— Оказалось, что чаще всего нарушается комплектовка по сапогу армейскому, то есть по тому ассортименту, где больше всего ростов. А их действительно чрезвычайно много: девять ростов — от пер ого до девятого, да в каждом росте три полноты: узкая — «У», средняя — «С» и широкая — Ш. Итого двадцать семь.
Столь усложненная ростовка заведена для того, чтобы боец мог подобрать сапог точно по ноге. От хорошо подогнанной обуви в армейской обстановке, даже в мирной, не говоря уже о боевой, много зависит.
На каждую сотню сапога армейского устанавливалась точная ростовка, то есть сколько пар определенного роста и полноты должно быть в этой сотне. И экспедитор заготовочного цеха, принимая очередную партию кроя, тщательно следил, чтобы в каждой сотне было сколько положено того или инОго роста, той или иной полноты. Тут я позволил себе перебить Петра Николаевича и спросил, как ухитряется экспедитор удерживать в памяти такое множество ростов и полнот.
Петр Николаевич пояснил, что экспедитору вовсе не ребовалось напрягать свою память, у него под рукой всегда была ростовка; к тому же она висела на стене комплектовки. И Петр Николаевич тут же взял у меня шариковую ручку и изобразил на листе бумаги таблицу.
Протянул ее мне и сказал:
— Вот такая табличка. Может быть, я где-то и ошибся на одну-две цифры, но принцип ясен: средних ростов и полнот больше, чем крайних. По этой ростовке и принимает крой экспедитор. И если какого-либо роста или полноты не хватает, то экспедитор отодвигает в сторону всю партию кроя. Дневной наряд остается невыполненным, и на очередной проверке начальнику раскройного цеха читают очередную нотацию.
— И как же вы расшили «узкое место»? — спросил я Петра Николаевича.
— В общем-то, просто,— ответил Петр Николаевич.— Вспомнили опыт штамповки. Заготовили впрок все полноты первого, второго, восьмого и девятого, то есть крайних ростов. Благо их, как вы заметили, в комплекте мало, и на то, чтобы создать запас, понадобилось не так уж много материала и рабочего времени. После чего уже надо было постоянно следить не за девятью ростами, а только за пятью, то есть задача упростилась наполовину.
Ну, наверно, и еще кое-какие усовершенствования внес Петр в организацию производства, опираясь опять-таки на опыт своей работы в штамповочном цехе. Словом, раскройный цех стал аккуратно поставлять крой обувной фабрике и ставшие уже традиционными стычки между руководством фабрики и завода почти прекратились.
Директор кожкомбината Дмитрий Илларионович Басурми-дын нередко захаживал на планерки к техническому директору. Но был на них не участником, а только безмолвным слушателем. Заняв место в углу кабинета, он, подняв очки на лоб или, наоборот, сдвинув их на кончик длинного носа, внимательно слушал каждого выступающего, но худощавее, покрытое редкими оспинами лицо его оставалось невозмутимым, какие бы жаркие страсти ни разгорались на планерке. Когда же находил необходимым что-то сказать, то кидал быстрый взгляд на сидевшего во главе стола Александра Ефимовича, и тот знал, что по данному вопросу у директора есть свое мнение, которое он ему и выскажет с глазу на глаз после планерки.
Таким образом, Дмитрий Илларионович был во всех деталях осведомлен о традиционных препирательствах между работниками фабрики и завода. И, конечно, не мог не заметить, что распри эти почти прекратились.
После одной из таких сравнительно мирных планерок директор комбината сказал Александру Ефимовичу:
— Оказывается, вся проблема раскройного цеха стоила немногим больше выеденного яйца.
Александр Ефимович заартачился было;
— Не согласен с вами. Правильно решить кадровую проблему не яичко съесть!
Дмитрий Илларионович усмехнулся:
— Звучит убедительно. Но только в первом приближении.
Проблему-то решили не мы с вами, иначе говоря, не те, кто должен был ее решить, а затюканный нами Кручинин. Впрочем, и его заслуга не так уж велика. Каждому, у кого хоть что-то есть в голове, видно было, что не по-хозяйски опытного работника держать сменным мастером.
— Задним умом...— начал было Александр Ефимович. Но Басурмицын не дал ему договорить:
— Я не об этом завел разговор, а о самой сути неурядиц в раскройном цехе. Если так быстро удалось их устранить, значит, все причины лежали сверху. Почему же так долго не могли разобраться и навести порядок?
— Кручинин хорош у раскройного верстака,— сказал Александр Ефимович.— А чтобы успешно управлять цехом, ему недостает и опыта и знаний.
— А как насчет опыта и знаний у технорука завода Михайлова?.. И у технического директора Дерюгина?.. Да, кстати, и у директора комбината Басурмицына?..
Из этого диалога можно было заключить, что Дмитрий Илларионович Басурмицын требователен не только к подчиненным, но в не меньшей мере и к себе. Эта черта его характера была всем хорошо известна, и, когда случалось, а случалось это часто, что директор строго взыскивал с того или другого проштрафившегося сотрудника, на него не обижались. Зря, не по делу, директор никогда не наказывал. Был хотя и предельно строг, но справедлив.
Теперь, когда после нескольких напряженных и трудных недель удалось навести порядок в цехе, работа пошла по «нормальной схеме». Петр, отдав всю технологию на попечение Евстафия Лукича, за собой оставил организацию производства. Следил, чтобы своевременно поступало в цех полноценное сырье; особо тщательно контролировал запасы в резервной кладовой. Постепенно удалось «сделать загон», и в резерве лежал полный суточный наряд кроя. Теперь даже если и случались иногда перебои в поступлении кож из юфтевого цеха, они не могли существенно повлиять на график подачи кроя.
Евстафий Лукич был действительно отличным мастером раскройного дела, и в текущую работу цеха Петру не было надобности вмешиваться; с таким помощником было легко.
Цех работал в одну смену. Начиналась она в семь часов утра, заканчивалась в три часа дня. Десять минут четвертого, обойдя с дежурным пожарником все помещения цеха, Петр
запирал и опечатывал входную дверь, относил ключ в проходную будку и был свободен до следующего утра.
На работе все складывалось как надо.
Дома тоже все было, как должно быть. Даша оставалась нетерпеливой и желанной. С нею было так же хорошо, как в первые месяцы их близости. Капитолина Сергеевна заботлива и приветлива. Ребятишки привыкли к нему и уже сами просились на руки. Все было, как должно быть...
И все-таки закрадывалось что-то такое, чего лучше бы не было и чего могло бы и не быть. Петр не мог забыть, как царапнуло его по сердцу неожиданно обнаруженное присутствие Михаила Стебелькова. Он не мог позволить себе усомниться в правдивости Дашиных заверений, что Михаил приехал в первый раз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108