О возвращении сородичей Кутуйан упал под вечер. Хозяйские ворота были уже закрыты, когда он прибежал обрадовать новостью Мээркан.
— Мама! — позвал он.— С тебя суюнчи! Наши вернулись!
— Спасибо за добрые вести, сынок! — Мээркан, которая занята была тем, что развешивала во дворе выстиранное
белье, сделала несколько шагов навстречу сыну. Мокрое полотенце, которое она собиралась повесить на веревку, выпало у нее из рук, но она этого не заметила.— Ты говоришь, вернулись?
— Вернулись, мама! — Кутуйан бегом кинулся к лачуге, в которой они с матерью ютились.— Давай собираться, мама.
На крыльце появился хозяин в тяжелой медвежьей дохе внакидку.
— Что-о такое? Что случилось?
Кутуйан высоко поднял руки.
— Мой брат! Там, гору, мой брат!
— Ну и что-о?
Но Кутуйан уже не слушал хозяина. Скрылся в своей лачуге.
— Собирайся, мама! — задыхаясь, торопил он.— Где чувал? Собирайся.
Сказать по правде, хозяин не хотел их отпускать: работники во всем послушные, нетребовательные, зачем с ними расставаться? Но и удержать их силой он не мог, письменного условия межд^ ними не было. Рассчитался он, как и всегда, по-честному, отдал заработанные деньги, дал провиант на дорогу.
3
Так вернулся Кутуйан к своему народу.
Расставаясь с ним, был он еще совсем мальчишкой. Нынче он взрослый, сильный джигит, у него выросли усы, хоть и небольшие. Многие его просто не узнали, да и немудрено.
Каждый человек, родившийся на свет, идет по дороге, которую определила всем людям природа: он переживает детство, юность, зрелый возраст, старость... От этого никуда не денешься, но суть-то в том, какой ты человек, что за личность. Мало ли ровесников у того же Кутуйана? Полным- полно! Среди IX много сильных и ловких. Кутуйан выделяется среди них тем, что он, сирота, больше испытал и больше понял, он привык всему давать трезвую оценку, обдумывать свои поступки И еще одним свойством обладал он, не столь уж частым,— смелостью.
Нынешнее время — время зубастых. И Кутуйан хорошо это понимает. Постоянно будь настороже, не теряй бдительности, не то слопают тебя в два счета. Не посмотрят, кто твой дед, отец, кто ты сам есть и чего стоишь. Проглотят
Да, нужно быть настороже и вести себя с умом.
Глухая постоянная тоска и чувство мести — так можно было определить душевное состояние Кутуйана. Есть такая поговорка: «Не будь мстителен, будь умел». Что пользы в бесполезном и бесплодном злобствовании, нужно искать иной выход. Прежде Кутуйан был ребенком, скромным, доверчивым и уважительным, полным почтения к старейшинам — баям, биям, манапам. Теперь он знал, что не только Байтик, но и Базаркул, и вообще вся богатая знать одержима стяжательством, лицемерна. На языке у них каждое второе слово «народ», «родичи» и так далее, а на деле они о народе ничуть не беспокоятся. Мало того — чинят зло и насилие. Сколько бед пришлось претерпеть простому люду на страшных и опасных кочевых дорогах, сколько народу погибло на чужой стороне! А Казат? Что сделали злодеи с Казатом! Кто должен быть в ответе за его гибель? Никто об этом и не думает. Что же, пускай не думают, их дело. Ведь по праву и ответа потребовать некому. Но дух погибшего взывает к отмщению, и оно придет.
Кутуйан с матерью первым долгом побывали у Садыка, которому оставили все свое невеликое состояние, когда уходили в город. Садык уже знал о возвращении кунту.
Юрта их была в целости и сохранности. Таргыл жив, серый трехлетка, подаренный Бегаим, превратился в крепкого, ухоженного — спасибо дяде Садыку! — красивого коня.
— Как же мне за ним не ухаживать,— отвечал старик на благодарные слова Мээркан и Кутуйана,— каждый день ждал вашего возвращения. Да и как я мог нарушить свой долг перед духом Ормона, наказал бы, покарал бы меня его дух, спросил бы с меня на том свете.
Они нагрузили скарб на Таргыла, расспросили о дороге к тому месту, где осел Санджар, и отправились в путь.
Добрались уже в сумерки. Умсунай-эне как раз подошла к входу в юрту с вязанкой хвороста в руках и вдруг заметила джигита и женщину, ведущих в поводу коня и вола. Так и не выпуская из рук вязанку, сделала несколько шагов им навстречу, явно их не узнавая.
— Здравствуйте, джене,— поздоровалась Мээркан.
— Здравствуйте...— Умсунай запнулась, потом спросила: — Вы кто будете и откуда? "
— Вот тебе и на, да ведь я Мээркан!
— Ой! — Умсунай бросила наконец свой хворост и принялась целовать руки Мээркан.— Здравствуй, родная! Так вы живы...
/
Не взглянув на Кутуйана, она кинулась в юрту, путаясь в подоле платья и спотыкаясь о раскиданный по земле хворост.
— Э-эй, отец Акылай! Старик, эй, старик!
Из юрты донесся знакомый голос:
— Бог ты мой, что у тебя там случилось?
У Кутуйана перехватило дыхание. Голос Санджара-ата всколыхнул в душе память о прошлом.
Между тем старик вышел на порог.
— Здравствуйте, аке, как вы тут? Вот мы и встретились?— сказала Мээркан и заплакала.
Санджар в растерянности только часто-часто мигал. Кутуйан подбежал к нему, обнял:
— Здравствуйте, Санджар-ата!
Санджар легонько, со стариковской осторожностью движений похлопал его по спине.
— Да, сынок, привел господь вернуться... А ты откуда? Чей сын?
— Вот и вы меня не узнаете, ата! Я же Кутуйан!
Теперь Санджар всполошился по-настоящему. Он то привлекал к себе Кутуйана и крепко обнимал, то отдалял от себя и пристально всматривался ему в лицо.
— Боже милостивый, спасибо тебе за эту встречу! Я-то расспрашиваю всех и каждого, я-то...— Он сыпал слово за словом трясущимися губами.— Кукентай мой, сирота, дважды сирота! Сколько бед, сынок, сколько бед!
Зашли в юрту. Дочь Санджара Акылай, потерявшая во время кочевки мужа, жила теперь у родителей, да и куда ей было деваться с малыми ребятишками? Она принялась готовить угощение по случаю радостной встречи, положила н казан вяленое мясо.
Санджар тем временем рассказывал о великих страданиях, о муках долгого пути и тяжкого возвращения. Кутуйан слушал, и ему все время казалось, что чья-то жестокая, неумолимая рука сжимает ему сердце. Нет, нельзя дольше терпеть, повторял он про себя, нет, всякому терпению есть предел...
Акылай расстелила скатерть, Санджар начал молиться. По своему обыкновению, молился он долго. Поминал и своих покойных родителей, и отца Кутуйана — Ормона, и Сары, и Кыдыка-балбана, и своего зятя, сорвавшегося со скалы »пата, и многих других. Кончив молиться, помолчал, потом обратился к Кутуйану:
Видел я пепелище бедняги Асеина, не дай бог никому
пережить такое. Вы с матерью ничего о нем не слыхали?
Кутуйан молча закусил губу и покачал головой.
— О времена, тяжелые времена...— вздохнул Санджар.— Ну ничего, сынок, что было, то миновало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77