В Рабочем городке открылась наконец поликлиника, которую строили и оборудовали много лет. Отпала надобность содержать медпункты при отдельных предприятиях. Двух сестер и все медицинское хозяйство забрали в поликлинику, а помещение осталось. Таким образом, не утесняя и не ущемляя никого, директор получил сносную квартиру...
А вот заводские дела оставляли желать лучшего. То и дело докладывали: выдали в цех последний баллон хромпика, на исходе дубильный экстракт, на складе нет ниток такого-то номера, текса такого-то номера и так далее, и тому подоб-
ное... Старожилы утешали: перед новым завозом — а до него уже считанные дни — всегда так... Нет, последний год так! Как только придут грузы и выяснится, сколько чего поступило, немедленно в Москву!.. Самому чтобы выколотить все, что положено, до последнего гвоздя, до последнего мотка ниток... Да и не только за этим: двоильную машину для кожевенного цеха, затяжные и винтовые — для обувного. Пусть это будет последний незадачливый год!..
И тут резкое шипение прервало взлет его мыслей. Вода подползла к костру, залилась на пламенеющие угли и взметнулась облачком белого пара. И лодка, нос которой только что был на сухом берегу, теперь вся на воде. Хорошо, что на привязи...
Петр машинально осмотрелся и увидел — по протоке густо идет лед. Кажется, он недоглядел...
Егор Иванович просыпается мгновенно. Ему довольно одного взгляда, чтобы понять, что произошло. Если бы его разбудили хотя бы четверть часа назад, когда первая льдина пошла по протоке... А теперь... теперь один выход...
— Надо быстрее грузиться,— говорит он Петру.
Петр быстро перетаскивает в лодку постель, брезент, заменяющий палатку, посуду, ружья. Егор Иванович достает из ямы, обложенной кусками льда, застывшие гусиные тушки.
— Берите весла,— говорит он Петру, а сам усаживается на корму.
— Куда поедем? — спрашивает Петр.— Пробиваться на коренной берег?
— Поздно,— отвечает Егор Иванович.— Лед не пустит.
— Куда же?..
Петр, как может, старается приглушить звучащую в его голосе тревогу.
— Вверх по курье. К изголовью, там берег много выше. Может, и не достанет.
— А если?..— начинает Петр и, не закончив вопроса, смолкает.
Что будет, если вода поднимется так, что зальет изголовье и льды пойдут на проход по острову? Тогда... тогда конец... Но это понятно даже ему. Чего же спрашивать?..
Хорошо, хоть силенкой бог не обидел и весла по руке. Тяжело груженная лодка быстро продвигается вперед. Бурунчик поднимается от носа лодки и, шурша, сбегает по бортам, за кормой остается матовый пузырящийся след.
Егор Иванович уверенно проводит лодку по извилистым проточкам, плавно огибает густые ивовые заросли. Там же,
где над водой торчит щетинка стеблей молодого тальника, он держит прямо на них, и гибкие прутики шуршат по бортам лодки, нагибаясь за ней, как бы пытаясь остановить ее быстрый бег. По гладкой поверхности воды торопливо снуют выгнанные из своих норок маленькие черные кроты. С резким криком взлетают потревоженные стаи уток. Поднявшись выше кустов, они делают разворот над лодкой и скрываются в сверкающем
небе. Вот и конец курьи. Петр выскакивает из лодки, сильным рывком выдергивает ее до половины на берег и бежит к реке. Егор Иванович забивает кол, привязывает лодку и не спеша идет за Петром.
Петр стоит на самом изголовье и, не отрываясь, смотрит на реку. Такого ему еще видывать не приходилось. Ледоход на Лене!..
По всей необъятной ширине реки, как бы стирая с лица земли низкие песчаные острова, сплошняком идет лед. Ширина потока столь неоглядна, что кажется, края его уходят далеко
за горизонт. У изголовья острова наметаны торосы из вставших дыбом льдин. Ледяные поля со страшным шумом ударяются о торосы, сталкиваются между собой и дробятся на части. Разлетаются ледяные брызги. Свежий верховой ветер бросает их в лицо Петра... Льдина, зажатая другими, более мощными, поднимается на несколько метров и обрушивается, дробясь на куски и оставляя после себя груду обломков...
— Вот силища! — поражается Петр.
Подходит Егор Иванович, но в грохоте ледохода шагов его не слышно.
— Смотрите, Петр Николаич?
— Смотрю... и содрогаюсь...
— Страшно, конечно,— соглашается Егор Иванович, не совсем точно поняв Петра.— Очень большая вода идет.
И хотя Егор Иванович произносит эти слова очень спокойно, Петр почти подсознательно улавливает грозный их смысл. Машинально оглядывается и видит: лодка, выдернутая им до половины на берег, уже вся на воде. Не привяжи ее Егор Иванович, была бы она теперь уже далеко. Холодок скользкой змейкой струится по спине Петра, и уже со страхом смотрит он на необъятную белую лавину, надвигающуюся на
утопающий остров.
— Как спасаться будем? — спрашивает он Егора Ивановича.
Тот озабочен, но спокоен. Значит, надежда есть. Внимательно, пытливо осматривается старый охотник вокруг и после минуты молчания, показавшейся Петру неимоверно долгой, отвечает:
— В лесу будем спасаться.— И указывает на темнеющую вдали высокую ивовую рощу.
Петр не понимает:
— Деревья уже в воде. Если здесь лед пойдет, то там...
— Здесь пойдет,— спокойно подтверждает Егор Иванович,— там не пойдет. Деревья не пустят.
— Что эти деревья,— возражает Петр,— их как прутики сломает. Вон какие льды! Каждая льдина как поле...
— Одно дерево сломит,— кивает Егор Иванович,— два сломит, сто сломит. Весь лес не сломит.— И после едва заметной усмешки добавляет:— Вы уж не спорьте, Петр Николаич! Здесь лучше я начальник, так что слушайте меня, старика. Спорить после будем. Дома. Когда живые вернемся.
Они едва успели. В низине, где росла ивовая роща, возникло озеро; теперь оно соединилось с руслом реки, и по нему уже начало пробрасывать первые льдины. Их было еще немного, плыли они тихо и несмело, но само их появление было грозным предупреждением. С каждой минутой уровень воды повышался, течение усиливалось, льдины плыли быстрее и чаще. Наконец пошел сплошной крупный лед.
Егор Иванович провел лодку к нижней опушке рощи и остановил ее между тесно растущими деревьями. Стволы были непомерной для ивняка толщины. Петр вспомнил рассказы Ивана Кузьмича; да, финансовый старичок нисколько не преувеличивал.
— Здесь и будем спасаться? — спросил Петр.
— Здесь. Только еще поработать придется. Держитесь за сук,— сказал ему Егор Иванович,— а то снесет.
Сам снял стеганку, пошарил на дне лодки, достал топор. Короткими, без замаха, но сильными и резкими ударами Егор Иванович надрубил ближайшее к корме дерево и, когда оно начало крениться набок, точным толчком направил его в сторону от лодки. Вершина дерева с шумом хлестнула по воде. Егор Иванович одним ударом отсек упавший ствол и оттолкнул его. Покачиваясь на воде, ива медленно поплыла, удаляясь от лодки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
А вот заводские дела оставляли желать лучшего. То и дело докладывали: выдали в цех последний баллон хромпика, на исходе дубильный экстракт, на складе нет ниток такого-то номера, текса такого-то номера и так далее, и тому подоб-
ное... Старожилы утешали: перед новым завозом — а до него уже считанные дни — всегда так... Нет, последний год так! Как только придут грузы и выяснится, сколько чего поступило, немедленно в Москву!.. Самому чтобы выколотить все, что положено, до последнего гвоздя, до последнего мотка ниток... Да и не только за этим: двоильную машину для кожевенного цеха, затяжные и винтовые — для обувного. Пусть это будет последний незадачливый год!..
И тут резкое шипение прервало взлет его мыслей. Вода подползла к костру, залилась на пламенеющие угли и взметнулась облачком белого пара. И лодка, нос которой только что был на сухом берегу, теперь вся на воде. Хорошо, что на привязи...
Петр машинально осмотрелся и увидел — по протоке густо идет лед. Кажется, он недоглядел...
Егор Иванович просыпается мгновенно. Ему довольно одного взгляда, чтобы понять, что произошло. Если бы его разбудили хотя бы четверть часа назад, когда первая льдина пошла по протоке... А теперь... теперь один выход...
— Надо быстрее грузиться,— говорит он Петру.
Петр быстро перетаскивает в лодку постель, брезент, заменяющий палатку, посуду, ружья. Егор Иванович достает из ямы, обложенной кусками льда, застывшие гусиные тушки.
— Берите весла,— говорит он Петру, а сам усаживается на корму.
— Куда поедем? — спрашивает Петр.— Пробиваться на коренной берег?
— Поздно,— отвечает Егор Иванович.— Лед не пустит.
— Куда же?..
Петр, как может, старается приглушить звучащую в его голосе тревогу.
— Вверх по курье. К изголовью, там берег много выше. Может, и не достанет.
— А если?..— начинает Петр и, не закончив вопроса, смолкает.
Что будет, если вода поднимется так, что зальет изголовье и льды пойдут на проход по острову? Тогда... тогда конец... Но это понятно даже ему. Чего же спрашивать?..
Хорошо, хоть силенкой бог не обидел и весла по руке. Тяжело груженная лодка быстро продвигается вперед. Бурунчик поднимается от носа лодки и, шурша, сбегает по бортам, за кормой остается матовый пузырящийся след.
Егор Иванович уверенно проводит лодку по извилистым проточкам, плавно огибает густые ивовые заросли. Там же,
где над водой торчит щетинка стеблей молодого тальника, он держит прямо на них, и гибкие прутики шуршат по бортам лодки, нагибаясь за ней, как бы пытаясь остановить ее быстрый бег. По гладкой поверхности воды торопливо снуют выгнанные из своих норок маленькие черные кроты. С резким криком взлетают потревоженные стаи уток. Поднявшись выше кустов, они делают разворот над лодкой и скрываются в сверкающем
небе. Вот и конец курьи. Петр выскакивает из лодки, сильным рывком выдергивает ее до половины на берег и бежит к реке. Егор Иванович забивает кол, привязывает лодку и не спеша идет за Петром.
Петр стоит на самом изголовье и, не отрываясь, смотрит на реку. Такого ему еще видывать не приходилось. Ледоход на Лене!..
По всей необъятной ширине реки, как бы стирая с лица земли низкие песчаные острова, сплошняком идет лед. Ширина потока столь неоглядна, что кажется, края его уходят далеко
за горизонт. У изголовья острова наметаны торосы из вставших дыбом льдин. Ледяные поля со страшным шумом ударяются о торосы, сталкиваются между собой и дробятся на части. Разлетаются ледяные брызги. Свежий верховой ветер бросает их в лицо Петра... Льдина, зажатая другими, более мощными, поднимается на несколько метров и обрушивается, дробясь на куски и оставляя после себя груду обломков...
— Вот силища! — поражается Петр.
Подходит Егор Иванович, но в грохоте ледохода шагов его не слышно.
— Смотрите, Петр Николаич?
— Смотрю... и содрогаюсь...
— Страшно, конечно,— соглашается Егор Иванович, не совсем точно поняв Петра.— Очень большая вода идет.
И хотя Егор Иванович произносит эти слова очень спокойно, Петр почти подсознательно улавливает грозный их смысл. Машинально оглядывается и видит: лодка, выдернутая им до половины на берег, уже вся на воде. Не привяжи ее Егор Иванович, была бы она теперь уже далеко. Холодок скользкой змейкой струится по спине Петра, и уже со страхом смотрит он на необъятную белую лавину, надвигающуюся на
утопающий остров.
— Как спасаться будем? — спрашивает он Егора Ивановича.
Тот озабочен, но спокоен. Значит, надежда есть. Внимательно, пытливо осматривается старый охотник вокруг и после минуты молчания, показавшейся Петру неимоверно долгой, отвечает:
— В лесу будем спасаться.— И указывает на темнеющую вдали высокую ивовую рощу.
Петр не понимает:
— Деревья уже в воде. Если здесь лед пойдет, то там...
— Здесь пойдет,— спокойно подтверждает Егор Иванович,— там не пойдет. Деревья не пустят.
— Что эти деревья,— возражает Петр,— их как прутики сломает. Вон какие льды! Каждая льдина как поле...
— Одно дерево сломит,— кивает Егор Иванович,— два сломит, сто сломит. Весь лес не сломит.— И после едва заметной усмешки добавляет:— Вы уж не спорьте, Петр Николаич! Здесь лучше я начальник, так что слушайте меня, старика. Спорить после будем. Дома. Когда живые вернемся.
Они едва успели. В низине, где росла ивовая роща, возникло озеро; теперь оно соединилось с руслом реки, и по нему уже начало пробрасывать первые льдины. Их было еще немного, плыли они тихо и несмело, но само их появление было грозным предупреждением. С каждой минутой уровень воды повышался, течение усиливалось, льдины плыли быстрее и чаще. Наконец пошел сплошной крупный лед.
Егор Иванович провел лодку к нижней опушке рощи и остановил ее между тесно растущими деревьями. Стволы были непомерной для ивняка толщины. Петр вспомнил рассказы Ивана Кузьмича; да, финансовый старичок нисколько не преувеличивал.
— Здесь и будем спасаться? — спросил Петр.
— Здесь. Только еще поработать придется. Держитесь за сук,— сказал ему Егор Иванович,— а то снесет.
Сам снял стеганку, пошарил на дне лодки, достал топор. Короткими, без замаха, но сильными и резкими ударами Егор Иванович надрубил ближайшее к корме дерево и, когда оно начало крениться набок, точным толчком направил его в сторону от лодки. Вершина дерева с шумом хлестнула по воде. Егор Иванович одним ударом отсек упавший ствол и оттолкнул его. Покачиваясь на воде, ива медленно поплыла, удаляясь от лодки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108