А то 15-го Брежневу ехать в Вену, а 4-го мы
только начинаем искать журналиста из его пресс-группы. Я думаю, что в
наших с вами интересах не терять время на ведомственные перепалки, а
сотрудничать. Мне нужно не допросить, как вы сказали, всю редакцию, а
побеседовать. Побеседовать со всей редакцией сразу. И как можно скорей.
Он чуть медлил с ответом, будто подсчитывал в уме все "за" и
"против", потом сказал:
- Хорошо, я вас понял. - Вслед за этим он наклонился к селектору: -
Женя, через десять минут - срочная летучка в Голубом зале. Для всей
редакции, без исключения. - Он взглянул на меня: - Что еще?
- Личное дело Белкина, - сказал я.
- Женя, личное дело Белкина из первого отдела, - приказал он по
селектору. И опять ко мне: - Еще?
- Пока все, - я добился своего: редактор понял, что найдем мы Белкина
или нет, окажется этот Белкин жертвой или соучастником преступления, ему,
Корнешову, лучше сейчас играть в моей команде, а не защищать честь
мундира. И в эту минуту в кабинет вернулся ответственный секретарь Гранов.
В руках у него были длинные серые узкие полосы бумаги с жирным свежим
газетным текстом.
Корнешов поглядел на Гранова удивленно, тот объяснил:
- Пришлось идти в типографию, тиснуть по новой. В редакции нет ни
одного оттиска этого очерка, все в цензуре. - И он положил передо мной
принесенные гранки. - Это последний очерк Белкина, который он продиктовал
из Баку по телефону. Точь-в-точь повторяет вторую главу этой рукописи,
только без концовки, без последнего абзаца. Поэтому мы не знали, что Вадим
был арестован, сидел в КПЗ.
- Бакинская милиция нам сообщила, что никогда Белкина не
арестовывала, - сказал я. - Скажите, а он вообще привирал в своих очерках?
- Ну-у... Трудно сказать. Нет, пожалуй. У нас с этим жестко. Просто
отбор деталей у любого журналиста - дело субъективное. В этом очерке тоже
что-то типизировано, наверно. Ты с ним общался по этому очерку? - спросил
Корнешов у Гранова.
- Да. Он сказал, что тут все правда, кроме фамилий. Что этого Шаха он
на днях, возможно, даже привезет в редакцию. И все. И на другой день он
исчез.
- Шах - это тот парень, с которым его похитили и которого нашли
мертвым через два дня, - сказал я. - Но об этом я расскажу подробней на
общем собрании. - Я взглянул на часы, десять минут истекали. На пороге
кабинета показалась сорокалетняя молодящаяся секретарша с розовыми
ноготками. В руках у нее была папка - личное дело Белкина.
- Через десять минут все будут в зале, Лев Александрович, - негромко
сказала она, кладя личное дело Белкина передо мной.
Не открывая его, я спросил:
- Скажите, а что за история была с ним в Мирном, в Якутии? Какая-то
драка в ресторане.
- Знаю, - сказал Корнешов. - Но Белкин не был пьяница, это уж точно.
Просто на каждого журналиста рано или поздно приходят из командировок
такие "телеги". Я думаю, что и на следователей тоже. Он уличил кого-то в
приписках, кого-то в воровстве и, пожалуйста, - раньше, чем собкор
прилетает из командировки, на него уже тут анонимка или коллективное
письмо. И, знаете, что любопытно? Нет, чтобы пришло письмо от одного
человека, хотя в одиночку люди чаще всего пишут именно правду. Но этого
нет. Письма коллективные. Потому что доносы строчат по сговору, чтобы
больше веры было.
- Но в данном случае драка была, это зарегистрировано в МВД, - сказал
я.
- Была, конечно. Рабочие-алмазники набили морду повару ресторана за
то, что тухлой олениной кормил. По-моему, правильно сделали - между нами,
конечно. А Белкин был при этом и даже написал очерк "Драка", так и
назывался, очень неплохой был материал, жалко, цензура не пропустила. Ну,
а там, в Мирном, своя мафия, вот и состряпали дело на журналиста. Во
всяком случае, так мы к этому отнеслись. Иначе в журналистике и работать
нельзя. И пока вы не докажите, что Белкин действительно там чем-то
спекулировал - мы хоть и готовы вам помочь, но обвинять Белкина -
извините.
Уж не знаю, говорил ли он это только для меня или в расчете на то,
что Гранов расскажет всей редакции, как Главный защищает своих
сотрудников, но я почувствовал к нему симпатию. Он поднялся с кресла,
сказал:
- Идемте, вся редакция уже в Голубом конференц-зале. Имейте,
пожалуйста, ввиду, что мы прервали выпуск газеты, там даже метранпажей
вытащили из типографии...
- Понял, - сказал я.
В Голубом конференц-зале редакции, в том самом прославленном зале,
где "Комсомолка" устраивает встречи со знаменитыми космонавтами,
композиторами, артистами и путешественниками, передо мной сидело человек
пятьдесят - весь состав редакции, который оказался в тот час на работе,
включая машинисток, стенографисток и курьеров. Молодые, загорелые,
наездившие по командировкам тысячи километров журналисты - девушки,
женщины, юноши и мужчины - они смотрели на меня чуть иронично, но
заинтересованно, как смотрят на мир все повидавшие на своем веку газетные
волки.
Я коротко изложил им то, что сам знал об этом деле. Не форсил, не
строил из себя Шерлока Холмса и "важняка", а скупо перечислил факты
похищения Белкина и Рыбакова, причины обыска на квартире Белкина и
результат - обнаружение рукописи о бакинских наркоманах и исчезновение
остальных блокнотов. Я сказал, что меня не интересует, кто взял эти
блокноты и по каким мотивам, просто эти блокноты позарез нужны следствию,
чтобы найти похитителей Белкина и его самого - пока есть надежда на то,
что он еже жив.
- Если тот, кто взял эти блокноты, не хочет себя объявлять, - сказал
я, - предлагаю сделать проще. Вот я вижу здесь телефон. Я останусь возле
него и просижу здесь полчаса. За это время человек, который взял эти
блокноты, может анонимно мне позвонить и сказать, где и когда я могу их
найти. И даю вам честное партийное слово, что никаких выяснений, кто взял
эти блокноты, я производить не буду. Уже хотя бы потому, - сказал я с
улыбкой, - что мне это просто ни к чему. Мне поручено искать Белкина, и я
не хочу терять время на посторонние вещи.
В зале была тишина. Кто-то курил, кто-то отвлеченно смотрел в окно, а
кто-то уже поднялся, спросил нетерпеливо у главного редактора:
- Все? Можно идти?
- Минуточку, - сказал я, - если кто-то может дополнить мои знания о
Белкине, о его врагах, если такие были, о его связях с какими-либо
сомнительными людьми, или о том, что он делал накануне исчезновения, все
это, любая деталь может помочь следствию. Поэтому я прошу всех, кто знает
хоть что-то, зайти ко мне в эти полчаса или позвонить мне на работу, в
Прокуратуру СССР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
только начинаем искать журналиста из его пресс-группы. Я думаю, что в
наших с вами интересах не терять время на ведомственные перепалки, а
сотрудничать. Мне нужно не допросить, как вы сказали, всю редакцию, а
побеседовать. Побеседовать со всей редакцией сразу. И как можно скорей.
Он чуть медлил с ответом, будто подсчитывал в уме все "за" и
"против", потом сказал:
- Хорошо, я вас понял. - Вслед за этим он наклонился к селектору: -
Женя, через десять минут - срочная летучка в Голубом зале. Для всей
редакции, без исключения. - Он взглянул на меня: - Что еще?
- Личное дело Белкина, - сказал я.
- Женя, личное дело Белкина из первого отдела, - приказал он по
селектору. И опять ко мне: - Еще?
- Пока все, - я добился своего: редактор понял, что найдем мы Белкина
или нет, окажется этот Белкин жертвой или соучастником преступления, ему,
Корнешову, лучше сейчас играть в моей команде, а не защищать честь
мундира. И в эту минуту в кабинет вернулся ответственный секретарь Гранов.
В руках у него были длинные серые узкие полосы бумаги с жирным свежим
газетным текстом.
Корнешов поглядел на Гранова удивленно, тот объяснил:
- Пришлось идти в типографию, тиснуть по новой. В редакции нет ни
одного оттиска этого очерка, все в цензуре. - И он положил передо мной
принесенные гранки. - Это последний очерк Белкина, который он продиктовал
из Баку по телефону. Точь-в-точь повторяет вторую главу этой рукописи,
только без концовки, без последнего абзаца. Поэтому мы не знали, что Вадим
был арестован, сидел в КПЗ.
- Бакинская милиция нам сообщила, что никогда Белкина не
арестовывала, - сказал я. - Скажите, а он вообще привирал в своих очерках?
- Ну-у... Трудно сказать. Нет, пожалуй. У нас с этим жестко. Просто
отбор деталей у любого журналиста - дело субъективное. В этом очерке тоже
что-то типизировано, наверно. Ты с ним общался по этому очерку? - спросил
Корнешов у Гранова.
- Да. Он сказал, что тут все правда, кроме фамилий. Что этого Шаха он
на днях, возможно, даже привезет в редакцию. И все. И на другой день он
исчез.
- Шах - это тот парень, с которым его похитили и которого нашли
мертвым через два дня, - сказал я. - Но об этом я расскажу подробней на
общем собрании. - Я взглянул на часы, десять минут истекали. На пороге
кабинета показалась сорокалетняя молодящаяся секретарша с розовыми
ноготками. В руках у нее была папка - личное дело Белкина.
- Через десять минут все будут в зале, Лев Александрович, - негромко
сказала она, кладя личное дело Белкина передо мной.
Не открывая его, я спросил:
- Скажите, а что за история была с ним в Мирном, в Якутии? Какая-то
драка в ресторане.
- Знаю, - сказал Корнешов. - Но Белкин не был пьяница, это уж точно.
Просто на каждого журналиста рано или поздно приходят из командировок
такие "телеги". Я думаю, что и на следователей тоже. Он уличил кого-то в
приписках, кого-то в воровстве и, пожалуйста, - раньше, чем собкор
прилетает из командировки, на него уже тут анонимка или коллективное
письмо. И, знаете, что любопытно? Нет, чтобы пришло письмо от одного
человека, хотя в одиночку люди чаще всего пишут именно правду. Но этого
нет. Письма коллективные. Потому что доносы строчат по сговору, чтобы
больше веры было.
- Но в данном случае драка была, это зарегистрировано в МВД, - сказал
я.
- Была, конечно. Рабочие-алмазники набили морду повару ресторана за
то, что тухлой олениной кормил. По-моему, правильно сделали - между нами,
конечно. А Белкин был при этом и даже написал очерк "Драка", так и
назывался, очень неплохой был материал, жалко, цензура не пропустила. Ну,
а там, в Мирном, своя мафия, вот и состряпали дело на журналиста. Во
всяком случае, так мы к этому отнеслись. Иначе в журналистике и работать
нельзя. И пока вы не докажите, что Белкин действительно там чем-то
спекулировал - мы хоть и готовы вам помочь, но обвинять Белкина -
извините.
Уж не знаю, говорил ли он это только для меня или в расчете на то,
что Гранов расскажет всей редакции, как Главный защищает своих
сотрудников, но я почувствовал к нему симпатию. Он поднялся с кресла,
сказал:
- Идемте, вся редакция уже в Голубом конференц-зале. Имейте,
пожалуйста, ввиду, что мы прервали выпуск газеты, там даже метранпажей
вытащили из типографии...
- Понял, - сказал я.
В Голубом конференц-зале редакции, в том самом прославленном зале,
где "Комсомолка" устраивает встречи со знаменитыми космонавтами,
композиторами, артистами и путешественниками, передо мной сидело человек
пятьдесят - весь состав редакции, который оказался в тот час на работе,
включая машинисток, стенографисток и курьеров. Молодые, загорелые,
наездившие по командировкам тысячи километров журналисты - девушки,
женщины, юноши и мужчины - они смотрели на меня чуть иронично, но
заинтересованно, как смотрят на мир все повидавшие на своем веку газетные
волки.
Я коротко изложил им то, что сам знал об этом деле. Не форсил, не
строил из себя Шерлока Холмса и "важняка", а скупо перечислил факты
похищения Белкина и Рыбакова, причины обыска на квартире Белкина и
результат - обнаружение рукописи о бакинских наркоманах и исчезновение
остальных блокнотов. Я сказал, что меня не интересует, кто взял эти
блокноты и по каким мотивам, просто эти блокноты позарез нужны следствию,
чтобы найти похитителей Белкина и его самого - пока есть надежда на то,
что он еже жив.
- Если тот, кто взял эти блокноты, не хочет себя объявлять, - сказал
я, - предлагаю сделать проще. Вот я вижу здесь телефон. Я останусь возле
него и просижу здесь полчаса. За это время человек, который взял эти
блокноты, может анонимно мне позвонить и сказать, где и когда я могу их
найти. И даю вам честное партийное слово, что никаких выяснений, кто взял
эти блокноты, я производить не буду. Уже хотя бы потому, - сказал я с
улыбкой, - что мне это просто ни к чему. Мне поручено искать Белкина, и я
не хочу терять время на посторонние вещи.
В зале была тишина. Кто-то курил, кто-то отвлеченно смотрел в окно, а
кто-то уже поднялся, спросил нетерпеливо у главного редактора:
- Все? Можно идти?
- Минуточку, - сказал я, - если кто-то может дополнить мои знания о
Белкине, о его врагах, если такие были, о его связях с какими-либо
сомнительными людьми, или о том, что он делал накануне исчезновения, все
это, любая деталь может помочь следствию. Поэтому я прошу всех, кто знает
хоть что-то, зайти ко мне в эти полчаса или позвонить мне на работу, в
Прокуратуру СССР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84