— Вы здесь собрались, люди, народом уважаемые и о народе пекущиеся,— негромко говорила женщина.— В шутку ли, всерьез, а придется и мне кое-что сказать. Конечно, наше дело женское, наша забота — семейный очаг беречь,
чтобы огонь в нем не угасал, чтобы вам, мужчинам, было дома отрадно. Однако и мы по мере сил стараемся поддерживать ваше достоинство... Тут говорили о перекочевке... Кажется, виноват в этом деле не ваш господин Бай, а я. Наверное, неправильно я поступила. Вы хорошо знаете, что наш племянник находится в Верном1. В конце прошлого месяца прислал письмо, сообщил, что, может быть, приедет к нам. Вот мы и ждали. Это я уговорила мужа отложить кочевку. Горы это горы. Куда ему деваться, если вдруг приедет, а нас нет...
Саты-бий снял с головы калпак и положил на колени, а чеплашку2 сдвинул на лоб.
— Ну-у? — только и сказал он.
— Вчера мы получили известие. Племянник просит прощения. Не сможет побывать у нас, по учебе посылают его в Россию.
— Вот оно что! Ну что же, он юноша умный, сообразительный, пускай себе едет.— Саты-бий снова задумался.— Только ведь земля-то русская... Времена изменились. Таким юношам, как он, больше бы пристало учиться в Стамбуле или в Каире... Да, изменились, изменились времена. Отец у него хаджи, стало быть, знает он народ и земли мусульман. Каково-то будет молодому человеку среди иноверцев...
Бай возразил:
— Все зависит от самого молодого человека. Если он истинный мусульманин, он не оставит свою веру, куда бы ни попал. Пока у тебя есть отец, познавай народ, а когда у тебя есть конь, познавай землю. Хаджи — человек мудрый и не зря дал сыну благословение. Наука есть наука. Получит воспитание и образование, узнает язык. Разве это худо? Худо быть неграмотным. Что мы приобрели с нашей неграмотностью? Есть конь в загоне да плеть в руках, вот мы и довольны. Я считаю, что истинное богатство — в науке. Разве хаджи не понимает этого? Он не то что мы, он смотрит в корень, вот как!
Саты-бий был, с одной стороны, весьма удивлен непривычным красноречием Бая, а с другой — удручен тем, что сам высказался невпопад, и попытался поправить дело:
— Да, Баке, ты говоришь верно. Я ведь не против учености, я только опасаюсь за юношу из-за его молодости
1 Верный — старое название (до 1921 г.) Алма-Аты.
2 Под шапкой у мужчин-мусульман, по обычаю бреющих голову, как правило, надета темная неглубокая шапочка — чеплашка.
и неопытности, страшусь, как бы он не отклонился от истинной веры. Бог его поддержит, пусть учится. Он ветка от нашего корня, в будущем — наша помощь и опора, наш заступник. Во всяком случае вреда от этого нам не будет... Ладно, а когда все-таки откочуем? Или ты и вправду решил остаться здесь оберегать джатаков? Кстати...— Он, вдруг спохватившись, окинул всех быстрым взглядом.— Из этих самых джатаков что-то никого не видать.
— Были где-то здесь.— Только теперь Бай поднял голову и повернулся к застывшему у входа в юрту Шишкаре.— Вроде в той юрте, а?
Это было равносильно приказанию позвать их, и Шишкара мгновенно вскочил и вышел.
Немного погодя появились Санджар и Кутуйан. Старик поздоровался и присел слева от хозяина, рядом с ним сел Кутуйан.
— Что, Асеина нет? — спросил у Санджара Саты-бий.
— Он дома. Нездоров,— сумрачно ответил тот.
— Простудился, должно быть.— Саты-бий ненадолго запнулся, но почти тотчас справился с собой и продолжал: — Нужно поберечься. В старости кожа у нас ссыхается, тоньчает, потому и болеем чаще. Да, надо беречься.
— У него к тому же нет жены, а без нее в старости трудно.— Санджар смахнул пальцем слезу.
— Ваша правда,— вступила в разговор Бегаим.— Хорошо еще, что Мээркан-джене ведет у старика все хозяйство, отлично ведет, за Кемпир тоже ухаживает. Это прямо счастье для них.
Саты-бий вздохнул:
— Все-таки сторонний человек. В семье молодуха нужна.
— Что верно, то верно.— Бегаим, высоко подняв брови, пошутила: — Если вы принимаете в их судьбе такое сердечное участие, вам бы и позаботиться о белом платке для этого дома1.
— Вместо белого платка он позаботился о плетке,— сказал Бай неожиданно для всех и, главное, для Саты-бия, который рассчитывал весь разговор провести обиняками да намеками, чтобы не слишком ему пришлось позориться перед голодранцами.
Саты-бий согнулся, словно от удара, но делать было нечего, приходилось терпеть.
1 Бегаим имеет в виду невестку (вводя молодуху в дом, ей покрывали голову белым платком).
— Да, Баке, это верно, но ведь конь о четырех ногах, да и то спотыкается. Я тогда почти сразу опомнился, собирался просить прощения у аксакалов Асеина и Санджара, но надо было ехать в Кесей, так уж вышло... Мы родичи, нам следует прощать друг другу.— Саты-бий повернулся к Санджару.— Санджаке, я погорячился, вы уж не держите зла...
Санджар не ответил ни слова, только наклонил голову медленно-медленно.
Саты-бий продолжал:
— Надо было вам еще немного потерпеть. Базаке очень уж огорчился. Между родичами такая малость не имеет значения, я сочтусь с ним за скот, который он передал вам, а за все прочее, чем вы поплатились... вот, возьмите.— И Саты-бий бросил перед Санджаром пачку денег, которую давеча вынула из сундучка жена.
Санджар молчал. Молчали и остальные.
Кутуйан обвел всех взглядом и повернулся к Саты-бию.
— И на этом все кончается? — спросил он, насупившись.— Деньги дали — и всему конец?
Саты-бий заметил, что Кутуйан заговорил с ним без уважительного обращения «Саты-бий-ата», заговорил резко и дерзко. Откуда он только взялся, этот смутьян, упрямый сирота, наглец?
— Не о деньгах речь,— сказал Саты-бий вслух.— Речь...
— Вы хотите сказать, что речь о побоях? — перебив его Кутуйан, глаза у мальчика горели.— Избить, не попросить прощения, а потом откупаться деньгами. На них не купишь тех, кто не хочет склонять голову перед вашим высокомерием. Каждый человек, большой или маленький, достоин уважения.
— А-а, вот оно что! — Саты-бий вздернул бороду, лицо у него побледнело.— Да кто ты такой, чтобы разговаривать со мной подобным образом?
— Я вам сказал тогда на джайлоо, что я сын Ормона. Не Ормона-хана... а пастуха из рода дандыбай. И еще я один из тех, кто встретился с вами на дороге.
— По-моему, я только что просил прощения у одного из тех, с кем встретился на дороге. Или как?
— Ошибаетесь. Вы сказали несколько слов и сразу кинули ему деньги. Вот они лежат перед Санджаром-ата.
— Ну и что же? Это возмещение родственнику за убыток. Все по закону, теперь есть такой закон.
— По-другому делается возмещение. А так поступают те, кто путает право и закон.
— Кто это путает?
— Вы!
— Кукен! — перепуганный Санджар ухватил Кутуйана за пуговицу.— Перестань, милый, не надо так. Имей терпение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77