И место не пустое, не свободное, немало народу живет здесь издавна. Как тут быть? Удастся ли ужиться? Правда, угодий нетронутых хватает, только паши.
Поблизости от Санджара осело шесть семей из рода асыл- баш. Особо не были с ними раньше знакомы, но встречаться приходилось. Люди неплохие. По соседству с подворьем Асеина поселились три семьи, тоже мирные, простые люди. Сошлись с ними быстро, можно сказать, подружились.
Это бы все и обошлось, да начались споры из-за летовок. Говорили, что скот Каная уже пасется от Кур-Кендея до берегов речки Джыламыш. Кунту перевалили в урочище Сокулук. Все были недовольны, и никто не видел выхода. Пошел слух, что Базаркул побывал у самого уездного начальника, но чем у них кончилось, неизвестно. Кажется, и на этот раз перетянула чаша весов Байтика. Нынче ведь у кого власть, за тем и правда. Скота и конских табунов у Байтика не счесть, не хватало чабанов и табунщиков, он начал принимать к себе подходящих джигитов из дальних аилов. Табунщиком стал и сын Асеина Казат. Ему повезло — он не погиб, как несчастный Сары, в схватке у Беш-Таша. Подальше, подальше от тех мест, где машут саблями и вонзают друг в друга копья! Куда лучше пасти табун: под тобою конь, в руке камча. Сохранил бы господь жизнь, а остальное приложится, как любил приговаривать Асеин. По крайней мере, сын к нему вернется, будут вместе землю пахать, жить да поживать. Все наладится, были бы руки, а там, глядишь, сбудется и заветное желание — женится Казат, пойдут внуки.
Казат — любящий сын. Так и старается улучить момент, чтобы проведать отца. Бывает, что привезет с собой кумыс или мясо, свежее или вяленое. Отцу это маслом по .сердцу: сын у него настоящий мужчина.
Впрочем, сколько бы лет ни было сыну — хоть шестьдесят! — для отца он всегда ребенок. А ведь Казат, по правде говоря, совсем взрослый. Двадцать два года, двадцать третий пошел. Уже два месяца он в табунщиках, пасет тех самых угнанных коней.
Случается ли Казату бывать в аиле у Бая? Об этом особый рассказ.
Стояла ранняя весна, но день, о котором пойдет речь, выдался совсем по-летнему жаркий. Бегаим и с нею еще несколько женщин ехали в аил Чины, расположившийся на другом берегу. По дороге всем сильно захотелось пить, решили свернуть к Асеину.
Асеин и Казат занимались починкой лопастей у мельницы. Первый увидел гостей Асеин.
— Кто это там?— присмотрелся он.
— Они из аила Бая. Смотри, в середке сама байбиче.
— Ох ты, надо встретить,— засуетился Асеин, обтирая мокрые руки о подол рубахи, — а то неловко.
Казат был в одних штанах, закатанных до колен. Он начал натягивать такую же, как у отца, бязевую рубаху с открытым воротом, а гостьи тем временем оказались совсем рядом. Из дома вышла Мээркан. Кутуйан, возившийся возле желоба для воды, тоже подошел поближе.
Казат принял поводья у Бегаим.
— Здравствуйте,— сказал он очень тихо и робко.— Прошу вас спешиться...
Бегаим, отпустив поводья, молча наклонилась к нему с седла, на котором постлан был кусок дорогого красного шелка. Казат поддержал Бегаим левой рукой и помог ей сойти на землю. Какая она легкая, эта красивая женщина,— словно мотылек. Выбившиеся из-под элечека тонкие пряди волос коснулись щеки Казата. Он чувствовал себя вконец смущенным, сердце вдруг застучало часто-часто. Не смея взглянуть на Бегаим, он повел коня к столбу. Смутился он не оттого, что ему пришлось держать женщину под руку, и даже не оттого, что от Бегаим пахло чем-то удивительно приятным, неведомым ему до сих пор... Нет, когда она наклонилась к нему и он хотел ее поскорее поддержать, то на мгновение невольно коснулся ее груди.
Вошли в дом. Мээркан подала холодный айран. Она незаметно приглядывалась к Бегаим, которую знала пусть и не слишком хорошо, но все же знала и понимала. После того как Бегаим сделалась старшей женой и хозяйкой Большой юрты, Мээркан ее видела сейчас впервые. Как она переносит новое положение? Ведь это так нелегко — лишиться своей женской доли, того главного, чем жива любая женщина... Наверное, горько ей. Наверное. Но внешне Бегаим ничуть не изменилась к худшему. Скорее наоборот: то ли солнце нынче слишком жаркое, то ли езда верхом тому причина, только щеки у Бега-
им разрумянились, глаза блестят, и похожа она если не на девушку, то, во всяком случае, на недавно вышедшую замуж молодуху, так она стройна и моложава.
Появился Асеин. Голова его опущена, как и подобает человеку его возраста в присутствии молодых женщин. Он присел, начал со всей неторопливой стариковской вежливостью расспрашивать Бегаим о здоровье, о делах, о том, как себя чувствует Баке. Старая Кемпир, как обычно, не замечала никого. Кутуйан пристроился возле Асеина и с улыбкой смотрел на Бегаим. Казат так и не вошел в комнату, но на это никто не обратил внимания,— значит, дело у него есть, он вечно работой занят.
— Ну, Кутуйан, как поживаешь?— спросила Бегаим.— Ты что-то совсем нас забыл.
— Спасибо вам, Аим-апа!— Кутуйан засиял от радости.— Времени не хватает...
— Как же это?— рассмеялась Бегаим.— Почему?
— Да ведь Казат один, а надо всюду поспеть. Вы сами видите, я еще не очень сильный. Для тяжелой работы не очень гожусь. Кажется, вся сила у меня в языке, чтоб он отсох!
Все засмеялись, а он добавил:
— Ха-ха, особенно в присутствии Сатыке...
Асеин притянул его к себе и поцеловал в лоб.
— Язык твой достоин похвалы.
Кутуйан прижался головой к груди старика.
— Мы тут посеяли немного проса,— заговорил он, улыбаясь чуть лукаво.— Такое выросло, ну прямо вот!— Он поболтал кистью руки с растопыренными пальцами, показывая, какие метелки у проса.— Необыкновенное! Да только из-за этой необыкновенности его оч-чень полюбили воробьи. Потому, Аим-апа, я так и занят — просо сторожу.
Бегаим про себя дивилась на Кутуйана: надо же, посмотреть на него — мальчик как мальчик, а иной раз скажет что- то — совсем взрослый. Все разумно, все к месту. Явно слышал от кого-нибудь, что к ней, например, лучше, уважительнее обращаться так, как он и делает: Аим-апа1. И держится хорошо, воспитанно, вежливо, пошли ему бог здоровья.
Гости засиделись. Мээркан собралась было готовить настоящее угощение, но ее отговорили: и у нее дела, и у них.
Казат так и не появился. Усаживаясь на коня, Бегаим спросила с улыбкой:
1 А и м — сокращение от имени Бегаим и в то же время слово со значением «госпожа».
— Ну что, Кукентай, навестишь нас? Приедешь?
— Приеду!— пообещал Кутуйан.— Только с воробьями разделаюсь.
10
Бегаим жилось не слишком легко. Юрта ее стояла на отшибе, в стороне от юрты Тоодак. Чтобы не скучать в полном одиночестве, Бегаим взяла к себе младшую девочку Саты-бия, ту самую, которую бий, в свою очередь, принял .к себе в семью от Мисиралы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
Поблизости от Санджара осело шесть семей из рода асыл- баш. Особо не были с ними раньше знакомы, но встречаться приходилось. Люди неплохие. По соседству с подворьем Асеина поселились три семьи, тоже мирные, простые люди. Сошлись с ними быстро, можно сказать, подружились.
Это бы все и обошлось, да начались споры из-за летовок. Говорили, что скот Каная уже пасется от Кур-Кендея до берегов речки Джыламыш. Кунту перевалили в урочище Сокулук. Все были недовольны, и никто не видел выхода. Пошел слух, что Базаркул побывал у самого уездного начальника, но чем у них кончилось, неизвестно. Кажется, и на этот раз перетянула чаша весов Байтика. Нынче ведь у кого власть, за тем и правда. Скота и конских табунов у Байтика не счесть, не хватало чабанов и табунщиков, он начал принимать к себе подходящих джигитов из дальних аилов. Табунщиком стал и сын Асеина Казат. Ему повезло — он не погиб, как несчастный Сары, в схватке у Беш-Таша. Подальше, подальше от тех мест, где машут саблями и вонзают друг в друга копья! Куда лучше пасти табун: под тобою конь, в руке камча. Сохранил бы господь жизнь, а остальное приложится, как любил приговаривать Асеин. По крайней мере, сын к нему вернется, будут вместе землю пахать, жить да поживать. Все наладится, были бы руки, а там, глядишь, сбудется и заветное желание — женится Казат, пойдут внуки.
Казат — любящий сын. Так и старается улучить момент, чтобы проведать отца. Бывает, что привезет с собой кумыс или мясо, свежее или вяленое. Отцу это маслом по .сердцу: сын у него настоящий мужчина.
Впрочем, сколько бы лет ни было сыну — хоть шестьдесят! — для отца он всегда ребенок. А ведь Казат, по правде говоря, совсем взрослый. Двадцать два года, двадцать третий пошел. Уже два месяца он в табунщиках, пасет тех самых угнанных коней.
Случается ли Казату бывать в аиле у Бая? Об этом особый рассказ.
Стояла ранняя весна, но день, о котором пойдет речь, выдался совсем по-летнему жаркий. Бегаим и с нею еще несколько женщин ехали в аил Чины, расположившийся на другом берегу. По дороге всем сильно захотелось пить, решили свернуть к Асеину.
Асеин и Казат занимались починкой лопастей у мельницы. Первый увидел гостей Асеин.
— Кто это там?— присмотрелся он.
— Они из аила Бая. Смотри, в середке сама байбиче.
— Ох ты, надо встретить,— засуетился Асеин, обтирая мокрые руки о подол рубахи, — а то неловко.
Казат был в одних штанах, закатанных до колен. Он начал натягивать такую же, как у отца, бязевую рубаху с открытым воротом, а гостьи тем временем оказались совсем рядом. Из дома вышла Мээркан. Кутуйан, возившийся возле желоба для воды, тоже подошел поближе.
Казат принял поводья у Бегаим.
— Здравствуйте,— сказал он очень тихо и робко.— Прошу вас спешиться...
Бегаим, отпустив поводья, молча наклонилась к нему с седла, на котором постлан был кусок дорогого красного шелка. Казат поддержал Бегаим левой рукой и помог ей сойти на землю. Какая она легкая, эта красивая женщина,— словно мотылек. Выбившиеся из-под элечека тонкие пряди волос коснулись щеки Казата. Он чувствовал себя вконец смущенным, сердце вдруг застучало часто-часто. Не смея взглянуть на Бегаим, он повел коня к столбу. Смутился он не оттого, что ему пришлось держать женщину под руку, и даже не оттого, что от Бегаим пахло чем-то удивительно приятным, неведомым ему до сих пор... Нет, когда она наклонилась к нему и он хотел ее поскорее поддержать, то на мгновение невольно коснулся ее груди.
Вошли в дом. Мээркан подала холодный айран. Она незаметно приглядывалась к Бегаим, которую знала пусть и не слишком хорошо, но все же знала и понимала. После того как Бегаим сделалась старшей женой и хозяйкой Большой юрты, Мээркан ее видела сейчас впервые. Как она переносит новое положение? Ведь это так нелегко — лишиться своей женской доли, того главного, чем жива любая женщина... Наверное, горько ей. Наверное. Но внешне Бегаим ничуть не изменилась к худшему. Скорее наоборот: то ли солнце нынче слишком жаркое, то ли езда верхом тому причина, только щеки у Бега-
им разрумянились, глаза блестят, и похожа она если не на девушку, то, во всяком случае, на недавно вышедшую замуж молодуху, так она стройна и моложава.
Появился Асеин. Голова его опущена, как и подобает человеку его возраста в присутствии молодых женщин. Он присел, начал со всей неторопливой стариковской вежливостью расспрашивать Бегаим о здоровье, о делах, о том, как себя чувствует Баке. Старая Кемпир, как обычно, не замечала никого. Кутуйан пристроился возле Асеина и с улыбкой смотрел на Бегаим. Казат так и не вошел в комнату, но на это никто не обратил внимания,— значит, дело у него есть, он вечно работой занят.
— Ну, Кутуйан, как поживаешь?— спросила Бегаим.— Ты что-то совсем нас забыл.
— Спасибо вам, Аим-апа!— Кутуйан засиял от радости.— Времени не хватает...
— Как же это?— рассмеялась Бегаим.— Почему?
— Да ведь Казат один, а надо всюду поспеть. Вы сами видите, я еще не очень сильный. Для тяжелой работы не очень гожусь. Кажется, вся сила у меня в языке, чтоб он отсох!
Все засмеялись, а он добавил:
— Ха-ха, особенно в присутствии Сатыке...
Асеин притянул его к себе и поцеловал в лоб.
— Язык твой достоин похвалы.
Кутуйан прижался головой к груди старика.
— Мы тут посеяли немного проса,— заговорил он, улыбаясь чуть лукаво.— Такое выросло, ну прямо вот!— Он поболтал кистью руки с растопыренными пальцами, показывая, какие метелки у проса.— Необыкновенное! Да только из-за этой необыкновенности его оч-чень полюбили воробьи. Потому, Аим-апа, я так и занят — просо сторожу.
Бегаим про себя дивилась на Кутуйана: надо же, посмотреть на него — мальчик как мальчик, а иной раз скажет что- то — совсем взрослый. Все разумно, все к месту. Явно слышал от кого-нибудь, что к ней, например, лучше, уважительнее обращаться так, как он и делает: Аим-апа1. И держится хорошо, воспитанно, вежливо, пошли ему бог здоровья.
Гости засиделись. Мээркан собралась было готовить настоящее угощение, но ее отговорили: и у нее дела, и у них.
Казат так и не появился. Усаживаясь на коня, Бегаим спросила с улыбкой:
1 А и м — сокращение от имени Бегаим и в то же время слово со значением «госпожа».
— Ну что, Кукентай, навестишь нас? Приедешь?
— Приеду!— пообещал Кутуйан.— Только с воробьями разделаюсь.
10
Бегаим жилось не слишком легко. Юрта ее стояла на отшибе, в стороне от юрты Тоодак. Чтобы не скучать в полном одиночестве, Бегаим взяла к себе младшую девочку Саты-бия, ту самую, которую бий, в свою очередь, принял .к себе в семью от Мисиралы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77