- Ну и что? Долго-Сабуров об этом не знает! Вот он и должен их
предупредить!
- Хорошо, - сказал я, - Давай играть этот спектакль! В конце концов,
чем мы рискуем?
Мы уже катили по Новому Арбату и еще издали заметили у ювелирного
магазина "Агат" "бригаду ремонтников" - капитана Ласкина с его группой.
Причем двое настоящих, вызванных Ласкиным ремонтных рабочих буравили
асфальт Нового Арбата натуральными отбойными молотками.
Мы подъехали. Светлов приказал сворачивать "ремонтные работы" и ушел
в "Чародейку" встречать машину с директором вагона-ресторана. Через пару
минут, когда Ираклий Голуб прибыл в сопровождении Марьямова, Светлов
скомандовал Ласкину пустить лифт. Все было готово к приему "племянника" -
дежурные топтуны-ремонтники и электромонтеры торчали возле выхода из дома,
Светлов и Ираклий Голуб прохаживались возле "Чародейки". Я сидел в машине
капитана Ласкина, ждал.
Наконец, вместе с известным цыганским певцом Николаем Сличенко из
подъезда вышел Герман Долго-Сабуров. Приятельски попрощавшись, они
поспешно разошлись к своим машинам. То, что Сличенко спешил к своей
"Волге", было понятно, но зачем Долго-Сабурову его синий "Жигуленок", если
до "Чародейки" только улицу перейти? Впрочем, может быть, ему нужно взять
что-то? Нет, он сел на водительское место, хлопнул дверцей, выхлопная
труба фыркнула облачком газа, и синий "Жигуленок" отчалил от тротуара,
причем сразу - на большой скорости.
Я тревожно взглянул на Ласкина - нахмурившись, он выводил "ремонтный"
"рафик" в поток машин, и поскольку никто не знал, что это милицейская
машина, нам, как на зло, не давали возможности войти в поток. Несколько
топунов-"ремонтников" на ходу заскакивали в открытую дверцу "рафика". Я
взял микрофон рации, вызвал Светлова:
- Марат, я Шамраев. Что-то случилось. Он едет мимо "Чародейки". Я его
пока вижу, но он вот-вот скроется!
- Никуда он не скроется, - сказал мне Ласкин и щелкнул тумблером
какого-то аппаратика - в "ремонтном" "рафике" было полно всяческой
аппаратуры, не имеющей отношения к ремонту дорог или электросети, но
имеющей прямое отношение к подслушиванию на расстоянии, магнитофонной
записи и перископическому наблюдению. Аппаратик, который включил Ласкин,
тут же отозвался негромким попискиванием, и на экране портативного
пеленгатора забрезжила мерцающая точка. - Никуда он не скроется, у него
"маячок" под задницей и микрофон в машине. Он их с самого утра возит, мы
еще на Каланчевке ему поставили. Теперь опять будет водить по всей
Москве...
Мерцающая точка на экранчике сделала правый поворот с разворотом.
Капитан Ласкин прокомментировал:
- На Дорогомиловскую набережную свернул возле "Украины". - И прибавил
газ. Чуть в стороне от нас уже шла черная, без милицейских знаков "Волга",
в ней сидел Светлов. Лицо у него было хмурое.
Машина Долго-Сабурова затормозила у светофора, мы тоже остановились
машин за пять позади него, Светлов пересел в нашу машину.
- Куда он теперь едет? - спросил он недовольно у Ласкина.
- Сходить спросить у него? - усмехнулся Ласкин.
- Весь день подготовки коту под хвост! - сокрушился вместо меня
Светлов. - Директора ресторана ему приготовили, в "Чародейке" его баба
ждет, а он! А ну прижми! - Действительно, как только дали "зеленый",
"Жигуленок" рванулся с места, и опять превышая дозволенную скорость,
помчался к Киевскому вокзалу. Мы преследовали его на расстоянии, не
приближаясь. Молчали. Потом Светлов сказал:
- А почему я его не слышу? Что он - не кашлянет даже в кабине?
- Да у него там уроки английского языка на магнитофоне, - отозвался
Ласкин. - Офигеть можно слушать все время. Включи, Саша, - приказал он
технику-лейтенанту, сидевшему в глубине "рафика", и мы тут же услышали
"металлический" голос, начитывающий английские упражнения и их русский
перевод. Ласкин сказал: - И вот так целый день гоняет по Москве и слушает
одно и тоже - ай хэв бин, ши хэз бин... Даже я выучил.
Неожиданно он нажал на тормоз - синий "Жигуленок" остановился
впереди, прямо под часами Киевского вокзала, и в машину к Долго-Сабурову
нырнула стройная женская фигурка в летнем плаще. Я взглянул на небо -
действительно, собирался дождь, в этой беготне и погоды не видишь. Урок
английского прервался и я услышал сначала негромкий звук короткого
поцелуя, а потом уже знакомый мне грудной женский голос:
- Ну ты и жопа! Сорок минут я жду! Не знала, что думать. Не мог
позвонить?
Машина тронулась, свернула по набережной направо, к Ленинским горам,
и продолжение разговора мы слушали на ходу с нарастающим интересом,
техник-звуковик писал его на магнитофон.
- Ни позвонить, ничего не мог! - ответил Долго-Сабуров. - Час
проторчал в лифте на Арбате, хорошо еще со Сличенко, хоть веселей было.
- С кем? С кем?
- Со Сличенко, с певцом. Но ладно об этом. Что нового?
- Больше ничего узнать не смогла, Катюха утром сменилась с дежурства.
Но скажи спасибо, что я тебе утром домой звякнула, а то бы влип в ловушку.
Они уже там сидят, у тебя дома. Главное, я его сразу обозвала, говорю: "ты
что, жопа, спишь там?". Я правда, тебя имела в виду...
Светлов посмотрел на меня, усмехнулся насмешливо. Я считаю, что
материться и не выглядеть при этом вульгарно - привилегия только очень
красивых женщин, да и то не всех, это нужно еще уметь делать с небрежным
артистизмом. Но, кажется, здесь был именно этот случай.
- А что они мне могут пришить? - отозвался Долго-Сабуров. -
Наркотиков у меня уже нет, ни морфия, ни опиума - проморгали! И тетку я не
убивал. Так что я чистый. Конечно, Старик - паскуда, зачем было ее душить,
мне бы она сама все отдала.
- Да он ее только пугал...
- Пугал! Уж если он пугнет - я представляю! Ладно, она свое пожила...
Жалко только, что из-за этого они теперь у нас на пятках сидят и все как в
лихорадке.
- Почему? Паники нет еще. В розыске только боксер и Старик. Старик
далеко, а на боксера они пока еще выйдут! Он из дома не выходит, пустой
сейф стережет, даже Ленку к себе пускает раз в три дня, по расписанию.
- Слушай, ты так разговариваешь, как будто мы чай пьем. А мы, между
прочем, по Москве последний раз едем, - сказал вдруг голос Долго-Сабурова.
- Ну и что? Она мне до лампочки, я уж тут каждую дырку знаю. А
впереди - целый мир!
- А я люблю Москву. Не было бы этой советской власти, чтоб они
сгорели, я бы в жизни не уехал!
- Даже со мной?
- Да ты, Натали, как только там свои цацки получишь, пошлешь меня
подальше.
- Дурак! Я тебя люблю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84