— Откуда мне знать?
— Но все-таки?
— Ну тогда...— Кутуйан задумался,— тогда, пожалуй, так. Байтика и в самом деле ничем не удивишь. Почета ему не занимать стать, богатства тоже, значит, надо просто доставить ему удовольствие. Что-нибудь белое, как велит обычай.
— Белое, говоришь...— Тойчубек, как видно, понял дело не до конца, зато Саты-бий сообразил сразу и сказал неодобрительно:
— Белое животное.
— Ну и?..— повернулся к нему Тойчубек.
Кутуйан не растерялся:
— Самое крупное животное — верблюд. Надо привести ему верблюда. Белого.
Тойчубек развел руками:
— Где же его взять?
— А вот у Сатыке есть такой верблюд.— Кутуйан скосил глаза на Саты-бия: как он на это? Отдаст или нет?
— Ну что ж, берите,— тотчас согласился Саты-бий.— Для народа мне ничего не жаль.
На самом-то деле очень жаль ему было красавца верблюда, которым любовались все в аиле, особенно хорош он был во время перекочевок. К тому же верблюда этого подарили его младшему сыну, а разве можно подарок передаривать?
На следующий день аксакалы из нескольких аилов, ведя в поводу белого верблюда, направились к Боз-Болтеку.
Байтик принял аксакалов хорошо. Угостили их на славу, оставили ночевать и отпустили с подарками, все как положено. О пропавшем косяке не было сказано ни полслова. Когда гости удалились, Байтик велел провести подаренного верблюда мимо открытой двери юрты: хотел на него посмотреть — и остался доволен. Сын его Байсал, сидевший по левую руку от отца, высказался недовольно:
— Батыр, неужели вы считаете, что удачно обменяли косяк кобылиц на это животное?
— Эх, мирза, на то и родство! Родич берет, когда у него нет, и отдает, когда у него есть.— Байтик улыбнулся в усы.—
Терпение, дорогой наследник, в первую очередь терпение. Спешить незачем. За свою потерю я получил хорошее возмещение: добрую славу. Не забывай, мой сын, что на будущий год выборы, так-то...
Кутуйан узнал о том, что у Саты-бия есть белый верблюд, потому что в последнее время частенько бывал в его аиле, встречаясь с Айдай.
После того как он увидел ее во время игр, Кутуйан потерял покой. Лежал по ночам, уставившись на чамгарак, и без конца повторял их первый разговор. Как она сказала: «Ах, Кутуйан, уж не во сне ли я вижу вас?» Значит, помнила его, думала о нем.
Когда они вместе играли на джайлоо, она была совсем ребенком. А он? И он тоже. Глупый, бестолковый мальчишка, ничего не чувствовал и не понимал. Помнится, как они играли, бегали друг за другом вокруг большого камня возле юрты Бегаим, собирали цветы на лужайках среди зарослей арчи. Кто мог подумать, какой станет Айдай через несколько лет!
Аил у них большой. Здесь поставили свою юрту Базаркул и Саты-бий, а к ним, конечно, потянулись многие: весь род кулболду, род карамерген. Что ни день — какое-нибудь сборище: то поминки, то свадьба. Один женит сына, другой дочку выдает... Племя кунту сразу после возвращения в родные места старалось показать, что обычаев по-прежнему не чурается.
Кутуйана скоро узнали: можно сказать, ни одно сборище без него не обходилось. Если он не пришел, вроде чего-то не хватает, молодым становится скучно, да и аксакалы были не прочь с ним побеседовать. Звали его и на каждый совет, где обсуждали мало-мальски важные общие дела. К его имени крепко пристало слово «бала»1. «А где же Бала Кутуйан? — спрашивал кто-нибудь из стариков.— Велите его позвать, как же без него!»
Базаркул делал вид, что это так и надо. Если и был этим недоволен, то недовольства своего не показывал. Кроме того, надо отдать ему должное, он умел ценить разумное слово.
Сдерживал свои чувства и Саты-бий, но, в отличие от Базаке, выдержки ему не всегда хватало, и он начинал ворчать:
1 Г а л а — основное значение этого слова — мальчик. Здесь оно потребляется как ласково-уважительное прозвание, подчеркивающее молодой нояраст героя.
«Да бросьте вы с ним носиться! Чего попусту возвеличивать. Бала Кутуйан, Бала Кутуйан! Подумаешь, какой богатырь выискался, й как только вы раньше обходились без него? Слава богу, жили до сих пор, не тужили, сами все решали и живы пока. Ежели раб возомнит о себе, начинает в колодец удочку забрасывать. Ни к чему доброму такая потачка не приведет. Вам же на шею сядет».
Саты-бию очень не хочется думать о том, что его время прошло. Когда удача изменяет человеку, ничто ему не поможет, как ни старайся. Надежды Саты-бия на Ракматылду не оправдались, после этого сделал он ставку на Байтика, но тот, как видно, хорошо знал его прошлые грехи и не поверил ему, а попросту выставил от себя. Только и сказал, причем без всякой злости: «Кто собою не управляет, тот и другого на разум не наставит. Спасибо, но мы в тебе не нуждаемся».
И вот теперь, когда Саты-бий только и думал о том, как бы снова покрепче встать на ноги, занять прочное положение, ему встал поперек дороги этот проклятый Бала Кутуйан. И ведь помнит — еще бы не помнить! — как Саты-бий хватил его тогда плетью по голове. Торчит теперь, как чирей во лбу, пропади он пропадом!
Что касается Кутуйана, то он давно уже понимал, что Саты-бий — лицемер, что он думает одно, а говорит другое, но за прошлую обиду особой ненависти к нему не питал. В самом деле, как говорят киргизы, нет языка, который бы не заплетался, нет копыта, которое не споткнулось бы ни разу. Какой прок помнить зло всю жизнь?
Саты-бий не обращал внимания на то, что Кутуйан зачастил к ним в аил. Ничего такого, малый, как говорится, у людей на виду, его воля ездить куда хочет. Кто ему запретит и кто за ним станет следить?
Кроме Айдай причину частых приездов Кутуйана знала только Канаим, вторая жена Мисиралы, та самая молодуха, которую прозвали Какылдак и с которой Кутуйан качался на качелях. Она, значит, приходилась Айдай «младшей матерью», но, поскольку девочка росла в семье Саты-бия, Канаим считалась теперь ее джене.
Айдай каждый раз с нетерпением ждала Кутуйана. Если не видела его, предположим, неделю, жизнь делалась для нее тоскливой и бессмысленной, все меркло, и девушка места себе не находила. Обычно девушки ее возраста были уже просватаны, будущее их определено. Айдай, к счастью, избежала этого, даже трудно сказать, почему так получилось. Поскольку
она считалась дочерью Саты-бия, многие должны были искать чести породниться с ним. Но, как видно, на этот счет у Саты- бия были свои мысли.
Айдай теперь об этом и не задумывалась. Она была счастлива со своим Кутуйаном. Пусть он небогат, она все равно его любила. Сердце всех уравнивает.
Кутуйан был, наверное, еще счастливее, но он, испытавший горечь сиротства, привык задумываться над житейскими трудностями и наедине с собой часто размышлял о том, как все у них сложится. С Айдай все ясно, но что скажет Саты- бий?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Но все-таки?
— Ну тогда...— Кутуйан задумался,— тогда, пожалуй, так. Байтика и в самом деле ничем не удивишь. Почета ему не занимать стать, богатства тоже, значит, надо просто доставить ему удовольствие. Что-нибудь белое, как велит обычай.
— Белое, говоришь...— Тойчубек, как видно, понял дело не до конца, зато Саты-бий сообразил сразу и сказал неодобрительно:
— Белое животное.
— Ну и?..— повернулся к нему Тойчубек.
Кутуйан не растерялся:
— Самое крупное животное — верблюд. Надо привести ему верблюда. Белого.
Тойчубек развел руками:
— Где же его взять?
— А вот у Сатыке есть такой верблюд.— Кутуйан скосил глаза на Саты-бия: как он на это? Отдаст или нет?
— Ну что ж, берите,— тотчас согласился Саты-бий.— Для народа мне ничего не жаль.
На самом-то деле очень жаль ему было красавца верблюда, которым любовались все в аиле, особенно хорош он был во время перекочевок. К тому же верблюда этого подарили его младшему сыну, а разве можно подарок передаривать?
На следующий день аксакалы из нескольких аилов, ведя в поводу белого верблюда, направились к Боз-Болтеку.
Байтик принял аксакалов хорошо. Угостили их на славу, оставили ночевать и отпустили с подарками, все как положено. О пропавшем косяке не было сказано ни полслова. Когда гости удалились, Байтик велел провести подаренного верблюда мимо открытой двери юрты: хотел на него посмотреть — и остался доволен. Сын его Байсал, сидевший по левую руку от отца, высказался недовольно:
— Батыр, неужели вы считаете, что удачно обменяли косяк кобылиц на это животное?
— Эх, мирза, на то и родство! Родич берет, когда у него нет, и отдает, когда у него есть.— Байтик улыбнулся в усы.—
Терпение, дорогой наследник, в первую очередь терпение. Спешить незачем. За свою потерю я получил хорошее возмещение: добрую славу. Не забывай, мой сын, что на будущий год выборы, так-то...
Кутуйан узнал о том, что у Саты-бия есть белый верблюд, потому что в последнее время частенько бывал в его аиле, встречаясь с Айдай.
После того как он увидел ее во время игр, Кутуйан потерял покой. Лежал по ночам, уставившись на чамгарак, и без конца повторял их первый разговор. Как она сказала: «Ах, Кутуйан, уж не во сне ли я вижу вас?» Значит, помнила его, думала о нем.
Когда они вместе играли на джайлоо, она была совсем ребенком. А он? И он тоже. Глупый, бестолковый мальчишка, ничего не чувствовал и не понимал. Помнится, как они играли, бегали друг за другом вокруг большого камня возле юрты Бегаим, собирали цветы на лужайках среди зарослей арчи. Кто мог подумать, какой станет Айдай через несколько лет!
Аил у них большой. Здесь поставили свою юрту Базаркул и Саты-бий, а к ним, конечно, потянулись многие: весь род кулболду, род карамерген. Что ни день — какое-нибудь сборище: то поминки, то свадьба. Один женит сына, другой дочку выдает... Племя кунту сразу после возвращения в родные места старалось показать, что обычаев по-прежнему не чурается.
Кутуйана скоро узнали: можно сказать, ни одно сборище без него не обходилось. Если он не пришел, вроде чего-то не хватает, молодым становится скучно, да и аксакалы были не прочь с ним побеседовать. Звали его и на каждый совет, где обсуждали мало-мальски важные общие дела. К его имени крепко пристало слово «бала»1. «А где же Бала Кутуйан? — спрашивал кто-нибудь из стариков.— Велите его позвать, как же без него!»
Базаркул делал вид, что это так и надо. Если и был этим недоволен, то недовольства своего не показывал. Кроме того, надо отдать ему должное, он умел ценить разумное слово.
Сдерживал свои чувства и Саты-бий, но, в отличие от Базаке, выдержки ему не всегда хватало, и он начинал ворчать:
1 Г а л а — основное значение этого слова — мальчик. Здесь оно потребляется как ласково-уважительное прозвание, подчеркивающее молодой нояраст героя.
«Да бросьте вы с ним носиться! Чего попусту возвеличивать. Бала Кутуйан, Бала Кутуйан! Подумаешь, какой богатырь выискался, й как только вы раньше обходились без него? Слава богу, жили до сих пор, не тужили, сами все решали и живы пока. Ежели раб возомнит о себе, начинает в колодец удочку забрасывать. Ни к чему доброму такая потачка не приведет. Вам же на шею сядет».
Саты-бию очень не хочется думать о том, что его время прошло. Когда удача изменяет человеку, ничто ему не поможет, как ни старайся. Надежды Саты-бия на Ракматылду не оправдались, после этого сделал он ставку на Байтика, но тот, как видно, хорошо знал его прошлые грехи и не поверил ему, а попросту выставил от себя. Только и сказал, причем без всякой злости: «Кто собою не управляет, тот и другого на разум не наставит. Спасибо, но мы в тебе не нуждаемся».
И вот теперь, когда Саты-бий только и думал о том, как бы снова покрепче встать на ноги, занять прочное положение, ему встал поперек дороги этот проклятый Бала Кутуйан. И ведь помнит — еще бы не помнить! — как Саты-бий хватил его тогда плетью по голове. Торчит теперь, как чирей во лбу, пропади он пропадом!
Что касается Кутуйана, то он давно уже понимал, что Саты-бий — лицемер, что он думает одно, а говорит другое, но за прошлую обиду особой ненависти к нему не питал. В самом деле, как говорят киргизы, нет языка, который бы не заплетался, нет копыта, которое не споткнулось бы ни разу. Какой прок помнить зло всю жизнь?
Саты-бий не обращал внимания на то, что Кутуйан зачастил к ним в аил. Ничего такого, малый, как говорится, у людей на виду, его воля ездить куда хочет. Кто ему запретит и кто за ним станет следить?
Кроме Айдай причину частых приездов Кутуйана знала только Канаим, вторая жена Мисиралы, та самая молодуха, которую прозвали Какылдак и с которой Кутуйан качался на качелях. Она, значит, приходилась Айдай «младшей матерью», но, поскольку девочка росла в семье Саты-бия, Канаим считалась теперь ее джене.
Айдай каждый раз с нетерпением ждала Кутуйана. Если не видела его, предположим, неделю, жизнь делалась для нее тоскливой и бессмысленной, все меркло, и девушка места себе не находила. Обычно девушки ее возраста были уже просватаны, будущее их определено. Айдай, к счастью, избежала этого, даже трудно сказать, почему так получилось. Поскольку
она считалась дочерью Саты-бия, многие должны были искать чести породниться с ним. Но, как видно, на этот счет у Саты- бия были свои мысли.
Айдай теперь об этом и не задумывалась. Она была счастлива со своим Кутуйаном. Пусть он небогат, она все равно его любила. Сердце всех уравнивает.
Кутуйан был, наверное, еще счастливее, но он, испытавший горечь сиротства, привык задумываться над житейскими трудностями и наедине с собой часто размышлял о том, как все у них сложится. С Айдай все ясно, но что скажет Саты- бий?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77