- Безусловно, постановление я подготовлю. В нашем деле формальности
должны отступить на второй план.
С этой минуты подполковник Барон и вся рижская милиция начнут в
прямом смысле перелопачивать все Рижское взморье, и я думаю, через
час-полтора Юрмала будет просто кишеть оперработниками, стукачами,
сексотами, сотрудниками наружной службы Латвийского МВД.
Я положил трубку. Теперь мне оставалось только ждать. Ждать, когда
Барон найдет эту Айну Силиня, ждать, что там, в Котласе, узнает Светлов об
этом Акееве, ждать сообщений из Баку, ждать завтрашнего прибытия в Москву
поезда N-37 Ташкент - Москва с бригадиром Германом Долго-Сабуровым, и
ждать, не найдет ли бригада Пшеничного на Курской дороге какого-нибудь
свидетеля ночного убийства (убийства или несчастного случая?) Юрия
Рыбакова.
Я сонно верчу в руках какие-то бумаги - после греховной ночи больше
клонит в сон, чем к работе. Конечно, больше всего меня бы сейчас взбодрил
телефонный звонок из Баку, Котласа или хотя бы с Курской железной дороги.
Почему-то я не верю, что этого Зиялова можно вычислить, если сличить
списки соучеников Белкина со списком пассажиров ташкентского рейса.
Наверное, потому, что это было бы слишком просто, а мне никогда в жизни
ничего не доставалось вот так, запросто. И еще потому, что я уже не верю
этому Белкину и его рукописи. Если он наврал, что жил у Свердлова, то
почему бы ему не наврать, что Зиялов был его школьным соучеником?..
Не знаю, думаю я об этом уже в дреме или еще бодрствовал, но когда я
каким-то сверхчутьем поднял голову от бумаг и взглянул на дверь, то
увидел, что в дверях стоит Генеральный прокурор СССР Роман Алексеевич
Руденко. В маршальском мундире, гладко причесанный, он молча смотрел на
меня в упор своими блекло-голубыми глазами, словно подслушивает мои мысли
или читает их на расстоянии. А встретив мой взгляд, усмехается:
- Что-то не вижу огонька в работе...
Примерно раз в месяц Генеральный, согласно новым
либерально-демократическим веяниям, самолично обходит кабинеты управлений
и следственной части, калякает о том, о сем с подчиненными, - так сказать,
проявляет участие к личной жизни и условиям работы. Но сегодняшний его
визит явно связан не только с этим. Я поднимаюсь в кресле:
- Здравствуйте, Роман Андреевич.
- Здравствуй-то здравствуй... - он подходит к моему столу и теперь
рассматривает меня в упор. - Что это у тебя вид помятый и мешки под
глазами? Холостяк. Поди, буйствуешь по ночам?
Я стараюсь дышать в сторону, чтоб хоть не унюхал коньячно-водочный
перегар.
- Да уж где сейчас буйствовать, Роман Андреич? Вы мне такое дело
навесили!
- Ну, докладывай. Что мне в ЦК сообщить? Будет Белкин или не будет?
- Ну-у, как вам сказать? Ищем. Нашли свидетеля похищения, кажется,
знаем одного похитителя...
- "Ищем", "кажется"! - передразнил он меня. - Энтузиазма нет в
голосе, твердости. Хреново, брат. Имей в виду, четыре дня осталось. Может,
тебе помощь нужна? Где твоя бригада - этот Светлов и как его...Житный?
Ржаной?
- Пшеничный, - подсказываю я. - Светлов сейчас в Котласе, ищет одного
зека. А Пшеничный на Курской дороге. Ищет свидетелей убийства этого
бакинского парня, приятеля Белкина.
- Не знаю, не знаю, - он постучал костяшками пальцев по столу. - Тебе
видней, ты в деле, но... Одного загнал куда-то в Котлас, другой ищет
свидетелей убийства. Убийство никуда не денется, знаешь. А вот Белкин
нужен и желательно - живой. А то как в ЦК докладывать? Что мы в своей
стране человека найти не можем?
Я молчал. Сегодня в моем положении нужно молчать и ждать. Даже если
бы он дал мне сейчас еще пять помощников - что с ними делать?
Подняв трубку над телефоном, он повернул диск - как-будто бы
рассеянно или случайно - и, удерживая повернутый диск карандашом, вдруг
спросил, глядя мне прямо в глаза:
- А как ты Светлова получил? Тебе его Щелоков назначил?
Так вот зачем он пожаловал? И вот почему крутит этот диск и даже
зажал его карандашом. Какая прелестная картина: Генеральный прокурор СССР
боится, что телефоны его Прокуратуры прослушиваются КГБ, и в разговоре со
своим следователем на всякий случай отключает телефон! И при этом мы оба
делаем вид, что я не вижу этого жеста, не понимаю его значения.
Коротко, в нескольких словах я рассказываю историю с зятем Брежнева -
Чурбановым, с бриллиантами и брошью, которую он взял, чтобы показать
Галине. Генеральный слушал с явным удовольствием. Я даже удостоился
похвалы:
- Молодец! И конечно, Щелоков против Чурбанова пойдет, и Светлова они
теперь у тебя не заменят. Но имей в виду: и Щелоков, и Андропов будут
очень рады, если мы НЕ найдем Белкина. Уж они разыграют эту карту! Поэтому
кто-нибудь из них может тебе и вставить палку в колеса. Так что будь
осторожен, не наломай дров. - И он опустил телефонный диск и сказал
дежурную начальственную фразу, явно напоказ: - Я думаю, тебе ни к чему
просиживать штаны в кабинете. Делом нужно заниматься, делом! Желаю успеха!
- Он вышел, опустив плечи.
Я снимаю трубку, вслушиваюсь в зуммер, ничего особенного, зуммер как
зуммер, да по зуммеру и не поймешь, конечно, прослушивается телефон или не
прослушивается. Ладно, ну его к черту размышлять, нужно дело делать.
Генеральный меня предупредил - это максимум, что он мог сделать. Светлов
далеко, в Котласе, а вот Пшеничного нужно подстраховать, действительно. И
я набираю номер начальника линейного отдела милиции Курской железной
дороги. Телефон прямой, в кабинет, из служебного справочника руководящих
работников МВД СССР. И ответ следует незамедлительно:
- Полковник Марьямов слушает.
- Здравствуйте, полковник. Это Шамраев из Союзной прокуратуры. Вы не
знаете, где сейчас мой помощник следователь Пшеничный?
- В Подольске, товарищ Шамраев. Там штаб оперативной бригады,
работающей по вашему делу. Наши люди мобилизованы с самого утра по всей
линии до Серпухова. Все поднято на ноги, товарищ Шамраев!
- Хорошо, полковник. Вы не хотите туда прокатиться?
- Если нужно, я готов. Я в вашем распоряжении.
- Я заеду за вами через десять минут.
То же время. В Котласе
- Это же натуральное блядство, товарищ подполковник! Фактическое
блядство! Посмотрите на этих ангелочков! Думаете, кто они?
Студентки-комсомолки? Ничего подобного! Трехрублевые бляди!
Прямо с котласского аэродрома подполковник Светлов приехал в лагерь
номер УУ-121 и, как кур в ощип, попал в скандал, происходивший в кабинете
начальника лагеря майора Смагина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84