Я оглянулся на багажное отделение.
- Послушайте, у меня там рюкзак в багаже... - пробовал я втолковать
милиционеру.
- Ладно, ладно, иди! - грубо толкнул он меня сторону дежурной
"раковой шейки" - закрытого, занавешенного милицейского микроавтобуса, в
котором возят задержанных и арестованных.
- Да подождите! - рванулся я. - Я - корреспондент из Москвы! Из
"Комсомольской правды"!
- Документы есть?
Документы в сумке, пропали. Но может быть, они их бросили...
- Пропали! - передразнил он. - На себя посмотри! Жулик ты, а не
корреспондент! Опиум возишь! Контрабандист! Давай, давай, лезь в машину,
меньше разговаривай!..
Да, без красной книжки, без редакционного удостоверения и паспорта я
вдруг почувствовал себя голым и безоружным, я сразу стал простым
человеком, никем и ничем. И когда он просто взашей, как ничто, как быдло,
толкнул меня в "раковую шейку", я вдруг остро почувствовал, как страшно,
как опасно быть простым человеком...
Но затем, через несколько минут, уже когда автобусик тронулся и через
решетку в крохотном заднем окне я увидел, что меня везут с аэродрома в
город, я успокоился и даже с интересом взглянул сам на себя. В конце
концов все выяснится, а пока - я попал в неплохое приключение. Прекрасная
тема для газетного очерка или репортажа. В голове тут же возникли варианты
газетных заголовков: "Гроб без покойника", "Летающие наркотики", "Репортаж
из тюремной камеры" - о, от такого материала вся редакция закачается, а в
"Литературке" или в "Известиях" лопнут от зависти!
Все-таки они идиоты, подумал я о милиции. Вместо того, чтобы
блокировать дороги и ловить Зиялова с его прекрасной сестрой (черт побери,
неужели она на пару с братом занимается перевозкой наркотиков?!), так вот,
вместо того, чтобы ловить Зиялова, перекрыть дороги, блокировать
железнодорожную станцию и морской порт, допросить грузчиков, изъять
багажные документы на этот гроб и так далее - вместо всех этих срочных
мер, доступных пониманию даже такого невежды в уголовных делах, как я, они
арестовали первого попавшегося человека, везут черт-те куда, теряют время.
Пропал мой рюкзак, впрочем, его-то, этот рюкзак, они, наверное, арестуют,
поскольку кому же его выдадут без багажной квитанции? Но вот сумка, сумка
с документами накрылась...
Да, так, арестантом, я еще не въезжал в Баку... Вот уже Черный город
- предместье Баку с низкокрышими домами, олеандрами вдоль улиц и
трамвайными путями. Сейчас будет Сабунчинский вокзал, тут рядом, в трех
кварталах, живет моя бабушка, хорошо, что я не дал телеграмму о приезде, а
то было бы сейчас паники в доме! Свернули направо - значит, везут в
городскую милицию как раз напротив моей школы на улице Кецховели.
Потрясающе! Гордость школы, выпускник 10-Б класса, работающий нынче в
Москве, в "Комсомольской правде", приезжает к воротам родной школы в
милицейском воронке, и его под конвоем ведут в городское управление
милиции, и дежурный капитан, малограмотный азербайджанец, заполняет первый
протокол задержания:
- Фамилия? Имя?
- Гарин Андрей.
- Где живешь?
- В Москве, - отвечаю, чуть передразнивая его акцент.
- В Москве живешь, а наркотики из Ташкента в Баку возишь! Что у нас
тут, своих наркотиков не хватает?
А он - ничего, с чувством юмора, этот капитан.
- А что у вас, много наркотиков? - спрашиваю.
Он смотрит на меня, пропускает вопрос мимо ушей, говорит лениво:   -
Документы.
- Документы на аэродроме остались, в сумке. Я просил милиционера
поискать... - я еще не выбрал, как себя вести: выдавать Зиялова или не
выдавать, все-таки школьный приятель и его сестра, в которую я втюрился с
первого взгляда, но с другой стороны - как я буду выкручиваться с этим
гробом, если не скажу, что его владелец - мой знакомый, зачем же я полез
тащить этот гроб?
Но пока я обдумывал, сразу мне требовать какое-нибудь начальство,
чтобы доказать, что я - это я, корреспондент всесоюзной газеты, или
наоборот потянуть резину, поиграться в арест, чтобы потом красочней
описать его в репортаже, все решилось само собой:
- Где работаешь? - спросил капитан.
- В "Комсомольской правде".
- Что такое - "в Комсомольской правде"? - не понял он. - Артель
такая?
- Газета! - психанул я. - Ты газеты читаешь?
Капитан встал, медленно, будто лениво, подошел ко мне и вдруг почти
без замаха коротким ударом врезал мне по уху так, что я не устоял на
ногах, упал на грязный, в окурках, пол дежурной комнаты. Как?! За что? По
какому праву? - оглушенный, держась за голову, я поднялся на ноги, а он
сказал, уже садясь на свое место:
- Еще раз скажешь мне "ты" - совсем голову оторву. Понял? В своей
Москве будешь наркотики продавать. Не у нас!
Теперь я молча смотрел на него, запоминая все: его лицо - эту наглую,
с кавказскими глазами навыкате морду и раннюю залысину под черными
волосами. Ничего, он у меня еще будет в ногах валяться, паскуда!
- Ну? - повторил он. - Где работаешь?
Да, теперь я тебе много скажу, жди!
- Я хочу говорить с начальником милиции, - сказал я как мог спокойно.
- Сейчас, - усмехнулся он. - Он тебя как раз ждет! Значит, нигде не
работаешь, просто спекулянт. По какому адресу прописан?
- Я буду говорить только при начальнике милиции. Или при прокуроре.
Он посмотрел мне в глаза, выдержал паузу, нажал какую-то кнопку на
столе, за дверью прозвучал гудок, и в двери появился дежурный сержант.
Капитан кивнул ему на меня:
- Забери в КПЗ! - и бросил мне презрительно: - Москвич хуев!
Гетверан! <азербайджанское ругательство, матерный синоним слова
"гомосексуалист">
Я давно, еще с детства, знал, что больше, чем евреев, больше, чем
армян, азербайджанцы ненавидят теперь русских, считают русских
оккупантами, но чтобы вот так открыто, без обиняков, ничего не
стесняясь... впрочем, а что ему стесняться, кого - спекулянта наркотиками?
Он же мне ясно сказал, что у них тут своих спекулянтов хватает, и я
уверен, что поймай он своего торговца анашой, какого-нибудь азербайджанца
- разговор был бы другой, во всяком случае азербайджанца он бы не бил, это
точно. А вот попался москвич - даже если я действительно корреспондент,
почему бы не стукнуть, ведь нет ни свидетелей, ни закона. Была бы при мне
красная книжка - другое дело, а без красной книжки и убить могут - не
взыщется.
Крашенный бурой краской коридор, зарешеченные окна на уровне
тротуара, так, что видны только ноги прохожих и слышны крики мальчишек,
которые во дворе моей школы играют в футбол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84