это больше, чем политический расчет, а ты ощутила за этой практической сделкой, заключенной адмиралом и твоим отцом, Божью волю, и за это я благодарю Господа.
Уайтхолл, март 1548 года.
По велению королевы меня доставили во дворец для аудиенции у короля. Она попросила адмирала сказать регенту, что я достигла необыкновенных успехов в науках и что его величество должен встретиться и побеседовать со мной, поскольку ему может понравиться общество кузины-ровесницы.
При дворе теперь гораздо больше пекутся о манерах, чем в дни короля Генриха, так что королева прежде обучает меня необходимым правилам этикета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
– Похоже, что адмирал пытался отвести подозрение от себя. И сделал это весьма неуклюже.
– Возможно, – с сомнением говорит Кэт. – Но если слуги начали сплетничать, то недолго осталось ждать – скоро и королева обо всем узнает. Если она уже не прослышала. Но она же не дура, королева Екатерина. По-моему, так она сама все придумала, не желая обвинять собственного мужа передо мною. Она велела мне держать леди Елизавету построже, что я и исполняю, будьте уверены.
– И что же, адмирал по-прежнему приходит в спальню леди Елизаветы по утрам? – любопытствую я.
– Нет. С тех пор, как королева поговорила со мной. Я думаю, он догадался, что она, должно быть, что-то заподозрила.
– Тогда давайте будем надеяться, что делу на этом пришел конец, – предлагаю я.
– Давайте будем надеяться, – угрюмо откликается она.
Я сижу молча. Я была так счастлива здесь, у королевы, да и Джейн тоже, но теперь меня одолевают сомнения – вряд ли при всей этой сумятице здесь подходящее место для моей юной леди.
Леди Джейн Грей
Челси, март 1548 года.
В резиденции королевы что-то происходит. Об этом свидетельствуют случайные обрывки слов, смолкающие при моем появлении разговоры и ощущение, что королева не так счастлива, как она хочет казаться. Что-то происходит, как в то страшное время при дворе, почти два года назад, но никто не торопится разъяснить мне, что именно. Я уверена, что миссис Эллен обо всем известно, но она, конечно, как обычно, постарается отгородить меня от неприятностей. Без толку спрашивать леди Елизавету – хотя я догадываюсь, она тут замешана, – потому что мне хорошо известна ее хитрость и умение хранить собственные секреты.
Потом, когда я однажды иду в покои королевы за книгой, я встречаю там леди Тирвит, фрейлину, которую я недолюбливаю. В почтительной и даже заискивающей манере она заводит со мной разговор, в течение которого упоминает, словно об известном факте, что однажды я стану королевой Англии.
– Я? – изумляюсь я.
– Разумеется, миледи, – отвечает леди Тирвит, смутившись. – Я полагала, вы знаете.
– Нет. – Я просто сражена.
– Я говорю вам правду, миледи. Королева прямо так и сказала.
Я в смятении бегу разыскивать королеву и нахожу ее в оранжерее, где она увлеченно беседует с главным садовником. Мельком взглянув мне в лицо, она прикладывает палец к губам, отпускает садовника и ведет меня в тенистую зеленую беседку, где нам никто не помешает. Я больше не могу молчать.
– Сударыня, – взрываюсь я, – леди Тирвит говорит, что я должна стать королевой Англии. Как такое может быть? Король в добром здравии, и у него две сестры-наследницы.
Лицо королевы выражает спокойствие. Она берет меня за руку:
– Джейн, когда твои родители отправили тебя ко мне, они уповали на то, что лорд-адмирал сможет посодействовать твоему браку с его величеством. Такие вещи требуют времени, но мы все уверены, что милорд однажды это устроит. Тебе не говорили, на тот случай, если дело сорвется, чтобы ты не питала тщетных надежд. Леди Тирвит напрасно проговорилась об этом, ведь клялась не разглашать тайны, но она, возможно, считала, что тебе все известно.
– Мне – замуж за короля? – шепотом спрашиваю я.
– Да, Джейн. Милое дитя, ты обладаешь всеми качествами, которыми должна обладать идеальная королева, ты была бы чудесной женой любому принцу. Более того, вас с королем объединяют общие взгляды на религию, и я не сомневаюсь, что его величество также желает этой партии, как и мы.
У меня пропадает дар речи. Так вот почему королевские фрейлины так со мной почтительны. Я-то думала, что это благодаря моему рождению или, возможно, учености.
Видя мое замешательство, королева Екатерина обнимает меня:
– Джейн, ты, наверное, с самого раннего детства знала, что однажды для тебя устроят династический брак, который принесет возвышение вашему дому.
– Я-то знала, сударыня, но и не думала заглядывать так высоко, – говорю я. – Миледи моя матушка всегда старалась внушить мне, что любовь не будет иметь значения при выборе мужа и я должна буду полюбить его после свадьбы. Но что меня сочтут достойной женой для самого короля – да он же величайший из государей в христианском мире!
– А я вижу, что и ты к нему не совсем холодна, – улыбается королева.
– Я едва с ним знакома, – краснею я, – и мы оба еще очень молоды. Я не ищу земной роскоши и возвышения, как известно вашему величеству, но я была бы рада выйти замуж за хорошего человека своего возраста, с которым у нас общая вера и интересы.
– Разумеется, – отвечает она. – Муж-ровесник – это благо. Я знаю девушек, которых против их воли выдали замуж за стариков, годившихся им в деды. Но король юн и обещает стать красивым мужчиной. Он более усердный христианин, чем его отец, гораздо серьезнее, и невозможно себе представить, чтобы его постигли подобные неудачи в семейной жизни.
– Думаю, я могла бы полюбить его, – робко говорю я. Раньше я никогда по-настоящему не задумывалась о замужестве. – И я изо всех постараюсь следовать примеру вашего величества, чтобы быть хорошей женой и королевой.
Королева с улыбкой гладит меня по руке. Душу мою переполняет чувство восторга.
– Наверное, сам Господь определил меня на это высокое место, – с придыханием говорю я. – Его намерения ясны. Он использует меня, Его покорное орудие, дабы свершилась воля Его в Англии. Целью моей жизни должна стать помощь и поддержка нашему первому королю-протестанту в его предначертанных свыше трудах.
– Я молюсь, чтобы это было так, – говорит королева, крепко сжимая мне руку.
– Теперь все становится на свои места, – говорю я. – Мои горести до сего времени были ниспосланы мне Господом, дабы испытать мою веру, подготовить и закалить для великого дела, что ждет впереди.
Ее величество взирает на меня с заметным волнением:
– Ты наделена поразительной для своего возраста сознательностью и мудростью. Словами не передать, как я рада, что ты так восприняла эту весть. Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, но помимо того – чтобы ты знала: в твоей жизни есть высшая цель. Брак – это больше, чем политический расчет, а ты ощутила за этой практической сделкой, заключенной адмиралом и твоим отцом, Божью волю, и за это я благодарю Господа.
Уайтхолл, март 1548 года.
По велению королевы меня доставили во дворец для аудиенции у короля. Она попросила адмирала сказать регенту, что я достигла необыкновенных успехов в науках и что его величество должен встретиться и побеседовать со мной, поскольку ему может понравиться общество кузины-ровесницы.
При дворе теперь гораздо больше пекутся о манерах, чем в дни короля Генриха, так что королева прежде обучает меня необходимым правилам этикета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121