.. высокие кожаные галоши. Это тоже заботы и настояния Василия Васильевича.
Зачем?.. А вдруг лужи... В такой мороз?.. А на станции, может, не один день загорать будет... А потом куда с ними?.. Оставит начальнику станции, он перешлет... В конце концов Петр не выдержал:
— Что вы, Василий Васильевич, так печетесь о моем нежном здоровье?
— Неужто не догадались?.. Устраивает меня нынешний директор, Петр Николаич то есть. Даже вполне. Потому и забочусь, чтобы живой вернулся. А то поди угадай, кого назначат?..
Погода стояла обычная для этого времени. Днем — сорок — сорок пять, ночью — пятьдесят—пятьдесят пять. Ветра, правда, не было, но от этого не слаще. На ходу машины всегда ветер, так что все дело в том, хорошо ли брезент натянут. Геологи люди бывалые — натянуто, как надо. Ну а мороз? Мороз, конечно, есть: от него брезентовая крыша не защита. И не один раз вспомнил Петр добрым словом Василия Васильевича...
Первый привал сделали через шесть часов. В заезжей избе, как и положено на таком тракте, печка топится круглосуточно. Вмазанная в печку плита раскалена докрасна. Иначе нельзя: не у каждого водителя лишнее время в запасе, иной только заскочит, чаю горячего хлебнет и дальше...
Шофер сообщил Ивану Кирилловичу, что проехали триста сорок километров.
— Так пойдет, за двое суток доедем,— обрадовался Петр.
— Дальше так не пойдет,— возразил шофер.— Это пока по ровной дороге ехали, а вот скоро горы пойдут, там шибко не разгонишься...
Петр достал из дорожной сумки снедь, заботливо уложенную Глафирой Федотовной. В сумке было множество кульков и пакетов. Петр отобрал десяток пирожков (помнится, с мясом), вареную курицу и выложил все на стол.
— Не ко времени,— сказал Иван Кириллович.— Всю эту благодать вы спрячьте до вагона. Вот там, в поезде, она нам очень даже сгодится.
— А здесь?
Иван Кириллович улыбнулся:
— Попробуйте откусить.
И тут только Петр установил, что и пирог и курица по твердости не уступят граниту.
— Как же быть?
— Не тревожьтесь. Все предусмотрено. Видите, на плите котелок? Я его только что поставил, но через пару минут он закипит. А еще через пару минут еда будет готова.
Сомневаться в том, что еда будет, у Петра не было оснований (не станет же серьезный человек словами сорить!), но вот как это через пару минут — непонятно...
Меж тем, пока вода в котелке закипала, Иван Кириллович достал из своего рюкзака продолговатый холщовый мешочек, развязал его и, дождавшись, когда вода забьет ключом, быстро сыпанул туда одну за другой несколько горстей некрупных шариков цвета, как показалось Петру, слоновой кости.
— Пельмени,— пояснил .Иван Кириллович.
Ну конечно, пельмени. Их здесь делают впрок и замораживают. Как это Петр не сообразил попросить, чтобы и ему приготовили в дорогу пельмени?.. Правда, пельмени, которыми его кормила иногда Глафира Федотовна, были куда крупнее. Поэтому он сразу и не догадался, что это такое.
— А почему они мелкие? — спросил он Ивана Кирилловича.
— В этом весь смак,— ответил тот.— Пельмень должен быть не больше ногтя. Тогда он быстро сварится, но не разварится.
В котелке снова забило ключом. Иван Кириллович суконной варежкой приподнял котелок за дужку, подержал несколько секунд и снова опустил на плиту. Потом повторил эту несложную операцию, потом еще раз повторил, после чего снял котелок с плиты и поставил его на стол.
— Варить до третьего ключа,— пояснил он Петру.— Вот
еда и готова. И скажу вам, незаменима в дороге. Быстро и сытно. И первое, и второе. И хлеб, и мясо. А кроме того, вкусно. Прошу к столу.— И вручил Петру большую деревянную ложку.
Петр готов был поклясться, что вкуснее ничего в своей жизни не едал, о чем и сказал Ивану Кирилловичу.
— Это хорошо, что понравилось,— заметил тот.— Этими харчами нам довольствоваться всю дорогу.
— Хорошо бы растянуть ее подольше,— весело отозвался Петр, продолжая уписывать за обе щеки.
На третий день еще засветло приехали на станцию Большой Невер. Иван Кириллович был здесь не первый раз и поэтому все переговоры со станционным начальством взял на себя.
Начальник станции, пожилой уже и беспредельно уставший человек, сказал, что ближайший поезд на Москву будет ночью, что билеты он продаст, но вот гарантировать, что приезжие сядут в вагон, не может. Поезда переполнены, и очень часто проводники, особенно на малых станциях, даже не открывают тамбуры вагонов. Он посоветовал обратиться за содействием к военному коменданту.
Техник-интендант второго ранга, которого Иван Кириллович предусмотрительно именовал старшим лейтенантом, сперва и разговаривать не хотел: гражданские пассажиры не по его части. К счастью, в командировочном предписании Ивана Кирилловича сказано было, что груз, который ему поручено доставить в Москву, «имеет важное оборонное значение». Пришлось коменданту принять это во внимание.
Завершились переговоры тем, что военный комендант дал указание дежурному патрулю проследить, чтобы открыли тамбур в одном из плацкартных вагонов.
— А ежели не откроют? — хмуро спросил боец.
— Прав своих не знаешь?.. Держи поезд, пока не откроют! — И, повернувшись к просителям, комендант добавил: — Тамбур вам откроют. А уж как вы сядете — дело ваше.
— Невеселое дело... — заключил Петр, когда они вышли от военного коменданта.
— Все в порядке! — успокоил его Иван Кириллович.
— На что вы надеетесь?
— Вы, по-видимому, не разглядели моих грузчиков?.. Так вот, они нас и посадят в вагон. Если, конечно, тамбур нам откроют.
Пассажирский в сторону Москвы пришел вскоре после полуночи. Как и предсказывал начальник станции, тамбуры всех вагонов были закрыты.
Боец комендантского патруля подошел к вагону и требовательно постучал? Никто не отозвался. Тогда боец стукнул прикладом по оконной раме, так что стекла зазвенели. В темном окне показалось лицо проводника. После обмена репликами проводник открыл дверь в тамбур и, не опуская подножки, сообщил, что мест в вагоне нет.
Высокий грузчик (надо сказать, самый высокий, потому что и второй был гренадерского роста), не теряя времени на разговоры, рывком поднялся в тамбур и отодвинул проводника в сторону.
— Заходите!
Иван Кириллович, за ним Петр и второй грузчик с рюкзаком в руках поднялись в тамбур и, следуя за первопроходцем, прошли в вагон. Проводник не солгал. Все нижние и верхние полки были заняты. Но отыскалось несколько не занятых еще багажных полок.
— Придется ехать на третьем этаже,— посетовал Иван Кириллович.
Грузчики закинули наверх багаж, пожелали отъезжающим счастливого пути и покинули вагон.
— Без вас я бы не уехал,— признался Петр.
— Уехали бы,— махнул рукой Иван Кириллович,— разве что, может быть, с меньшим комфортом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Зачем?.. А вдруг лужи... В такой мороз?.. А на станции, может, не один день загорать будет... А потом куда с ними?.. Оставит начальнику станции, он перешлет... В конце концов Петр не выдержал:
— Что вы, Василий Васильевич, так печетесь о моем нежном здоровье?
— Неужто не догадались?.. Устраивает меня нынешний директор, Петр Николаич то есть. Даже вполне. Потому и забочусь, чтобы живой вернулся. А то поди угадай, кого назначат?..
Погода стояла обычная для этого времени. Днем — сорок — сорок пять, ночью — пятьдесят—пятьдесят пять. Ветра, правда, не было, но от этого не слаще. На ходу машины всегда ветер, так что все дело в том, хорошо ли брезент натянут. Геологи люди бывалые — натянуто, как надо. Ну а мороз? Мороз, конечно, есть: от него брезентовая крыша не защита. И не один раз вспомнил Петр добрым словом Василия Васильевича...
Первый привал сделали через шесть часов. В заезжей избе, как и положено на таком тракте, печка топится круглосуточно. Вмазанная в печку плита раскалена докрасна. Иначе нельзя: не у каждого водителя лишнее время в запасе, иной только заскочит, чаю горячего хлебнет и дальше...
Шофер сообщил Ивану Кирилловичу, что проехали триста сорок километров.
— Так пойдет, за двое суток доедем,— обрадовался Петр.
— Дальше так не пойдет,— возразил шофер.— Это пока по ровной дороге ехали, а вот скоро горы пойдут, там шибко не разгонишься...
Петр достал из дорожной сумки снедь, заботливо уложенную Глафирой Федотовной. В сумке было множество кульков и пакетов. Петр отобрал десяток пирожков (помнится, с мясом), вареную курицу и выложил все на стол.
— Не ко времени,— сказал Иван Кириллович.— Всю эту благодать вы спрячьте до вагона. Вот там, в поезде, она нам очень даже сгодится.
— А здесь?
Иван Кириллович улыбнулся:
— Попробуйте откусить.
И тут только Петр установил, что и пирог и курица по твердости не уступят граниту.
— Как же быть?
— Не тревожьтесь. Все предусмотрено. Видите, на плите котелок? Я его только что поставил, но через пару минут он закипит. А еще через пару минут еда будет готова.
Сомневаться в том, что еда будет, у Петра не было оснований (не станет же серьезный человек словами сорить!), но вот как это через пару минут — непонятно...
Меж тем, пока вода в котелке закипала, Иван Кириллович достал из своего рюкзака продолговатый холщовый мешочек, развязал его и, дождавшись, когда вода забьет ключом, быстро сыпанул туда одну за другой несколько горстей некрупных шариков цвета, как показалось Петру, слоновой кости.
— Пельмени,— пояснил .Иван Кириллович.
Ну конечно, пельмени. Их здесь делают впрок и замораживают. Как это Петр не сообразил попросить, чтобы и ему приготовили в дорогу пельмени?.. Правда, пельмени, которыми его кормила иногда Глафира Федотовна, были куда крупнее. Поэтому он сразу и не догадался, что это такое.
— А почему они мелкие? — спросил он Ивана Кирилловича.
— В этом весь смак,— ответил тот.— Пельмень должен быть не больше ногтя. Тогда он быстро сварится, но не разварится.
В котелке снова забило ключом. Иван Кириллович суконной варежкой приподнял котелок за дужку, подержал несколько секунд и снова опустил на плиту. Потом повторил эту несложную операцию, потом еще раз повторил, после чего снял котелок с плиты и поставил его на стол.
— Варить до третьего ключа,— пояснил он Петру.— Вот
еда и готова. И скажу вам, незаменима в дороге. Быстро и сытно. И первое, и второе. И хлеб, и мясо. А кроме того, вкусно. Прошу к столу.— И вручил Петру большую деревянную ложку.
Петр готов был поклясться, что вкуснее ничего в своей жизни не едал, о чем и сказал Ивану Кирилловичу.
— Это хорошо, что понравилось,— заметил тот.— Этими харчами нам довольствоваться всю дорогу.
— Хорошо бы растянуть ее подольше,— весело отозвался Петр, продолжая уписывать за обе щеки.
На третий день еще засветло приехали на станцию Большой Невер. Иван Кириллович был здесь не первый раз и поэтому все переговоры со станционным начальством взял на себя.
Начальник станции, пожилой уже и беспредельно уставший человек, сказал, что ближайший поезд на Москву будет ночью, что билеты он продаст, но вот гарантировать, что приезжие сядут в вагон, не может. Поезда переполнены, и очень часто проводники, особенно на малых станциях, даже не открывают тамбуры вагонов. Он посоветовал обратиться за содействием к военному коменданту.
Техник-интендант второго ранга, которого Иван Кириллович предусмотрительно именовал старшим лейтенантом, сперва и разговаривать не хотел: гражданские пассажиры не по его части. К счастью, в командировочном предписании Ивана Кирилловича сказано было, что груз, который ему поручено доставить в Москву, «имеет важное оборонное значение». Пришлось коменданту принять это во внимание.
Завершились переговоры тем, что военный комендант дал указание дежурному патрулю проследить, чтобы открыли тамбур в одном из плацкартных вагонов.
— А ежели не откроют? — хмуро спросил боец.
— Прав своих не знаешь?.. Держи поезд, пока не откроют! — И, повернувшись к просителям, комендант добавил: — Тамбур вам откроют. А уж как вы сядете — дело ваше.
— Невеселое дело... — заключил Петр, когда они вышли от военного коменданта.
— Все в порядке! — успокоил его Иван Кириллович.
— На что вы надеетесь?
— Вы, по-видимому, не разглядели моих грузчиков?.. Так вот, они нас и посадят в вагон. Если, конечно, тамбур нам откроют.
Пассажирский в сторону Москвы пришел вскоре после полуночи. Как и предсказывал начальник станции, тамбуры всех вагонов были закрыты.
Боец комендантского патруля подошел к вагону и требовательно постучал? Никто не отозвался. Тогда боец стукнул прикладом по оконной раме, так что стекла зазвенели. В темном окне показалось лицо проводника. После обмена репликами проводник открыл дверь в тамбур и, не опуская подножки, сообщил, что мест в вагоне нет.
Высокий грузчик (надо сказать, самый высокий, потому что и второй был гренадерского роста), не теряя времени на разговоры, рывком поднялся в тамбур и отодвинул проводника в сторону.
— Заходите!
Иван Кириллович, за ним Петр и второй грузчик с рюкзаком в руках поднялись в тамбур и, следуя за первопроходцем, прошли в вагон. Проводник не солгал. Все нижние и верхние полки были заняты. Но отыскалось несколько не занятых еще багажных полок.
— Придется ехать на третьем этаже,— посетовал Иван Кириллович.
Грузчики закинули наверх багаж, пожелали отъезжающим счастливого пути и покинули вагон.
— Без вас я бы не уехал,— признался Петр.
— Уехали бы,— махнул рукой Иван Кириллович,— разве что, может быть, с меньшим комфортом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108