..
Мосол появился на третий день, под вечер. Это был худощавый,
жилистый, крепкий, с умными острыми глазами парень не старше семнадцати
лет. Несмотря на летнюю жару, он был в пиджаке советского производства,
джинсах и кедах. Шагнув через кусты, за которыми мы играли в секку, он
одним взглядом окинул всех и тут же спросил про меня:
- Это кто?
- Наш, - ответил ему Рамиз, тасуя карты. - Из Москвы, фарца. Он с
нами уже три дня ходит.
- Ладно. Дай курнуть и кончай эту секку, - приказал Мосол Рамизу. -
Ты мне нужен. И ты, Сикун.
Рамиз и Сикун были, пожалуй, самыми крепкими ребятами в этой
компании. Взяв у кого-то мастырку с анашой, Мосол сделал несколько
затяжек, потом откинулся на траву, сказал мечтательно и хвастливо:
- Все! Сегодня мы делаем этого Шаха!..
Я напрягся, но он не подал вида, продолжал играть в эту дурацкую
секку. Мосол докурил, взглянул на часы. Ребята - Рамиз и Сикун - молча
смотрели на него, ждали приказаний.
- Рано еще... - сказал Мосол с явной досадой. - В семь часов
электричкой поедем на песчаную косу. Это их место, я засек. Завтра они
уезжают, только вот им! - он сделал неприличный жест. - Сестра! Сегодня
будет ему сестра, этому Шаху!
Он лежал, сощурив узко глаза и сжав губы. Потом рывком встал,
распорядился:
- Пошли! Засадить надо винца! Чтоб веселей было эту сестру на хор
поставить.
И увел Рамиза и Сикуна.
Через пару минут я зевнул, безразлично отодвинул карты и сказал: -
Ладно. Надоело... Пойду посплю, что ли...
Выскочив на улицу, я голоснул первой попавшейся машине, какому-то
частному "Москвичу". В Баку, как и в Москве, почти любой частник готов
заменить вам такси.
- Приморский бульвар!
- Деньги есть? - спросил у меня водитель.
- Есть, есть! Поехали!
- Пожар, что ли?
- Почти.
Минут через пять мы доехали до дома Изи Котовского.
Я увидел, что его синий "Жигуленок" стоит во дворе, и бегом взбежал
на четвертый этаж. Изи не было дома, но под ковриком меня, как всегда,
ждал ключ от двери. Я вбежал в квартиру, бросился к телефону. На часах
было без четверти семь. Конечно, Сашки не было дома! Телефон не отвечал.
Я открыл Изин письменный стол, пошарил в ящике. Все автомобилисты
обычно имеют вторые ключи от машины и держат их где-нибудь в "тайном
месте". У Изи местом для всех вещей был письменный стол, там лежало все -
от лекарств до отверток и плоскогубцев. Вывалив содержимое ящика на пол, я
обнаружил ключи от его машины. Спешно переодевшись в нормальные брюки и
рубашку, я прихватил деньги, редакционное удостоверение и выскочил из
квартиры. Было без десяти семь.
Через минуту без всяких документов на машину я мчался по Приморскому
бульвару в сторону Песчаной Косы. Я знал, я вспомнил, что Мосол выиграл на
воровском конкурсе браунинг и, следовательно, я должен опередить его. Под
ногами, под передним сидением, у меня была монтировка - единственное
оружие, которое предусмотрительный Изя Котовский всегда возил с собой.
Теперь, при редакционном удостоверении "Комсомольской правды", я даже
на чужой машине чувствовал себя, как в родном седле. Этим бакинским
лихачам, этим азербайджанским водителям-кепконосцам я показал московский
класс езды! К каждому светофору я подъезжал в ту секунду, когда он
переключался на зеленый и, не останавливая машины, на второй скорости
давал газ и уходил вперед, к новому светофору. Улица имени 26 апреля,
кинотеатр Низами и напротив него родная редакция газеты "Бакинский
рабочий", где до "Комсомольской правды" я отработал три года. Знали бы они
там в редакции - Артур Гуревич, Алешка Капабьян, Нина Крылова и все
остальные - кто сейчас пролетел под раскрытыми окнами секретариата газеты!
Не исключено, что Изя Котовский там сейчас, в фотолаборатории, точит
лясы...
С улицы 26 апреля - в Черный город, знакомая дорога в сторону
аэродрома, только километров за пять до Бильгя нужно свернуть к морю,
направо. Я шел по шоссе на скорости 120 в час, легко обходя машины и
аэрофлотские автобусы, а рядом, на насыпи, тянулись рельсы электрички. Я
уже видел, что явно опережаю семичасовую электричку Мосола, я даже чуть
сбавил скорость. И вдруг...
Шум двигателя исчез. Машина, теряя скорость, бесшумно катилась по
шоссе. Я растерянно глянул на панель с приборами - японский городовой!
Бензин! Стрелка бензобака лежала на нуле и горела красная предупреждающая
лампочка, а я - осел эдакий! не посмотрел и не заправился в городе!
Матеря себя, я пристал к обочине, кинулся к бензобаку, открутил
крышку и заглянул внутрь - как-будто бензин мог быть там каким-то чудом!
Бензобак был пуст. В отчаянье я стал голосовать каждой проезжающей машине
- может, кто-то даст мне бензин, отольет из своего бака. Но теперь мимо
меня ехали все те, кого я только что так вызывающе, так нагло обогнал. И
потому они с мстительной улыбкой проскакивали мимо. Какой-то мужик даже
показал мне язык, кто-то сделал ручкой...
И в это время мимо промчалась электричка. Электричка, в которой
ехали, я не сомневаюсь, Мосол с Рамизом и Сикуном. Клацая по стыкам
рельсов, вагоны промчались по насыпи и стали быстро исчезать вдали.
Я бессильно опустился на сидение машины, потом снова попробовал
голосовать - бесполезно! Шоссе - дорога на аэродром - считается
правительственной трассой, здесь и останавливаться нельзя, даже если
кто-нибудь и мог бы отлить мне свой бензин, он не станет этого делать,
зачем ему рисковать автомобильными правами? Я тупо сидел в машине. Бежать
пешком до этой косы? Глупо, я прибегу туда часа через полтора. Качалки
нефтяных вышек, натыканные вдоль дороги и разбегавшиеся от нее во все
стороны вплоть до горизонта, монотонно клевали скважины, будто повторяли
вместе со мной: "И-ди-от!!! И-ди-от!!!".
Не знаю, может быть прошло минут двадцать, когда рядом затормозила
милицейская машина с крупными буквами по борту "ГАИ". Старший лейтенант
милиции, улыбчатый азербайджанец, уже предвкушая крупный штраф, который он
сейчас сорвет с меня за остановку на правительственной трассе, лениво
вышел из машины и подошел ко мне:
- И в чем дело? - спросил он нараспев. - Да-акументы!
Я смотрел на него, понимая, что только он и может быть сейчас моим
спасеньем. Нужно было только выбрать правильный тон в разговоре с ним. Я
молча вытащил из кармана красное удостоверение "Комсомолки", где на
кожаной обложке, кроме названия нашей газеты, было золотом вытеснено
магическое: "ЦК ВЛКСМ". Я показал ему эту красную книжку, и он тут же
изменил тон:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Мосол появился на третий день, под вечер. Это был худощавый,
жилистый, крепкий, с умными острыми глазами парень не старше семнадцати
лет. Несмотря на летнюю жару, он был в пиджаке советского производства,
джинсах и кедах. Шагнув через кусты, за которыми мы играли в секку, он
одним взглядом окинул всех и тут же спросил про меня:
- Это кто?
- Наш, - ответил ему Рамиз, тасуя карты. - Из Москвы, фарца. Он с
нами уже три дня ходит.
- Ладно. Дай курнуть и кончай эту секку, - приказал Мосол Рамизу. -
Ты мне нужен. И ты, Сикун.
Рамиз и Сикун были, пожалуй, самыми крепкими ребятами в этой
компании. Взяв у кого-то мастырку с анашой, Мосол сделал несколько
затяжек, потом откинулся на траву, сказал мечтательно и хвастливо:
- Все! Сегодня мы делаем этого Шаха!..
Я напрягся, но он не подал вида, продолжал играть в эту дурацкую
секку. Мосол докурил, взглянул на часы. Ребята - Рамиз и Сикун - молча
смотрели на него, ждали приказаний.
- Рано еще... - сказал Мосол с явной досадой. - В семь часов
электричкой поедем на песчаную косу. Это их место, я засек. Завтра они
уезжают, только вот им! - он сделал неприличный жест. - Сестра! Сегодня
будет ему сестра, этому Шаху!
Он лежал, сощурив узко глаза и сжав губы. Потом рывком встал,
распорядился:
- Пошли! Засадить надо винца! Чтоб веселей было эту сестру на хор
поставить.
И увел Рамиза и Сикуна.
Через пару минут я зевнул, безразлично отодвинул карты и сказал: -
Ладно. Надоело... Пойду посплю, что ли...
Выскочив на улицу, я голоснул первой попавшейся машине, какому-то
частному "Москвичу". В Баку, как и в Москве, почти любой частник готов
заменить вам такси.
- Приморский бульвар!
- Деньги есть? - спросил у меня водитель.
- Есть, есть! Поехали!
- Пожар, что ли?
- Почти.
Минут через пять мы доехали до дома Изи Котовского.
Я увидел, что его синий "Жигуленок" стоит во дворе, и бегом взбежал
на четвертый этаж. Изи не было дома, но под ковриком меня, как всегда,
ждал ключ от двери. Я вбежал в квартиру, бросился к телефону. На часах
было без четверти семь. Конечно, Сашки не было дома! Телефон не отвечал.
Я открыл Изин письменный стол, пошарил в ящике. Все автомобилисты
обычно имеют вторые ключи от машины и держат их где-нибудь в "тайном
месте". У Изи местом для всех вещей был письменный стол, там лежало все -
от лекарств до отверток и плоскогубцев. Вывалив содержимое ящика на пол, я
обнаружил ключи от его машины. Спешно переодевшись в нормальные брюки и
рубашку, я прихватил деньги, редакционное удостоверение и выскочил из
квартиры. Было без десяти семь.
Через минуту без всяких документов на машину я мчался по Приморскому
бульвару в сторону Песчаной Косы. Я знал, я вспомнил, что Мосол выиграл на
воровском конкурсе браунинг и, следовательно, я должен опередить его. Под
ногами, под передним сидением, у меня была монтировка - единственное
оружие, которое предусмотрительный Изя Котовский всегда возил с собой.
Теперь, при редакционном удостоверении "Комсомольской правды", я даже
на чужой машине чувствовал себя, как в родном седле. Этим бакинским
лихачам, этим азербайджанским водителям-кепконосцам я показал московский
класс езды! К каждому светофору я подъезжал в ту секунду, когда он
переключался на зеленый и, не останавливая машины, на второй скорости
давал газ и уходил вперед, к новому светофору. Улица имени 26 апреля,
кинотеатр Низами и напротив него родная редакция газеты "Бакинский
рабочий", где до "Комсомольской правды" я отработал три года. Знали бы они
там в редакции - Артур Гуревич, Алешка Капабьян, Нина Крылова и все
остальные - кто сейчас пролетел под раскрытыми окнами секретариата газеты!
Не исключено, что Изя Котовский там сейчас, в фотолаборатории, точит
лясы...
С улицы 26 апреля - в Черный город, знакомая дорога в сторону
аэродрома, только километров за пять до Бильгя нужно свернуть к морю,
направо. Я шел по шоссе на скорости 120 в час, легко обходя машины и
аэрофлотские автобусы, а рядом, на насыпи, тянулись рельсы электрички. Я
уже видел, что явно опережаю семичасовую электричку Мосола, я даже чуть
сбавил скорость. И вдруг...
Шум двигателя исчез. Машина, теряя скорость, бесшумно катилась по
шоссе. Я растерянно глянул на панель с приборами - японский городовой!
Бензин! Стрелка бензобака лежала на нуле и горела красная предупреждающая
лампочка, а я - осел эдакий! не посмотрел и не заправился в городе!
Матеря себя, я пристал к обочине, кинулся к бензобаку, открутил
крышку и заглянул внутрь - как-будто бензин мог быть там каким-то чудом!
Бензобак был пуст. В отчаянье я стал голосовать каждой проезжающей машине
- может, кто-то даст мне бензин, отольет из своего бака. Но теперь мимо
меня ехали все те, кого я только что так вызывающе, так нагло обогнал. И
потому они с мстительной улыбкой проскакивали мимо. Какой-то мужик даже
показал мне язык, кто-то сделал ручкой...
И в это время мимо промчалась электричка. Электричка, в которой
ехали, я не сомневаюсь, Мосол с Рамизом и Сикуном. Клацая по стыкам
рельсов, вагоны промчались по насыпи и стали быстро исчезать вдали.
Я бессильно опустился на сидение машины, потом снова попробовал
голосовать - бесполезно! Шоссе - дорога на аэродром - считается
правительственной трассой, здесь и останавливаться нельзя, даже если
кто-нибудь и мог бы отлить мне свой бензин, он не станет этого делать,
зачем ему рисковать автомобильными правами? Я тупо сидел в машине. Бежать
пешком до этой косы? Глупо, я прибегу туда часа через полтора. Качалки
нефтяных вышек, натыканные вдоль дороги и разбегавшиеся от нее во все
стороны вплоть до горизонта, монотонно клевали скважины, будто повторяли
вместе со мной: "И-ди-от!!! И-ди-от!!!".
Не знаю, может быть прошло минут двадцать, когда рядом затормозила
милицейская машина с крупными буквами по борту "ГАИ". Старший лейтенант
милиции, улыбчатый азербайджанец, уже предвкушая крупный штраф, который он
сейчас сорвет с меня за остановку на правительственной трассе, лениво
вышел из машины и подошел ко мне:
- И в чем дело? - спросил он нараспев. - Да-акументы!
Я смотрел на него, понимая, что только он и может быть сейчас моим
спасеньем. Нужно было только выбрать правильный тон в разговоре с ним. Я
молча вытащил из кармана красное удостоверение "Комсомолки", где на
кожаной обложке, кроме названия нашей газеты, было золотом вытеснено
магическое: "ЦК ВЛКСМ". Я показал ему эту красную книжку, и он тут же
изменил тон:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84