И я почти в отчаянии. А я так много могу и умею.
Он снова глядит на меня долгим взглядом, и я знаю, что он говорит не только о службе на благо родины. Я прячу взгляд. Слишком малый срок минул со дня смерти короля, чтобы допускать подобные мысли. Но я допускаю; ничего не могу с собой поделать. Пока он говорит, я не свожу с него глаз.
– Полагаю, что лучшее для меня – это привлечь на свою сторону короля, – рассуждает Том. – Хотя бедняга не обладает реальной властью, он все-таки король, и с его желаниями нельзя не считаться. А мы с ним всегда отлично ладили, во время наших редких встреч.
– Я знаю, что вы ему нравитесь, – говорю я. – Он восхищается вашей храбростью и авантюрным духом. Он признавался мне, что хотел бы быть на вас похожим.
– Я его любимый дядя, нет сомнений, – хвастается Том. – Не секрет, что регент – Боже, какая досада, что приходится его так называть, – суров к мальчишке, держит его взаперти с наставниками и почти не дает денег, будь он проклят. И мешает мне с ним видеться, хотя совсем запретить не может. Когда я прихожу, я вижу, что короля обижает такое обращение. И вы знаете, что я сделал, Кэт? Я подкупил одного из слуг его величества, по имени Джон Фоулер, чтобы тот тайком передавал королю от меня кошельки, набитые деньгами. И еще я велел ему при любой возможности в присутствии короля расхваливать мои достоинства и таланты.
Я не могу сдержать улыбки, слыша о проделках Тома.
– И эта тактика приносит плоды? – интересуюсь я.
– Да, Кэт, приносит. Король загорелся желанием помочь мне. Я навещал его два дня назад в Уайтхолле и, говоря с ним наедине, как мужчина с мужчиной – дабы польстить его юности, – спросил, на какой, по его мнению, даме мне стоит жениться с целью продвижения.
У меня замирает сердце. А я-то считала, что это тут ни при чем.
– И что же он ответил? – беспечно спрашиваю я.
– На Анне Клевской! – хохочет он. – И совершенно всерьез! Но, глянув мне в лицо, наверняка ясно говорившее о смятении, он призадумался. Он серьезный мальчик, от него не дождешься улыбки, но я видел, что он доволен собой. Потом он посоветовал мне жениться на леди Марии, чтобы изменить ее католические убеждения.
– Он питает сильное отвращение к римской вере, – замечаю я. Мне неприятен разговор о женитьбе Тома.
– Это его учителя постарались, – заявляет Том. – Сторонники реформ, они и из него сделали закоренелого протестанта. И оттого привязанность сестры к старой религии его весьма тревожит. Ему, кажется, не терпится женить меня на леди Марии.
– А вам, милорд? – спрашиваю я со всем безразличием, на какое только способна.
– Подобный брак мог бы иметь свои преимущества, – отвечает он, – но, признаться, мне не улыбается эта перспектива. Пусть леди Мария и дочь своего отца, но она чопорная сухая старая дева, да и костлявые женщины вроде нее не в моем вкусе.
Он снова пристально оглядывает меня с ног до головы, словно говоря, что я, с моими округлыми женственными формами, совершенно в его вкусе.
– Вам пришлось бы получить согласие Тайного совета на женитьбу на леди Марии.
– Я пробовал. Они отказали. – Он виновато склоняет голову на плечо. – Это потому, что я не мог не подчиниться желанию моего государя. К счастью, я был лишен возможности сделать это.
Дневные тени удлиняются в холодном мартовском солнце.
– Обычно в это время я совершаю прогулку на свежем воздухе, – говорю я. – Вы не хотите сегодня составить мне компанию, Том?
– Ничто не доставит мне большего удовольствия, – улыбается он.
Когда мы бродим по дорожке между цветочными клумбами, Том слегка приобнимает меня за плечи и бормочет:
– Я до сих пор думаю о вас с нежностью, Кэт.
Радость вспыхивает во мне. Этого я не ожидала. Значит, он все еще любит меня.
– Я знаю, что пока рано, – говорит он, – но могу ли я надеяться, что однажды вы тоже ответите мне симпатией, как это было четыре года назад?
Его рука по-прежнему обнимает меня за плечи. Я всем телом ощущаю это прикосновение.
– Пока еще слишком рано, – говорю я ему. – Но я была бы рада видеть вас снова.
– Ничто не могло бы обрадовать меня сильнее, – отвечает он с улыбкой. – До свидания.
Три дня спустя он возвращается с букетом цветов. Он вспомнил, что я очень люблю цветы. Мы снова гуляем в садах в сопровождении моих фрейлин, следующих за нами на почтительном расстоянии. Говорим о политике, о придворных новостях, о наших общих знакомых, обо всем на свете, кроме чувств, которые испытываем друг к другу. Затем мы возвращаемся в дом подкрепиться вином и засахаренными фруктами, прежде чем Том тепло со мной прощается.
Дни становятся длиннее. Я живу по своему распорядку: руковожу занятиями леди Елизаветы, шью у себя в комнате, болтаю с фрейлинами – провожу время в надежде, что скоро снова заглянет Том.
На этой неделе он заходил еще трижды, возвращая свет и радость в мою жизнь. И чувство опасности.
– Том, – протестую я, – пойдут пересуды. Будет скандал, мне нужно думать о своей репутации. Король умер совсем недавно, люди будут возмущены тем, что его вдова, которую все считали благочестивой, развлекается с другим мужчиной.
– Ах, боже мой, если б вы и впрямь развлекались со мной! – откровенно усмехается Том.
– Как вам не стыдно! – упрекаю я его, краснея.
Вместо ответа он обнимает меня и целует в губы глубоким и долгим поцелуем. Я никогда еще не ведала такого счастья, но нас в любую минуту могут обнаружить, ибо мои фрейлины совсем близко, так что вопреки своей воле я вырываюсь и отступаю.
– Я настаиваю, чтобы мы сохраняли свою дружбу в тайне! – объявляю я.
– Дружбу? – переспрашивает Том, приподнимая бровь. – Я бы назвал это по-другому.
Он снова меня целует, и снова я вырываюсь.
– Вы пока что будете являться сюда только под покровом темноты, – распоряжаюсь я. – Дайте мне знать, когда вы придете, и я оставлю калитку в стене незапертой. Я сама впущу вас в дом.
В его глазах светится предвкушение.
– Для меня нет ничего более желанного, как приходить к вам ночью, – многозначительно говорит он.
Как бы мне хотелось признаться ему, сколь глубоко отзываются во мне его чувства, но я не смею. Вместо того я заявляю:
– Милорд! Я в возмущении от вашей дерзости!
– Ах, но она вам по душе, моя Кэт! Вам она очень нравится на самом-то деле, – бесстыдно парирует он.
– Что это с нами, Кэт? – бормочет Том, обнимая меня на скамье у камина.
Я поступилась нормами морали во имя секретности и привела его к себе в спальню. Но предупредила, что дальше скамьи ему не пробраться. Я оборачиваюсь к нему:
– Точно не знаю, но мне это нравится.
Том напрягается.
– Это любовь, верно? – говорит он, пристально глядя на меня.
– Да, – шепчу я.
Мы вдруг крепко стискиваем друг друга в объятьях, и он страстно целует меня, щупая языком мой язык.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
Он снова глядит на меня долгим взглядом, и я знаю, что он говорит не только о службе на благо родины. Я прячу взгляд. Слишком малый срок минул со дня смерти короля, чтобы допускать подобные мысли. Но я допускаю; ничего не могу с собой поделать. Пока он говорит, я не свожу с него глаз.
– Полагаю, что лучшее для меня – это привлечь на свою сторону короля, – рассуждает Том. – Хотя бедняга не обладает реальной властью, он все-таки король, и с его желаниями нельзя не считаться. А мы с ним всегда отлично ладили, во время наших редких встреч.
– Я знаю, что вы ему нравитесь, – говорю я. – Он восхищается вашей храбростью и авантюрным духом. Он признавался мне, что хотел бы быть на вас похожим.
– Я его любимый дядя, нет сомнений, – хвастается Том. – Не секрет, что регент – Боже, какая досада, что приходится его так называть, – суров к мальчишке, держит его взаперти с наставниками и почти не дает денег, будь он проклят. И мешает мне с ним видеться, хотя совсем запретить не может. Когда я прихожу, я вижу, что короля обижает такое обращение. И вы знаете, что я сделал, Кэт? Я подкупил одного из слуг его величества, по имени Джон Фоулер, чтобы тот тайком передавал королю от меня кошельки, набитые деньгами. И еще я велел ему при любой возможности в присутствии короля расхваливать мои достоинства и таланты.
Я не могу сдержать улыбки, слыша о проделках Тома.
– И эта тактика приносит плоды? – интересуюсь я.
– Да, Кэт, приносит. Король загорелся желанием помочь мне. Я навещал его два дня назад в Уайтхолле и, говоря с ним наедине, как мужчина с мужчиной – дабы польстить его юности, – спросил, на какой, по его мнению, даме мне стоит жениться с целью продвижения.
У меня замирает сердце. А я-то считала, что это тут ни при чем.
– И что же он ответил? – беспечно спрашиваю я.
– На Анне Клевской! – хохочет он. – И совершенно всерьез! Но, глянув мне в лицо, наверняка ясно говорившее о смятении, он призадумался. Он серьезный мальчик, от него не дождешься улыбки, но я видел, что он доволен собой. Потом он посоветовал мне жениться на леди Марии, чтобы изменить ее католические убеждения.
– Он питает сильное отвращение к римской вере, – замечаю я. Мне неприятен разговор о женитьбе Тома.
– Это его учителя постарались, – заявляет Том. – Сторонники реформ, они и из него сделали закоренелого протестанта. И оттого привязанность сестры к старой религии его весьма тревожит. Ему, кажется, не терпится женить меня на леди Марии.
– А вам, милорд? – спрашиваю я со всем безразличием, на какое только способна.
– Подобный брак мог бы иметь свои преимущества, – отвечает он, – но, признаться, мне не улыбается эта перспектива. Пусть леди Мария и дочь своего отца, но она чопорная сухая старая дева, да и костлявые женщины вроде нее не в моем вкусе.
Он снова пристально оглядывает меня с ног до головы, словно говоря, что я, с моими округлыми женственными формами, совершенно в его вкусе.
– Вам пришлось бы получить согласие Тайного совета на женитьбу на леди Марии.
– Я пробовал. Они отказали. – Он виновато склоняет голову на плечо. – Это потому, что я не мог не подчиниться желанию моего государя. К счастью, я был лишен возможности сделать это.
Дневные тени удлиняются в холодном мартовском солнце.
– Обычно в это время я совершаю прогулку на свежем воздухе, – говорю я. – Вы не хотите сегодня составить мне компанию, Том?
– Ничто не доставит мне большего удовольствия, – улыбается он.
Когда мы бродим по дорожке между цветочными клумбами, Том слегка приобнимает меня за плечи и бормочет:
– Я до сих пор думаю о вас с нежностью, Кэт.
Радость вспыхивает во мне. Этого я не ожидала. Значит, он все еще любит меня.
– Я знаю, что пока рано, – говорит он, – но могу ли я надеяться, что однажды вы тоже ответите мне симпатией, как это было четыре года назад?
Его рука по-прежнему обнимает меня за плечи. Я всем телом ощущаю это прикосновение.
– Пока еще слишком рано, – говорю я ему. – Но я была бы рада видеть вас снова.
– Ничто не могло бы обрадовать меня сильнее, – отвечает он с улыбкой. – До свидания.
Три дня спустя он возвращается с букетом цветов. Он вспомнил, что я очень люблю цветы. Мы снова гуляем в садах в сопровождении моих фрейлин, следующих за нами на почтительном расстоянии. Говорим о политике, о придворных новостях, о наших общих знакомых, обо всем на свете, кроме чувств, которые испытываем друг к другу. Затем мы возвращаемся в дом подкрепиться вином и засахаренными фруктами, прежде чем Том тепло со мной прощается.
Дни становятся длиннее. Я живу по своему распорядку: руковожу занятиями леди Елизаветы, шью у себя в комнате, болтаю с фрейлинами – провожу время в надежде, что скоро снова заглянет Том.
На этой неделе он заходил еще трижды, возвращая свет и радость в мою жизнь. И чувство опасности.
– Том, – протестую я, – пойдут пересуды. Будет скандал, мне нужно думать о своей репутации. Король умер совсем недавно, люди будут возмущены тем, что его вдова, которую все считали благочестивой, развлекается с другим мужчиной.
– Ах, боже мой, если б вы и впрямь развлекались со мной! – откровенно усмехается Том.
– Как вам не стыдно! – упрекаю я его, краснея.
Вместо ответа он обнимает меня и целует в губы глубоким и долгим поцелуем. Я никогда еще не ведала такого счастья, но нас в любую минуту могут обнаружить, ибо мои фрейлины совсем близко, так что вопреки своей воле я вырываюсь и отступаю.
– Я настаиваю, чтобы мы сохраняли свою дружбу в тайне! – объявляю я.
– Дружбу? – переспрашивает Том, приподнимая бровь. – Я бы назвал это по-другому.
Он снова меня целует, и снова я вырываюсь.
– Вы пока что будете являться сюда только под покровом темноты, – распоряжаюсь я. – Дайте мне знать, когда вы придете, и я оставлю калитку в стене незапертой. Я сама впущу вас в дом.
В его глазах светится предвкушение.
– Для меня нет ничего более желанного, как приходить к вам ночью, – многозначительно говорит он.
Как бы мне хотелось признаться ему, сколь глубоко отзываются во мне его чувства, но я не смею. Вместо того я заявляю:
– Милорд! Я в возмущении от вашей дерзости!
– Ах, но она вам по душе, моя Кэт! Вам она очень нравится на самом-то деле, – бесстыдно парирует он.
– Что это с нами, Кэт? – бормочет Том, обнимая меня на скамье у камина.
Я поступилась нормами морали во имя секретности и привела его к себе в спальню. Но предупредила, что дальше скамьи ему не пробраться. Я оборачиваюсь к нему:
– Точно не знаю, но мне это нравится.
Том напрягается.
– Это любовь, верно? – говорит он, пристально глядя на меня.
– Да, – шепчу я.
Мы вдруг крепко стискиваем друг друга в объятьях, и он страстно целует меня, щупая языком мой язык.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121