«Чертов усач! — подумал Петр.— Не мог вчера заявиться. Теперь третью ночь не спать».
Петр был несправедлив к седоусому штабисту. Он-то как раз хотел пойти Петру навстречу. Узнав, что в эскадрон только что прибыло молодое пополнение, проверяющий предложил объявить отбой.
Возразил Долгополенко:
— Начали дело, доведем до конца. А молодым только польза. Поймут, что такое военная служба. Разрешите, товарищ помначштаба, поставить эскадрону боевую задачу.
— Приступайте,— разрешил штабной начальник.
— Командиры взводов, ко мне! — скомандовал комэск. И когда комвзводов подбежали к нему, Долгополенко объяснил обстановку:
— Отвести бойцов повзводно на оружейный склад. Получить полный боекомплект патронов, гранат, подрывных средств. Через полчаса выступаем на границу в район боевых действий. Выполняйте! — Заметив Петра, приказал ему: — Принимайте под свою команду третий взвод! — И пояснил: — Комвзвода Лаптев болен.
Петр все время был уверен, что тревога учебная, даже когда комэск велел получить боеприпасы. И только теперь, когда ему так внезапно поручили взвод, с ошеломляющей ясностью представил, что через несколько часов ему нужно
вести этих необстрелянных людей в бой и пустые мысли об учебной тревоге надо немедленно выбросить из головы.
Взводы получили полный боекомплект, вернулись на плац, выстроились в походную колонну, по четыре в ряд, и ждали команды тихо и безмолвно. Только из карантинного взвода, поставленного в конец колонны, доносились вперемежку сердитые и испуганные голоса: там все еще подгоняли снаряжение и амуницию.
И вот команда подана, эскадрон тронулся с места, выехал из военного городка и двинулся по шоссе в сторону государственной границы.
Петр ехал рядом с помкомвзвода-три и счел необходимым предостеречь его:
— Вторую ночь не сплю, вчера дежурил по эскадрону, так что на меня поглядывай. Если что, толкни под бок.
Сказал на всякий случай, потому что, как только тронулись в путь, спать расхотелось. Промелькнула даже совсем дурацкая мысль: нет худа без добра; если бы тревога была не настоящая, а учебная, нипочем бы не вытерпеть: наверняка бы заснул и свалился с лошади.
Ехали около двух часов, как положено, со сменой аллюра, трусцой, рысью, шагом в поводу. Потом остановились на отдых. А после короткого отдыха повернули обратно. Пришло известие, что атаки вражеских войск отбиты и противник отброшен от границы.
Так сообщил командирам взводов комэск Долгополенко.
В определенное приказом время прибыл основной контингент очередного нового пополнения. Петр искренне обрадовался новобранцам. Ему уже изрядно надоело изо дня в день мотаться по городу, выполняя всевозможные хозяйственные поручения начальника школы помкомэска Рюхина. Теперь впереди просветлело: пробудут новички, сколько положено, в карантине, потом их распределят по подразделениям, затем отберут наиболее подходящих, сформируют учебные взводы полковой школы, и он, командир учебного взвода Петр Калнин, займется наконец своим делом.
«Своим делом» Петру пришлось заняться даже раньше,
нежели он предполагал. Его назначили начальником карантина. А в помощники дали сверхсрочника Устьянцева. Сам Петр был немало сконфужен таким решением кадровой проблемы. Еще года не прошло, как он сам был новобранцем в карантине, в подчинении у помкомвзвода Устьянцева, а теперь вот нежданно-негаданно вышел в начальники.
Хорошо, что Устьянцев был не тщеславен и дружеские отношения, установившиеся между ними, сохранялись неомраченными. Петр изрядно ошибался, думая, что все дело в покладистом характере Устьянцева. Куда важнее было другое — сверхсрочник Устьянцев был твердо и искренне убежден в незыблемости правила: приказы не обсуждают, а выполняют, потому как начальство лучше знает, кого куда употребить, и сомневаться в правильности его действий или, того хуже, обижаться просто глупо и недостойно.
— Поделимся по-братски,— сказал Устьянцев Петру.— Моя забота — строевая подготовка и уборка лошадей, твое дело — политчас и прочие занятия. Одним словом, я — на манеже и у коновязи, ты — в казарме.
Само собой разумеется, что утренняя и вечерняя поверки, уборка в казарме и чистка оружия, а также марш-броски в столовую и обратно тоже были обязанностью помощника командира взвода. У Петра оставалось достаточно времени, чтобы подготовиться к политчасу, занятиям по подрывному делу, по изучению уставов. Кроме того, Петр положил себе за правило вечерние часы — так называемое личное время — проводить в казарме среди новобранцев. По себе знал, как много вопросов, недоумений, подчас огорчений возникает у человека, привыкшего к гражданке и сразу погруженного в армейскую действительность.
Тут очень важно, чтобы' все недоумения разрешались как можно быстрее, чтобы с первых дней пребывания в армии у вновь прибывшего складывалось твердое убеждение, что огорчительные для него строгости и ограничения не каприз начальников, а необходимый и поэтому совершенно нормальный, естественный порядок армейской жизни, к которому надо не просто притерпеться, а прочно привыкнуть, потому что иного порядка в армии быть не может.
Такое убеждение возникнет и укрепится у молодого бойца лишь в том случае, если на каждый свой вопрос он получит скорый и прямой ответ, если недоумение его не останется неразрешенным, а обида и недовольство не окажутся загнанными внутрь.
Но прямой ответ можно дать только на прямой вопрос. Доверие к будущему ответу должно быть заложено уже в вопросе. С таким доверительным вопросом не обратишься к
командиру на занятиях или у коновязи. Это возможно лишь в обстановке внеслужебной, так сказать, неофициальной. Для того Петр и обязал себя вечерние часы, отведенные под личное время, находиться в казарме среди молодых бойцов.
Не сразу установились доверительные отношения. Но постепенно до новичков дошло, что можно не только спросить, но и получить ответ по существу. И Петра перестали стесняться. Очень часто случалось, что с вопросами подходили сразу несколько человек, за ответами следовали новые вопросы, завязывалась непринужденная беседа.
Однажды во время такой беседы в красный уголок зашел помкомэск Рюхин. На другой день он спросил Петра:
— Дополнительные занятия проводишь?
Едва заметная ироническая нотка прозвучала в вопросе. Кажется, неодобрительно отнесся помкомэск Рюхин к просветительской затее Петра. Точнее сказать, по-видимому, посчитал это дело ненужным, никчемным...
Петра задело за живое. Хотел было поспорить, попытаться доказать свою правоту. И стал бы доказывать, но вовремя сообразил: «Не рано ли мне его учить?..»
Ответил уклончиво:
— Присматриваюсь к ним поближе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108